Роско планета Анджела

Полунин Николай Германович

— Анджи! Берегись, Анджи, я иду к тебе!

Все смешалось. Перед глазами Роско то вставали огни, неспешно плывущие в воздухе, то золотые волосы Анджелки, которую нужно было держать сзади, чтобы она не побежала туда, откуда слышался голос приемной матери. Розовая пена на губах Чагара. Мечутся фигуры охотников, пришедших с Киннегеттом. А вон тот уже горит. Разряженный самострел опять попался под ноги. Роско стискивает нож с изогнутой рукоятью и заслоняет собой Анджелку. Огромный черный человек рубится с неистовой охотницей, она заставляет его отступать шаг за шагом. Крики. Треск пламени. Звон клинков. Еще одна стрела пробила кожаный

панцирь — вскользь, несерьезно. Дрожащие огни смыкают круг. Нет выхода им с Солнечной. Все теснее кольцо. Отвратительные куски огненного студня. — Роско, любимый! — Анджелка рвет что-то с груди, протягивает к окружившим огням. Они неуверенно расступаются. И вдруг в колодце с гладкими стенами темнеет…

Роско впоследствии так и не смог восстановить точную последовательность событий. Кажется, он вместе с Анджелкой и взваленным на плечо Ником успел пройти несколько шагов к той расселине, у которой сражалась Сиэна и двое или трое кряжистых мужиков, что пришли с нею. Но сначала вспыхнул у Солнечной в ладони предмет, которым она отпугивала лезущие огни, и они, лишившись устрашения, будто прыгнули вплотную. Когда с диким криком загорелся тот огромный черный — до того, как распахнулся люк упавшего из туч «кораблика» или же после? А вот что кричала вслед Сиэна, когда он, закинув Ника, втаскивал в «кораблик» отчаянно бьющуюся у него в руках Анджелку, Роско запомнил очень хорошо.

С всклокоченными седыми волосами, со щекой в крови, дорубая окровавленным клинком кого-то из Киннегеттовых подручных, охотница Сиэна размахивала рукой, на которой не хватало пальцев — как врезалось в память! — и кричала не дочери, а ему:

— Увози! Увози ее отсюда, Роско, увози! Не пускай сюда, слышишь! Увози! К себе! Увози!

…В «кораблике» тепло и сухо. Ник Чагар уложен на обычное место Роско, Анджелка влипла в экран, который Роско включил для нее. Правда, первое, что он включил, было его обязательное «встреча с Землей». Ему повезло, что Чагар без сознания, а Анджи продолжала плакать и рваться. Они ничего не поняли. А он отказывается себе верить, и руки дрожат так, что едва смог помочь Нику. Он, конечно, вырубил «встречу», лишь удовлетворился, что глаза ему не лгут. И все равно не поверил. Но до Земли уже не более стандарт-часа.

— Это — Земля? — указала Анджелка на обширный лоскут тьмы между звезд. Лоскут пока имел форму не ровного квадрата.

— Да, — заставил себя Роско ответить. — А это звезды, Анджи. Их видно гораздо больше, чем снизу.

Потому что они везде. Тебе не холодно? Я могу сделать теплее… «кораблик» может, — неизвестно для чего по правился он.

— Что ты, Роско, мне жарко. Там будет всегда так?

— Там по-разному, — осторожно сказал Роско. — Что выберешь.

— Как я хочу туда! Дядя Ник ведь поправится? Ты его вылечил опять?

— Вылечил. Но он потерял много крови. Пусть спит.

— Роско, как ты думаешь, мама Сиэна спасется?

— Конечно. Ведь ты отпугнула огни своим… что это было?

Анджелка показала шнурок с обожженными хвостиками. Свою ладонь в волдырях.

— Бабушка подарила мне. А я не уберегла. Что я теперь скажу, когда вернусь?

— Иди-ка сюда и дай мне свою руку. Это был…

— Просто амулет. Дядя Ник говорил, что знает такого зверька. Бабушка велела не расставаться, когда-нибудь пригодится. Вот — пригодился.

Анджелка не могла не взглядывать на россыпь звезд в прямоугольнике экрана. По черному провалу силуэта Земли вдруг стремительно

прочертил рой белых искр. Они пронеслись и исчезли. Сама Земля принимала овальную форму.

— Роско, почему так, почему она меняется?

Роско был занят ее рукой и не смотрел на экран.

— Это означает, что мы приближаемся.

— А почему там только что… ох, милый, я не буду тебя отвлекать. Сколько у меня еще будет всяких «по чему», я тебе надоем! Но ведь ты мне все объяснишь, правда? Не верится, что я все увижу сейчас, все, о чем ты говорил.

Роско собрался с силами и ответил:

— Да. — И перешел к Чагару. Ранение оказалось совсем пустяковым, старик был просто в глубоком об мороке от напряжения последних дней. Но опасность невелика. Роско уже залечил ему разрез. А сам вытер холодный пот усталости. Провел рукой по сервисным овалам и кругам, и в «кораблике» запахло сосновым бором.

— Как чудесно!

Чем больше Анджелка восхищалась предстоящими чудесами Земли, тем Роско становился мрачнее. Но, может, «кораблик» просто испортился? Не во всем, а только в передаче с Земли? Могло такое быть?

Роско сделал, чтобы появилась музыка, прибавил шум ветерка в кронах. Проходя, коснулся высоких блестящих дверей в перегородке. Сколько раз он ходил сквозь них, шагая внутрь второй половины «кораблика» человеком, а оттуда ступая на песок, камень или в воды новой планеты, уже не отличаясь от тех, кто ее населяет. Сколько раз проделывал обратное, возвращаясь.

Но они не откроются для Анджелки! Это не просто — как пройти обычный люк! Таинственные безотказные устройства за этими дверьми настроены только на Роско! Только ему дозволено непреклонной Землей меняться множество раз!

Непреодолимое, безжалостное правило!

Ничего, на Земле имеется место, где должно удасться то, что он задумал. Для чего он и возвращается с нею. Что бы ни ожидало.

А ведь впереди был еще «лабиринт». Что происходит там?

…Они прошли «лабиринт». В нем ничего не происходило. У Роско слегка отлегло от сердца, а потом беспокойство пришло вновь.

Очнувшийся Ник Чагар казался не особенно заинтересованным. Он еще в «кораблике» взглянул, как Роско управляется с сервисом, ничего не сказал, хмыкнул. По мерцающим пустым коридорам шел, как по своей заснеженной степи где-нибудь под Горой. Это задевало. В конце концов Роско помог ему очутиться там, о чем он мечтал и строил надежды и догадки всю жизнь. Зато Анджелка не уставала спрашивать, весело щебеча. Неизвестное заставило ее забыть обо всем остальном. Но мрачное настроение Роско уловила чутко на последних переходах, и шла молча, только старалась прижаться, взять за руку.

А когда они вышли, склонившись под низким козырьком, Роско даже сделал движение назад, в «лабиринт», где теперь было тихо, пусто, не ощущалось чужого взгляда на затылке, липкой паутины в мозгу и постороннего присутствия за ближайшим поворотом.

Анджелка и Ник Чагар во все глаза смотрели на обещанный рай.

Рядом с Землей (Радость)

Радость! Радость! Радость!

Никогда не ощущали у себя в Доме и в окрестностях Дома Новые, Новыми Рожденные, такой необычайной легкости полета. В первые же миги они были ошеломлены. Никаким воображением, никогда живущие в Доме на планете не смогли бы представить, что такой степени наслаждения можно достичь одним безудержным движением в этом небывалом пространстве.