Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах
Шрифт:
По дороге к Сэнгаку-дзи один из ронинов по имени Китиэмон Тэрасака откололся от колонны и исчез. След его затерялся. Таким образом, в отряде осталось сорок шесть человек.
По мнению некоторых историков, Кураноскэ послал Китиэмона с донесением к князю Даигаку Асано, но, вероятно, он имел целью сохранить очевидца событий. Действительно, в дальнейшем Тэрасака опубликовал свои мемуары и умер в возрасте 83 лет.
По прибытии в храм Сэнгаку-дзи около девяти утра Кураноскэ проследовал со своим отрядом на кладбище и возложил голову Кодзукэноскэ Киры на
Начальник Охранного ведомства Сэнгоку, получив челобитную ронинов, отправился в замок и созвал экстренное совещание Совета старейшин. С согласия сёгуна было решено, что до вынесения окончательного приговора по их делу ронины будут разделены на четыре партии и вверены попечению четырех князей — даймё Цунатоси Хосокава, Саданао Мацудайра, Цунэмото Мори и Тадаюки Мидзуно. Велено было содержать пленников под стражей в эдоских усадьбах князей. Там они и оставались вплоть до дня сэппуку — до четвертого числа второй луны следующего года.
Князья, как и большинство придворных сёгуна, и все население Эдо, симпатизировали ронинам и относились к ним благожелательно (хотя и в разной степени). Наибольшим гостеприимством отличался князь Хосокава, на попечении которого оказался сам Кураноскэ со своими старшими помощниками. Для них готовили изысканные яства, предлагали парадные одежды, книги для чтения и даже очки для стариков. При мытье в бане воду меняли для каждого (при том, что обычно принято было мыться поочередно в одном чане). Только когда ронины из скромности сами отказались от такой роскоши, воду стали менять после каждого третьего. Сам князь Хосокава молился о спасении жизни ронинов и хлопотал за них перед Советом старейшин.
Приставленный к ронинам стражник из дома Хосокава, Дэнэмон Хориути, проявлял особую заботу о пленниках. Он оставил воспоминания, «Памятную записку», из которой историки почерпнули сведения о последних днях ронинов.
Рассмотрение дела ронинов (именовавшегося также «инцидент Ако») в Совете старейшин заняло более полутора месяцев. В конце концов было принято постановление, выражавшее в целом симпатию к ронинам как к носителям традиций самурайской чести.
В Постановлении, которое носило рекомендательный характер (поскольку окончательное решение должен был вынести сёгун), Сахёэ Кира, бежавший с поля боя во время штурма усадьбы, признавался виновным в трусости, и рекомендовалось приговорить его к харакири. Род Уэсуги, не сумевший защитить отца главы рода, Цунанори, признавался виновным в злостном небрежении, и рекомендовалось наказать Цунанори с сыном, конфисковав их владения. (В дальнейшем, по ходатайству влиятельных персон, эти рекомендации не были приведены в исполнение, но тем не менее Сахёэ Кира был лишен должности при дворе и отправлен в изгнание, став заложником в замке даймё Сува, в Такасиме.) Поступок ронинов в Постановлении трактовался двояко: с одной стороны, как образец благородного деяния во имя самурайской чести, а с другой стороны — как преступление против государственных законов о всеобщем мире и порядке. Их действия были классифицированы как преступный сговор,
Мнения о наказании для ронинов разделились. Сёгун Цунаёси советовался не только с членами Совета старейшин (большинство которых были на стороне ронинов) и своим верховным советником Ёсиясу Янагисавой, но также с настоятелем храма Ринно-дзи в Никко и учеными-конфуцианцами — Сорай Огю, Кюсо Муро, Кэсай Асама, Тогай Ито. Кюсо Муро и его единомышленники превозносили ронинов до небес, в то время как Сорай и многие другие конфуцианцы сурово осуждали их за нарушение порядка в Поднебесной, особенно за создание тайного сообщества, что, по токугавским законам, было тягчайшим преступлением. В конце концов сёгун счел, что, при всем положительном значении поступка ронинов, возвеличивших каноны самурайской чести, наказание для них необходимо во имя поддержания порядка в государстве.
Четвертого числа второй луны 1703 г. ронинам был объявлен приговор сёгуна — сэппуку, подлежащее исполнению в тот же день. О грядущем приговоре им сообщили накануне вечером, так что оставалось время подготовиться и написать предсмертные письма. Все сорок шесть совершили сэппуку и были похоронены в храме Сэнгаку-дзи рядом с гробницей князя Асано. Кураноскэ в это время было сорок пять лет, старшему из ронинов Яхэю Хорибэ семьдесят семь, а младшему, Тикаре Оиси, шестнадцать.
Приговор сёгуна, предлагавший ронинам почетное самоубийство вместо позорной для самурая казни, был своего рода признанием их заслуг и данью уважения к их верности долгу. Еще до смерти ронины вошли в легенду, став олицетворением самурайской чести, носителями добродетелей кодекса Бусидо.
По сей день храм Сэнгаку-дзи является местом паломничества, куда приезжают люди со всех концов Японии поклониться праху «рыцарей чести» (гиси).
О переводчике
Александр Аркадьевич Долин (р. 1949) — известный российский японовед, в настоящее время профессор сравнительной культурологии Международного университета Акита (Япония).
Автор фундаментальных многотомных исследований по японской поэзии Средневековья и Нового времени, книг по истории, философии и психологии воинских искусств Востока, научной монографии о профетической и мессианской природе русской литературы «Пророк в своем отечестве», двухтомного социально-психологического эссе о России периода Перестройки (на японском языке), а также составитель и переводчик большой серии поэтических сборников и антологий, представивших читателям панораму японской поэзии с древности до наших дней. Его перу принадлежит также ряд переводов современных японских повестей и рассказов.
Лауреат премии Всеяпонской Ассоциации Художественного перевода «За особый вклад в культуру».
Куратор проекта публикаций японской литературы Центра JLPP в России.