Роса на Солнце
Шрифт:
– Командир! – заорал Нуво. – Вертолеты вышли, будут через двадцать минут. Но через пару минут здесь будут «Рафали».
Обхватив за талию девушку, находящуюся в шоке, и труп товарища, группа Прево уходила в сторону пологих холмов.
День второй. Львов. Украина
Сергей Тарасюк, активист львовского привода УНСО, чувствовал себя не в своей тарелке. Все руководство организации во главе с Мирославом Шахинским пребывало в легкой панике и никак не могло прийти к единой позиции по вопросу вторжения войск Евросоюза. «Старая гвардия», помнящая еще СССР, горела желанием помочь «просвещенной Европе» в борьбе с алчными «москалями». Другая же часть организации, более молодая, побывавшая в «просвещенной Европе»
Серега тащился по крутой партийной лестнице вслед за своим пробивным братом и возглавлял отдел информации и пропаганды львовского привода. Рассказанное братом и увиденное по телевизору в последние дни окончательно запутали Серегу. Подбирая слова, он спросил у Остапца:
– Мы что, теперь за «москалей», что ли? А как же все, что мы говорили и писали до этого?
– От дурак ты, братец. Учу я тебя, пропагандона, учу, и все без толку! – Степан раскраснелся от злости, и Сергей слегка отодвинулся в сторону. Рука у брательника была тяжелой, под стать характеру. – Ты за кого на выборах агитировал? Во втором туре?
– За Ющенковича. Его центральный привод поддержал. И все движение…
– Правильно, Серега. А теперь скажи, что стало с Ющенковичем? Правильно, убили его. Взорвали вместе с охраной. Кто у него правой рукой был?
– Клещенко.
– Вот-вот. Что-то плохо, брат, стал соображать. При чем здесь «москали»? Запомни, Серега, как говорил кто-то из великих: нет постоянных друзей, есть постоянные интересы. Так?
– Так, Степа. А в чем наш интерес?
– Да в том, чтобы на «неньке Украине» чурбаны шишку не держали. Как в Европе. У них там за слово «ниггер» в тюрьму сажают. И турок в Евросоюз приняли. Ты смотри, балбес, кто к нам сейчас пришел. Ладно, немцы да французы. А ляхи? Сколько они нашей крови попили? Помнишь? А мы их, по мнению наших старперов из центрального привода, в «очко» целовать должны! И турок вместе с ними? Короче, так: Львовский курень во главе со мной поддерживает Клещенко. Точка. На наш местный привод и на центральный – кладем с прибором. Готовь материал для сайта и заявление по этому поводу. Как закончишь, материал ко мне в харчевню принесешь. А то Галка по тебе уже соскучилась. Там весь актив соберется, посидим, помозгуем.
Никто из актива самого многочисленного куреня УНСО не мог подумать, что радикальный националист Сокол Остапец уже давно работает на СБУ. Курень, по задумке офицеров Департамента «захисту національної державності», являлся разведывательно-диверсионным подразделением на случай большой войны, скрытый под видом маргинальной молодежной организации. Сначала боевиков куреня готовили для отражения «агрессии Кремля», а последние полгода – к партизанской войне против «красных европейцев». Серега вел войну на идеологическом фронте и в полевых занятиях участвовал редко. Остальные «стрельцы» дважды в неделю лазили по местным лесам во главе с Остапцом.
Материалы были готовы через три с половиной часа. Сунув только что отпечатанные листы в папку, Тарасюк поспешил на Вирменьску улицу в харчевню «Травень», принадлежащую брату, где обычно собирался актив куреня и работала Серегина невеста Гала Крыленко. На подходе к харчевне он увидел приткнувшийся возле нее милицейский автомобиль и небольшой иностранный броневик с надписью: «Gen-darmerie». Ему это почему-то не
Несмотря на разгар рабочего дня, зал был полон. Люди, сгрудившись за столами, внимали идущим по спутниковой тарелке новостям, курили, поглощали пиво и вареники. По телевизору мелькали кадры с горящими домами, толпами истерично орущих женщин и детей неславянского вида, и голос из-за кадра, бубнящий про «гуманитарную катастрофу» и «геноцид мусульман».
