Ронин
Шрифт:
— За прошедшее время была проведена определённая работа по оптимизации затрат…- заунывно начал я, прекрасно понимая, что отбрехаться не удастся.
— Паша…- сузились черные глаза местного «короля»: — Если ты мне будешь снова рассказывать о том, что ты сократил мусорщика и дворника в общаге, то мы с тобой крупно поругаемся…
— А вы что от меня хотите то? — возмутился я: — Когда вам выгодно, вы с этой «социалкой» носитесь, как с писаной торбой. Многие же не увольняются, только потому, что есть детский садик, общежитие, за которые высчитывают с зарплаты, пусть она и задерживается. Легко вам говорить — делай что хочешь, но расходы сократи?
Главный бухгалтер Завода, за спиной зло сопящего «генерального», делала мне «страшные глаза» и показывала отчаянные знаки, но я не обращал внимания на предупреждения милейшей Елены Анатольевны, меня, как говорится, понесло.
— Я вас сколько раз докладывал — на нашу базу отдыха приезжают три-четыре рыбака, но зато мы полностью содержим проживание круглогодичное проживание семьи сторожа, да еще профсоюз каждый год у вас то лодку выпрашивает, то вёсла, что по пьянке теряются. Вы мне что сказали? «Я решу вопрос». Скоро весна, к вам опять Костя Герлингер придет, за какой-то рыбацкой фигней, и вы ему подпишите, а потом будете меня тыкать в строки «Содержание базы отдыха, в том числе ФОТ». Вы вот хотите посторонних в гостиницу нашу селить? А я не могу вам сказать — «Дорогой Григорий Андреевич, селите кого хотите!», просто не могу. Вы услуги гостиницы оказывать не можете, у нас лицензии на эту деятельность нету, и получить мы ее не можем, потому что в гостинице должен быть огромный штат обслуживающего персонала, а не две родственницы нашего начальника отдела связи…
«Главбух» возвела глаза к небу и сделала вид, что потеряла сознание, но я отмахнулся:
— И с этих нескольких комнат вы никогда нормальной прибыли не получите, смысла нет связываться. Это для нашей дежурной по гостинице деньги, которые она получает с тех, кого заселяет по собственной инициативе, полученные деньги кажутся приличными, а для вас это так, дым в трубе, на пару дней на карманные расходы или один раз коньячка попить с друзьями…
— Всё сказал? — генеральный задумчиво забарабанил пальцами по столешнице.
— Нет, не всё. Но, какой в этом смысл? — мой боевой запал уже прошёл, и я почти пожалел, что сорвался.
— Короче, Павел Николаевич, слушай моё управленческое решение — теперь ты каждый месяц будешь мне докладывать, что сделано, по уменьшению затрат на социальные объекты, и, исходя из твоих успехов или неуспехов, я буду решать вопрос нашего дальнейшего сотрудничества. Всё понял?
— Так точно, разрешите исполнять? — изобразил я полнейший энтузиазм, понимая, что директору попала вожжа под хвост, и, если я не покажу успехов на этом поприще, хотя бы первые три — четыре месяца, то моя фирма вылетит с завода раньше собственного визга, а я еще далеко не все получил от этого неповоротливого, но, весьма дорогостоящего, промышленного гиганта.
— Свободен. — «Генеральный» небрежно махнул рукой, и я мухой вылетел из начальственной резиденции.
Офисное здание в центре Города.
Кабинет, арендуемый Заводом.
В дверь вежливо постучали, и я, не отрывая голову от бумаг, крикнул, что, кто бы не стоял под дверью, он может зайти…
Честное слово, когда в небольшой кабинет стали входить посетители, я почувствовал себя героем сказки, что, по глупости, разрешил вампиру войти в свой дом.
— Я же говорил, что бабе этой врать незачем. — хохотнул щекастый тип лет двадцати,
— Короче, «промокашка»… — сзади в мою шею уперлось что-то острое, а Михалыч небрежно взял меня за подбородок, проникновенно глядя мне в глаза: — Ты нам, фраер, крупно задолжал… Ты это понял?
— Да понял уже…- забормотал я, стараясь не глядеть в глаза: — Если задолжал, то скажите сколько, и я рассчитаюсь…
— Конечно, рассчитаешься. Сначала расскажешь нам, куда технику спрятал…- меня ухватили за ворот турецкого свитера и встряхнули, так что мотнулась голова, и по шее, куда ткнулось лезвие ножа или заточенной отвертки, что-то потекло.
Глава 20
Глава двадцатая.
Февраль 1994 года.
Офисное здание в центре Города.
Кабинет, арендуемый Заводом.
Мысли метались в голове испуганным зайчиком — я прекрасно понимал. Что одно неловкое движение или не вовремя сказанное слово, и максимум что мне светит — короткий комментарий ведущей вечерних новостей, что помер такой-то, от аллергии на металл в организме, милиция связывает его смерть с профессиональной деятельностью, а никто из моих родных даже не знает всех моих активов… От этой мысли мне еще больше поплохело — одно дело уходить, когда знаешь, что что-то осталось после тебя, не зря рвал анус и стаптывал ноги, и другое дело, когда никто ничего не знает… Все мои активы исчезнут, поглощенные приятелями-неприятелями соучредителями…
Бля! Если выберусь живой, то составлю полный список того, что имею и куда вложился, и положу его на видное место…
— Эй! ты чё, сомлел? — по-крестьянски жесткая ладонь Михалыча съездила меня по носу, и я почувствовав, как потекла кровь, слизнул кончиком языка соленую жидкость…
— Лишь бы не обосрался…- хихикнул кто-то сбоку.
— Мне гарантии нужны…- не своим голосом, прохрипел я, так как во рту мгновенно пересохло.
— Гарантии ему…- кто-то ухмыльнулся, после чего меня скрючило от удара под ребра. Не настолько было больно, вложиться в удар нападавшим мешали подлокотники кресла, но физические страдания я изображал, как футболист сборной во время матча.
— Скажите, чего вы хотите от меня? — придал я голосу истеричности, но мне не ответили, как репку выдернули из кресла которое откатили в сторону, сбили с ног и попытались запинать под стол, но тут у них с развлечением не вышло, я кувыркнулся в угол и стал отбиваться ногами, отчего замарал одному из парней черные брюки, после чего мгновенно подвергся наказанию — на меня навалились с трех сторон и несколько раз больно ударили куда попало, не особо вглядываясь.
— Ну все, хорош, хорош! — Михалычу, до этого безучастно наблюдавшему за забавами своих подопечных, пришлось вклиниваться между моей тушкой и сопящими от злости парнями.
— Ну ты понял, что с тобой будет, если ты нам аппаратуру не отдашь? — председатель склонился надо мной.
Все тело горело огнем, говорить я не мог, поэтому только молча кивнул.
— Говори, куда спрятал?
— В гараже… — с трудом просипел я.
— В каком гараже? — удивился Михалыч: — В чьем?
— Ехать надо, показывать. — я откинулся к стене: — Общество «Лютик», по дороге к Затоке.
— Чего? — меня схватили за ворот свитера и встряхнули так, что в голове замутилось.