Ронни. Автобиография
Шрифт:
Джо боялась таблеток, и пугалась всякий раз, когда Кит вкалывал себе. Мне тоже не доставляло особого наслаждения видеть, как он делает это, потому что я всегда ненавидел иголки. Но Париж был для «Стоунз» самым подходящим местом, поэтому мы и любили записываться здесь. Там гораздо спокойней, чем где-либо, нет безумных поклонников, просто наркоши и дилеры. Один из дилеров был парнем с французским именем, которое мы не могли произнести, так что Джо называла его Жан-Пьер Ле Ванкер [24] . Он прославился своим сексом с одной девчонкой — он вколол себе амилнитрат, засадил ей и умер в процессе.
24
англ. «wanker» — онанист, — прим. пер.
Эти пять месяцев в Париже стали для Джо настоящей боевой проверкой. Она не видела до этого ничего подобного. В то же время мы с Джо восхитительно любили друг друга, занимаясь этим при каждой подходящей возможности, особенно в «Клубе Джо» в студии. Она наворачивала на окно шарфы, чтобы никто туда не мог заглянуть, вешала на дверь табличку «Не заходить без разрешения», и мы проводили каждое свободное мгновение вместе.
Эти пять месяцев пролетели как пять дней, и когда мы вернулись в Лондон, Джо была беременна нашим дитём любви — Лией. Она была зачата во время страстной ночи в квартире Яна Маклагана в Баттерси.
Я впервые привел Джо домой, чтобы познакомить её с моими мамой и папой в тот же вечер, как мы приземлились в Хитроу. Я не знал, как объяснить им, что я по уши влюбился в неё, потому что я всё еще был женат на Крисси, а Джо всё еще была замужем.
Мы проехались по Йивсли, и я показал Джо те места, где я вырос, а потом я привел её в дом на Уайтторн-Авеню и сказал своим родителям: «Я только что встретил эту девушку в аэропорту, за ней не приехали, она на мели, я хочу довезти её до дому, не правда ли, она красивая?»
Джо сидела смирно, пока мой папа странно оглядывал её, потому что понимал, что это — поддельные извинения. Так же это понимала и моя мама, которая продолжала бормотать: «Я понимаю…. Просто будьте осторожны…», — и подмигнула мне.
Мой папа всегда знал толк в женщинах, и ему Джо очень понравилась. Позднее, когда мы опять посетили Йивсли, мои родители уже знали всю правду, и лишь только Джо поставила для Арчи пиво на его маленький столик, он ущипнул её за попку. Это сильно удивило её. Он подмигнул ей: «Я бы еще мог вставить тебе, девочка».
Джо стала моим всем, но я не был уверен в том, как правильно поступить с Крисси. Мне нужно было объясниться с ней перед тем, как я смог поселиться с Джо, и это могло занять у меня определенное время. Тем временем нужно было что-то серьезно решать и с Джо. У ней был маленький сын, и она должна была быть уверена, что она делает правильное решение, объединяясь со мной.
Джо проживала со своей подругой Сьюзен. Тогда же меня встретила у дверей «Уика» Крисси. Наши отношения изжили себя. Я принял на себя поток оскорблений, она говорила, что не любила меня никогда и сама планировала со мной развестись. Потом она призналась мне, что любит Джимми Пейджа и жила с ним несколько месяцев, часто одеваясь в его компании в один лишь фиговый листик, в то время как я развлекался с Патти Бойд. Я этого больше не мог терпеть и понял, что это — мой шанс.
Я решил: «Сейчас — или никогда», и уехал. Мне было все равно, что на дворе стояло два часа ночи, я позвонил на квартиру, где жила Джо. Когда ответила её подруга Сью, я сказал: «Просыпайся,
Теперь, более чем тридцать лет спустя, мы с Джо по-прежнему вместе. Спустя несколько дней после того, как я покинул Крисси, мне позвонил Кит Мун и сказал: «Я слышал, что у тебя новая девушка. Приводи её. Она должна пройти моё прослушивание». Я сказал: «Да ладно?»
Он ответил: «Черт возьми, конечно. Все мы любим Крисси, так что я пекусь только о твоих интересах. Я имею в виду — держись, мужик, ты же женат». На него внезапно напало желание морализировать. «Приводи свою новенькую, и лучше бы ей представлять из себя что-нибудь, потому что если она плоха, то она не нужна».
Под предлогом, что нам будет весело встретиться с одним из моих товарищей, я привел Джо к Муни, не говоря ей, что это будет «прослушивание». Они сошлись вместе, как дом с огнем в пожаре. Когда мы уезжали, Муни пожал мне руку и сказал: «Ты заслужил моё одобрение».
Примерно ближе к началу лета Крисси попала в автокатастрофу. Она в спортивном «Мерседесе», который я купил для неё, въехала в окно магазина в Ричмонде. Я пришел повидать её. Лишь только я вошел в палату к Крисси, как она сразу же стала бранить меня: «Как ты можешь покинуть меня с моим сломанным хребтом?»
Потребовался год, чтобы все бумажные дела были утрясены, и мы с Крисси были разведены. К тому времени мы с Джо были в Лос-Анджелесе.
Вскоре после того, как я получил на руки все бумаги на развод, Джо получила свои. Их отношения были прохладными уже больше года. Джо, будучи свободной, расцвела, и я заполучил её в самом соку.
Всё получилось, и я обрел свою девочку. Но жизнь со своими взлётами и падениями всегда дарует как сокровища, так и удары: теперь я потерял «Уик».
У меня появились проблемы с внутренним департаментом государственных сборов, и они не оставили мне выбора: сумма в 80 тыс. фунтов, которую там запросили, была просто неподъемной. Я никак не хотел расставаться со своим домом, никак не хотел выезжать. Меня вдохновляли жаркие летние дни в саду, и я трансформировал идеи в студии «Уика», где они умножались и материализовались. Дом скрипел от рок-н-ролльных воспоминаний, и в нём протекала наиболее плодотворная работа. Мысли о Большом Доне, Дурачке — моём привратнике, потном Дживсе, который неплохо работал, но создавал инциденты. Это был тот человек, которому было поручено бить моих недругов. И о Фрэнке Фойе, шофере, фанате «Квин» (!), надежном плече для девушек, основательном, терпеливом человеке, который всегда доставлял меня домой. Я всегда мысленно возвращаюсь ко всем сокровищам «Фитиля», которые приходят мне на ум, когда я проезжаю мимо него. Прекрасный образец Георгианской архитектуры 1775 года с ландшафтными садами и видом на Темзу с вершины Ричмондского холма, который до сих пор является предметом зависти среди ценителей пейзажей в Европе.
Я отдал Крисси часть денег, которые я получил за «Уик», затем упаковался и отправил все это в Лос-Анджелес. Я чувствовал, как будто начинаю жизнь сначала — на этот раз с Джо, став булочкой в её печке, — и с 2-х летним сыном Джо Джэми. Это был 1978-й.
В конце концов мой дом купил Пит Таунзенд, он превратил комнату для снукера в офис и избавился от моего стола. Не считая этого его разрушительного решения, знать, что «Уик» в надежных руках — это большое облегчение. Он часто напоминает мне: «Твоя студия в нетронутом состоянии — точно в таком, в каком ты оставил её. Она всё такая же».