Рорк !

Дэвидсон Аврам

Несколько голосов кивнули в знак согласия, но остальные собравшиеся выглядели сомневающимися; раздались еще голоса, говорили разом, перебивая друг друга. Внезапно наступило угрюмое молчание. Олд Ган успокаивающим тоном сказал несколько слов. Жан угрюмо проворчал что-то, не убежденный, но все же сел на место.

– У меня гость, вот он сидит на скамье рядом с Норной, - сказал Олд Ган.
– Зовут его Ран Ломар, и мистеры гильдсмены извне послали его сюда проверить, нельзя ли увеличить сбор краснокрылки.

Все глаза обратились к Ломару, который встал и сказал:

– Это поможет нам всем...

Вперед выступил мистер

Доминик с большой белой бородой.

– Никогда мистеры Гильдии не помогали нам. Они покинули наших отцов на съедение роркам, - пробормотал он.
– Больше краснокрылки, говоришь? Ха! Они делают из нее лекарство, но разве они дают нам это лекарство? Нет! Мы все умрем тут от лихорадки...

Гул согласия пронесся над собравшимися.

– Дадут ли они нам больше ружей и материала для них?
– спросил молодой человек, еще безбородый; однако его сходство с широкобровым и крючконосым лицом мистера Ханнита не оставляло сомнений в том, что это его сын; вновь раздался гул одобрения.

Ломар тактично и осторожно начал говорить о возможных путях увеличения продукции; если собиратели будут отсекать листья от стеблей прямо на месте, их груз от этого станет намного легче...

Люди презрительно засмеялись.

– Мы знаем, что прирученные готовы вылизать весь Север, чтобы угодить вам, - сказал молодой Ханнит.
– Но мы не будем этого делать. Что еще ты хочешь нам сказать, гильдсмен?

Ошеломленный, Ломар не знал, что же им сказать, и, пока он так стоял в затруднении, они отвернулись от него. Рассерженный своей неспособностью и их полнейшим равнодушием, так отличающимся от отношения прирученных токов, он почувствовал, как краска бросилась ему в лицо. Пока они разговаривали друг с другом, он отдернул дверной занавес и вышел наружу.

Лагерь - любое поселение диких токов называлось лагерем - стоял на вершине холма; с него в промежутках между черными утесами на юге виден океан, по которому медленно ползла черная точка - лодка.

Ветер влажный, холодный и становится все холоднее. По тропе внизу прошли три женщины, сгибаясь под грузом дров; из одной хижины вышел мальчик с несколькими рыбинами, насаженными на прут, и перенес их в другую хижину. Большинство домов находились рядом, некоторые едва не касались друг друга. Худые визжащие дети бегали по узеньким улочкам; один из мальчиков увидел, что Ломар смотрит на него, плюнул в его направлении и вытер рот изодранным рукавом. Дикие токи! Сумеет ли он сделать на этом оборванном Юге то, что не сумел на тупом Севере? Казалось, нет. Он, казалось, вообще не сможет ничего сделать.

Вскоре посетители вместе с хозяином вышли из дома Олд Гана и пошли по продуваемой ветром улице к огороженному участку вокруг самого большого здания лагеря - к дому мистера Малларди. Вскоре из трубы поднялся дым; как бы ожидая этого сигнала, со свинцового неба полетели снежные хлопья, и тут же задымили остальные дома; вскоре все небо было плотно столбами дыма.

То ли глядя на незнакомое зрелище, то ли желая наказать себя за неумелость, то ли бросая вызов судьбе, Ломар все стоял, и стоял, и стоял. У него было смутное намерение подождать до темноты, но вскоре вспомнил, что день на Пиа-2 на шесть часов длиннее земного; тут же почувствовал, какое огромное расстояние отделяет его от дома. Промокший, замерзший, жалкий, он понуро направился к дому, из которого вышел.

Хозяин вернулся поздно. Он добавил свою сырую одежду

к той, что сушилась перед печью, и переоделся. Потом, не глядя на сидевшего в углу Ломара, сказал:

– Вы думаете, что краснокрылка - это главная проблема?

– Что?

– Вы думаете, что главная проблема - как собрать побольше краснокрылки?

Ломар зевнул. Потянувшись, он спросил:

– А разве не так?
– И тут до него дошло, что Олд Ган говорил новым, каким-то встревоженным голосом.
– А что?

Старик покачал головой. Садясь у огня, он сказал, как бы размышляя вслух:

– Предположим, их удастся убедить. Я говорю, предположим... Что они могут сделать? Снарядить экспедицию и отправиться вниз? Нет. Плохо. Вообще плохо. Плохо, если получится, плохо, если не получится. Выбор из двух зол. Что тогда? Оставаться здесь и ждать? Поддерживать силовые поля? Но как?

– Ган, о чем вы говорите?

Полено упало в очаг, вначале пламя было белым, потом постепенно краснело и краснело. Морщинистое лицо Олд Гана освещали вспышки пламени.

– Но как долго? Рано или поздно они вынуждены будут остановить генераторы. Нет, нет... С какой стороны я ни подхожу: нет.
– Он резко встал.
– Ну, день уходит, день приходит, бог посылает воскресенья. И каждый день нужно есть. Сати, Норна?

Он не повторил сказанного и ничего не объяснил.

– Рорки, - сказал он после ужина, беря в руки наконечник копья и точильный камень.
– Там, на Севере, ничего не знают о рорках. Мы их здесь знаем. Знаем так же хорошо, как людей Флиндерса. Но... Они умеют разговаривать. Я имею в виду не Флиндерсов, а рорков. О, смейтесь, если хотите. Я тоже не верил, когда впервые приехал сюда. Но это правда.

Ран тихо сказал:

– Вы слишком долго находитесь здесь.

В глазах Норны вспыхнул гнев.

– А я говорю, что он тут не очень долго! Они умеют говорить! Люди слышали! И, больше того, у них есть город...

– О, перестаньте!
– полуизумленный, полувозмущенный, воскликнул он. Я знаю их немного. Я сам видел старые ленты о рорках. Откуда у них город?

Отец Норны медленно утвердительно кивнул:

– Разумеется, в это трудно поверить. Но люди слышали, как они разговаривают. Никто не видел их город днем, но его огни видны ночью с одного места, называемого Тигги Хилл, далеко в Роркленде. Люди редко забираются туда, лишь иногда, собирая краснокрылку; если они задерживаются, то устраивают лагерь на этом холме и всю ночь жгут костры и дежурят, можете быть уверены, очень внимательно. И в такие вот ночи бывают видны освещенные окна и улицы большого города... Это место называют долиной огней. Но если там живут не рорки, то кто же? Люди? Такой большой город нуждается в огромных полях для прокормления и должен иметь большое население. Мы же не видели никаких признаков этого. Нет, не нужно недооценивать рорков, Ранни.

Ночью, после долгого напрасного ожидания, которое он сам признал глупым, что Норна придет к нему, Ломар уснул на жесткой узкой койке. Во сне он увидел внизу огромного серовато-коричневого рорка; его маска сверкала, и он говорил хриплым, ревущим голосом. И вот что он говорил:

– С_п_у_с_к_а_й_с_я_... _С_п_у_с_к_а_й_с_я_... _У_б_ь_ю_... У_б_ь_ю_...

– Они исключены, - сказал Олд Ган, беря мушкет и протягивая Ломару второй.

– Что это значит?
– спросил Ломар, беря мушкет и с любопытством разглядывая его.