Помимо Сокола, в актив входило еще семь бойцов, командиров «боевок» – мобильных групп националистов. Они сидели в отдельном небольшом кабинете с видом на весь зал и тихонько переговаривались между собой. Серега, зайдя в зал, глазами поискал Галку, но, не увидев ее, зашел в кабинет. Пожав протянутые руки соратников, он уселся на краешек длинной скамьи и передал папку с бумагами Степану. Вот в зале появилась Галка. В ладно сидящей национальной одежде с лентой в темно-русой косе она была похожа на «истинную украинку» с рекламного плаката УНСО. В руках она мастерски несла по четыре огромных, запотевших кружки пива. Проследив ее дорогу, Серега увидел столик, за которым сидели люди в форме. Двое сотрудников львовской милиции и трое жандармов в камуфляже. Рядом на столе лежали смешные темно-синие кепи. Один из жандармов был негром, он довольно скалился и помахивал вилкой с нанизанным вареником.
Настроение совсем испортилось. Выходец из Африки смотрелся на фоне национального украинского интерьера «Травня», словно крокодил в Арктике. Причем крокодил наглый и самодовольный.
– Неплохо, неплохо! – процедил Сокол, закончив просматривать принесенные бумаги. – Давай размещай на сайте. И не телись, Серега. С Галкой пообжимайся, она тебе покушать соберет! Хватай такси и дуй в офис. На все про все час. А то время уходит. Как закончишь, возвращайся сюда и отдыхай на всю катушку!
Тарасюк выскочил в прокуренный зал и, прислонившись к колонне, стал ждать, когда Галка пробежит мимо с очередным заказом. Вместо этого он услышан Галкин крик:
– Забери лапы, тварь!!! – и довольный хохот.
Обогнув квадратную колонну, Серега увидел, что один из жандармов крепко держит Галку за руку, а негр гладит своей черной лапой ее аппетитную задницу. Под ржание львовских ментов.
Поведенческие реакции жителей Западной Украины существенно отличаются как от русских, так и от украинцев из других областей «незалэжной». То ли кровь тому виной, точнее, смешение различных генов от мадьярских до словацких и гуцульских, то ли история этого древнего, необычного края, но Серега не стал кричать и шуметь. Он вообще ничего не сказал, просто взял с соседнего столика увесистый кувшин, наполовину заполненный пивом, и молча обрушил его на голову похотливого негра. Тот беззвучно рухнул, обливаясь дурной темной кровью на паркетный пол, а Галка, взвизгнув, отпрыгнула в сторону, одновременно в голос заорав:
– Степа!!! Серегу бьют!
Потерявшие похотливого товарища жандармы и опомнившиеся милиционеры вскочили, словно по команде, и набросились на Тарасюка. Что было потом, Серега помнил плохо. В драку вступили подоспевшие командиры «боевок» и многие посетители; вокруг мелькали кулаки, тяжелые ботинки, стоял густой мат. Но потом он увидел револьвер и сжимающую его руку. Негр, с залитым кровью лицом, истерично что-то выкрикивая, стал нажимать на курок. Звук выстрела ударил в замкнутом помещении, подобно взрыву бомбы. Сгрудившиеся в углу возле опрокинутого стола «легавые» тяжело дышали, а негр неловко пытался подняться. По ушам резанул чей-то дикий крик:
– Галку убили!
Галина сидела, привалившись к колонне, с широко открытыми синими глазами, и из уголка ее рта на белый рукав вышитой сорочки капала кровь.
На людей в форме обрушился град пивных кувшинов, стульев и посуды. Снова зазвучали выстрелы, это Степан, вооружившись непонятно откуда взявшимся пистолетом и подобравшись сбоку, в упор расстрелял жандармов и «ментов». В наступившей мертвой тишине раздался крик Остапца:
– Галку в больницу, срочно! Трезубец, отвечаешь за это. Остальные, за мной! – Подбежав к Тарасюку, замершему с открытым ртом, он схватил его за руку и рванул на себя.