Рорк !
Шрифт:
Справа и слева от них шли цепочки мушкетеров, и их дыхание становилось белым паром в холодном воздухе.
4
Постепенно лицо мистера Флиндерса начало приобретать свой нормальный цвет - пурпурно-красные щеки, желтые круги вокруг глаз, серая краска вокруг носа, свисающая нижняя губа свинцово-синяя. Он потирал щетину на лице с видом крайнего удовлетворения.
– Неплохой день, а, Стрип?
– сказал он.
– Да, отец. Целых два мушкета!
– поддакнул его сын.
– Писун, - кратко сказал отец, маша волосатой рукой.
– Мы получили больше. Смотри...
– он начал перечислять.
–
– он указал он на Норну, добавив предупреждение: - Никто не должен проткнуть ее, слышите? Жан Малларди заплатит мне три мушкета, не считая копий, мотыг, пороха, пуль... мм... и еды тоже!
– за нее. Поэтому ни одно грязное яйцо рорка не должно воткнуться в нее. Вы слышите? Жан желает получить ее целой. Это первое. А что второе? Второе - этот старик. Старуха Сати отдаст все, что есть в ее доме, за мужа, иначе мы скормим его роркам. Сейчас холодно, и он продержится до того времени. Это второе. А что третье у нас? Стрип, что третье, скажи?
Стрип разинул рот, не в силах сообразить, что же третье.
– Эх ты, помет прыгуна!
– отец сплюнул в отвращении.
– Для чего тебе голова? Варить в ней мясо? Третье - это гильдсмен. О, какой выкуп мы за него получим. Назовите! Назовите! Люди...
Все клансмены начали выкрикивать:
– Ружья!
– Пули!
– Серу!
– Металл!
– Гильдские ружья!
– Еду!
Мистер Флиндерс кивал, улыбался, и его крошечные пронзительные глазки почти утонули в пятнах желтой кожи, он улыбался и кивал.
– Все это, - сказал он, сплюнул и добавил.
– Все это и еще многое.
Его вассалы не могли представить себе такое.
– Еще многое?
– восклицали они, изумленные.
Их господин вновь кивнул, потер руки и почесал под мышками.
– Сообразите. Сколько раз нам удавалось потребовать выкуп за гильдсмена? Они себя высоко ценят! А что они думают о нас? А? Писуны и грязнули. Они мягкие, мягче, чем слабое место женщины. Надави, и они расплачутся. Ну, что ж, яйца рорков надавят. И они будут платить. О... голос его стал низким и угрюмым, - о, как они будут платить!..
Ломар, морщась от боли, которую испытывал в крепко связанных руках, сомневался, стоит ли его свобода так много. Многие на Станции, несомненно, будут рады его концу. Но ему казалось, что командир Станции Тан Карло Харб относится к нему неплохо. И другие, например, отец Линдел, расположены к нему. Разумеется не было прецедента, чтобы Станция выкупала гильдсмена, похищенного дикими токами. Это не может происходить часто. Но если за него не заплатят (он заставил себя не думать, что сделают с ним похитители, если Гильд-станция не заплатит выкуп), это может обернуться против них самих.
Однако сейчас он ничего не мог сделать.
Была уже ночь, когда они остановились... Убежищем им служила пещера в постоянно поднимающихся холмах. В пещере, ожидая их, приветственно горел костер. И здесь были еще вооруженные клансмены и пища. Немного пищи, но мистер Флиндерс проследил, чтобы пленники получили свою часть.
– Его нельзя раздевать, ее тоже, - предупредил вождь.
– Ее потому, что сын Малларди хочет ее целой. А я хочу, чтобы он был на нашей стороне, слышите! Старый мистер скоро умрет. Жан получит все его ружья.
Его заботливость простерлась до того, что он проследил, чтобы путы с пленников были сняты. Он посоветовал им растереть запястья и лодыжки, чтобы восстановить кровообращение, и отогнал двух человек от костра, чтобы освободить им место. Стражи расположились в узком проходе между холодным темным наружным выходом и большой главной пещерой. Во тьме не было видно потолка пещеры. Время от времени кто-нибудь вставал или просто откатывался в сторону, с шумом облегчался и тут же засыпал... обычно еще более шумно.
Наконец мистер Флиндерс рыгнул, следуя обычаю клансменов, и сам приготовился отдыхать.
– Не пытайтесь убежать, - сказал он Рану и Норне.
– Спите.
И в следующую минуту его храп присоединился к общему хору. Последнее, что видел Ран, засыпая, была Норна, сидевшая, обхватив колени руками, волосы свисали по обе стороны ее залитого слезами лица; она смотрела в гаснущий огонь.
Огонь утром быстро разожгли вновь. Пили растопленный снег из грязного котла, а пищей служила горсть сушеного... чего-то. Ран не осмеливался задумываться, что это. Если эта пища и имела какой-то вкус, то только отвратительный. Клансмены, как обычно, опорожнились, и Рану на этот раз пришлось присоединиться к ним; он повернулся к ним спиной и был единственным, кто поступил так. Их снова связали, и снова все двинулись в путь.
Башмаки у него крепкие, а ноги - сильные, но даже во время своего путешествие с Рэнго (Рэнго! Что будут делать прирученные токи и что сделают с ними, если произойдет нападение на Станцию?) он не был вынужден столько ходить. Двойная линия клансменов не обращала внимания на его спотыкания. Один человек с каждой стороны хватал его за руки - вскоре руки его превратились в сплошные синяки - и тащил. Норна шла за ним шаг в шаг, глаза ее редко отрывались от тела отца, которое тащили на грубых носилках.
Ломар утратил представление о времени. Вновь и вновь виднелась Пиа Сол - тусклый красный диск на жемчужно-сером, сизо-сером, свинцово-сером небе; вновь и вновь он исчезал, и начинал идти снег. Ломар не знал, далеко ли они ушли. Гул голосов заставил его поднять голову.
Один из стражников ткнул его в ребра тупым концом копья и копьем же указал вперед и влево. Большая груда булыжников находилась у тропы.
– Что это?
– тупо спросил он, ощущая во рту распухший язык и обжигающе холодный воздух в легких.
– Знак, - сказал копьеносец.
– Начинается страна Флиндерса... Вот этот напомнит, если забудешь.
Глаза Ломара наткнулись на бело-желтое пятно с тремя отверстиями. Внезапно в голове его прояснилось, и он понял, что он видит: это человеческий череп без нижней челюсти, укрепленный на вершине межевого знака и прикрытый снегом.
Время от времени по сторонам тропы видны ровные площадки, с которых ветер сдул весь снег. На таких крошечных полях народ Флиндерса добывал свою скудную пищу... когда не вырывал ее у другого клана изо рта. Двойная цепь стала единой, скользя между скалами на вершину холма. Оттуда стало видно что-то, вызвавшее гул удовлетворения клансменов. Даже Ломар, подняв голову, сказал: