Роса на Солнце
Шрифт:
– Фрау Клейне…
– Можете называть меня просто Мари, генерал.
– Да, фрау Мари, приглашаю вас позавтракать в моем рабочем кабинете, а не в командном центре, где мы будем мешать офицерам.
Комиссар с сожалением посмотрела на красиво мигающие экраны с разноцветными значками и точками и проследовала мимо Готтлиба в его кабинет, где адъютант генерала торопливо расставлял на столе тарелки с нехитрым армейским питанием и чашки со свежим кофе.
Фрау Клейне-Фосс с интересом посмотрела на адъютанта, но когда он повернулся к ней лицом, интерес тотчас же сменился маской раздражения. Лейтенант Михаэль Рек был выходцем из Саксонии с изрядной, видимо, примесью славянской крови и на столь обожаемых фрау Мари турок, палестинцев или арабов
– Что это у вас за диск, Готтлиб? – спросила Мари, тыча толстым пальцем в притулившийся на дальнем краю стола диск, принесенный Ланге, который Готтлиб так и не просмотрел.
– Русская пропаганда. Что-то для кавказских… повстанцев. Не успел еще ознакомиться.
– Народы Кавказа – мужественные люди и храбрые воины. Столетиями воюющие с оккупантами! – напыщенно произнесла комиссар. – Интересно, как русские пытаются их агитировать? Предлагают пить водку и играть на балалайке? Предлагаю посмотреть за завтраком, генерал.
Михаэль Рек поставил диск и неслышно отошел за спину генерала. Комиссар, глядя одним глазом на экран, намазывала еще теплую булочку толстым слоем джема…
Экран ожил, и на черном фоне проступили багровые буквы, сложившиеся в русские слова, снизу строчки были продублированы на английском.
«The wolf hunting» – то ли волчья охота, то ли охота на волков…
Первые кадры – молодые, крепкие бородатые горцы, увешанные оружием, движутся через лес. Камера показывает издалека, чтобы смотрящие могли оценить количество. Не меньше трех сотен. Новые кадры – лес, яма, точнее траншея. Рядом с ней угрюмая военная машина с бульдозерным отвалом, похожая на инженерный танк. Затем камера показывает несколько мертвых свиней, лежащих на дне траншеи. Новый кадр – лицо крупным планом: избитый мужчина с бородой и бритый налысо. На нем рваная и грязная военная форма натовского образца, он стоит на коленях со скованными руками. Внизу буквы: «The Muslim military leader-brigade general Imaev». Камера начинает подниматься выше, показывая целую толпу бородатых мужчин со скованными руками, стоящих на коленях.
– Пленные повстанцы! – понял фон Рамелов. Затем появились люди в другом камуфляже и масках; они схватили пятерых первых пленных, включая бородача Имаева, и потащили их к траншее с мертвыми свиньями. Затем поставили на бруствер траншеи и накинули на шеи нейлоновые шнурки. Крупный план – перекошенные лица, пена изо рта, выпученные глаза, прокушенные синие языки… Жуткая смерть во всей красе… Камера отчетливо фиксирует предсмертный хрип и хруст ломаемых хрящей и позвонков. Еще кадр, и трупы летят к свиньям. Следующие пятеро, опять – к свиньям. Позорная смерть для правоверного, в рай ему уже не попасть!
Новые кадры – несколько человек бегут по полю… бегут, спотыкаются, снова бегут… камеру трясет… Снимают, видимо, с вертолета, звук отсутствует. Камера приближается. Теперь отчетливо видно, что это – пленные повстанцы, тот же турецкий камуфляж, бледные лица и затравленный взгляд, на бегу постоянно оборачиваются… Камера отходит назад, и видно, от чего, точнее, от кого бегут эти люди. Их догоняет свора огромных псов… голов тридцать – сорок, не меньше. Вот одного догнали и повалили на землю… Рот несчастного раскрыт, и можно представить, как он орет от боли и ужаса. Затем падает второй, третий! Собаки рвут человеческую плоть – крупный план…
– Буеееее! – посеревшая фрау комиссар выблевывает содержимое завтрака на пол, по ходу обильно обрызгивая форменные брюки и ботинки командующего содержимым желудка…
– Ва-ва-варвары, – шепчет она, медленно оседая на пол.
– Быстро в госпиталь! – Обмякшую тушу Мари грузят на носилки и утаскивают прочь из командного пункта.
– Уберите здесь все и проветрите помещение, лейтенант!
– Русские совсем с роликов съехали! Налицо – геноцид, казни военнопленных и издевательство над животными. Комиссары Евросоюза, увидев это, точно доведут дело до конца, и ни о каком перемирии в ближайшие два-три дня речи не будет. Отлично! Значит,
Генерал брезгливо осмотрел загаженные брюки и ботинки и прямиком направился в душ.
«Русские действительно в ярости. А злоба на войне – плохой советчик. Еще один плюс в нашу пользу!» – думал генерал, стоя под тугими струями бодрящего душа…
День третий. Окрестности Белогорска. Крым
После удачной операции по корректировке ракетно-бомбовых ударов в районе ныне уничтоженной авиабазы в Фруктовом группа Прево еще двенадцать часов корректировала удары союзной авиации и флота по Украинским позициям между Севастополем и Бахчисараем в районе реки Бельбек. Русский аэродром, где базировались морские вертолеты, трогать в первый день кампании было запрещено. Москва еще официально в войну не вступила, а дразнить русских лишний раз в Брюсселе не хотели. Коммандос отработали четко, но противник, видимо, догадался, что к чему, и ближе к обеду на отлогие холмы, где замаскировались бойцы Прево, вышла цепь пехотинцев. Можно было вызвать авиационную поддержку, но Роберт, внимательно рассмотрев противника, принял решение уходить самостоятельно. Украинские солдаты по внешнему виду «тянули» на обычный тыловой сброд, наспех вооруженный и отправленный по приказу мудрого начальства ловить диверсантов. Снайпер группы Алекс Морион, дождавшись, когда цели подойдут ближе, всадил из своей Ultima Ratio Commando по меткой пуле в туши двух толстых офицеров, возглавлявших отряд. Не успели их тела упасть на жухлую от солнца траву, как вся эта орда, оставшись без офицеров, открыла беспорядочную пальбу вокруг себя, а затем повалилась на землю. Типа спасаясь от снайперов.
Роберт ухмыльнулся, еще раз похвалив себя за сообразительность. Эти тыловые увальни не заслуживают авиаудара. На неподготовленное стадо незачем переводить дорогостоящие боеприпасы. Сами разбегутся. В подтверждение его слов, после того как выстрел Мориона разнес очередную любопытную голову, поднявшуюся над травой, вся толпа солдатни, продолжая жечь патроны, стреляя в воздух, отклячив задницы, поползла обратно в сторону Севастополя. Алекс хотел продолжить веселье, отстрелив несколько особо выделявшихся задниц, но Прево ему запретил. Надо было отходить на точку эвакуации, и каждая минута такого веселья могла накликать беду в виде появления хорошо подготовленных украинских противодиверсионных подразделений, а не этого тылового сброда. Раз вражеское командование уже ищет разведывательно-диверсионные группы коалиции, значит, за ребятами Прево вскоре будут охотиться настоящие профи.
Эвакуация прошла успешно, как в кино. Противник был настолько ошарашен сокрушительным ударом Оперативного соединения, что в первые сутки совсем не оказывал сопротивления. Поэтому SA.365F, пройдя сквозь дыру в практически уничтоженной ПВО противника, благополучно забрал группу коммандос у поселка Верхнесадовое. Сейчас поселок пылал, и оттуда слышалась яростная стрельба.
– Каратели лютуют! – предупреждая вопрос Роберта, сказал один из вертолетчиков. – Туда уже авиация пошла.
И действительно, пока «Дельфин», развернувшись, уходил на юго-запад, над ним, оставляя белый инверсионный след, прошла четверка «Харриеров». Через минуту-другую вертолет сильно качнуло, и до коммандос докатилось эхо от взрывов Мк82. Снова взрыв, и Прево прокричал своим бойцам:
– Отлично работают!
Бернар Пике ответил за всех, оскалившись и показав командиру большой палец, черный от грязи. Мол, согласны, командир!
Через какие-то полчаса по курсу «Дельфина» по-явилась серо-голубая стальная глыба десантного корабля «Сирокко», на борту которого базировался отряд Commandos de marine HUBERT, где Прево и его бойцов ждал крепкий сон и вкусный завтрак. Почти полтора суток в глубоком тылу противника основательно измотали группу, и ей требовался полноценный отдых перед новыми боевыми заданиями.