Роско планета Анджела
Шрифт:
— Ты, — допытывался стоящий рядом с Наставником на коленях Чагар, приставив тому к горлу острие своего тесака. — Ты, правда, можешь? Ну, обращайся давай, а то ведь что Роско тебе сделал, — тьфу. Я — Чагар, мы умеем такое, что даже у вас никому не снилось. Обращайся, ну! О смерти, как о благе, молить станешь… Обращайся к своей Земле!
Роско вдруг увидел, как они, оказывается, похожи — Наставник Скин и Ник Чагар. Как братья. Он не успел додумать эту мысль, как пришла другая: «Запах! Откуда такой знакомый запах?!»
Розы-лала-веретенник.
— Огни! — взвизгнула Анджелка, хватая Роско за рукав и пытаясь оттолкнуть прочь. — Огни! Уходи, любимый! Спасайся!
— Ну нет, девушка, — Нока позволила себе усмехнуться. — Он спасаться не побежит. Он сейчас в атаку бросится, уж я его знаю. Да, Роско, боевитенький мой?
Нока стояла в своей белой распашонке и шортах, а вокруг нее вился хоровод светящихся шариков. Казалось, холода для нее не существует.
— Роско, драгоценненький мой, не бросайся, не надо. Я ведь тоже пришла попрощаться, и только. А ему не верь, — обратилась к Чагару и показала на корчащегося Скина. — Он врет! Он всегда врал, таково уж было его служение Земле. Другого очередь была, не его. Тот… ушел. Вы с ним встретитесь, наверное…
Роско, замершему в полупрыжке, почудилось, будто силуэт Ноки слегка колышется. От беспрерывного огненного мельтешения, наверное.
— Не-ет, Роско, наблюдательненький мой, — Нока погрозила своим длинным безупречным пальцем, — не почудилось. Ах ты, бедненький, всегда ты был для меня прозрачненький. Таким и остался. Роско. Любименький. Помнишь, да? Травка, старая дорога? Мур-мур, Роско, дружочек?
— Пусть эта женщина замолчит! — Анджелка за визжала так, что и у Роско, и у Чагара, и у полумертвого Наставника Скина заложило уши. — Пусть она не смеет касаться моего мужа!
Неизвестно как у Анджелки очутился нож, тот самый, с удобной изогнутой рукоятью. А ведь был за поясом у Роско. Он едва успел перехватить ее руку. Он, кажется, начал кое-что понимать. Мельком взглянул на Чагара — Чагар тоже.
— Я? Женщина? — Нока рассыпала пригоршню смеха. — Нет, той женщины уже нет. Она где-то там, — жест за спину, — в моем «лабиринте». Счастливая и… безумная. Она тоже выполнила свое служение. Твой муж? — Нока-призрак подняла брови. — Ну, конечно, твой муж, маленькая планетница. Вы отправитесь, и он будет твоим мужем там, внизу. Сколько хочешь.
Шариков в хороводе вроде бы добавилось. Они замелькали так быстро, что слились в одно кольцо — спираль, пульсирующую, живую, что бегала вдоль тела призрачной Ноки вверх и вниз. Стены зала запульсировали, свет достиг далекого сталагмитового потолка.
— Не бойтесь, это для вас не опасно. Я приняла меры, и все они там, — из света и кружения вынырнула рука, указала неопределенно, — вовне. Они уйдут.
А те, кто останется, снова вспомнят свой долг. Ты хитра, маленькая планетница… Роско, та женщина… она и вправду любила тебя, ты знаешь? Знаешь?..
За спинами людей поехали в стороны половинки сверкающих ворот, уходящих
— Знаю, — прошептал Роско одними губами.
— Спасибо, — голос становился все дальше и дальше, и уже один только сверкающий кокон мерцал на месте призрака. — Спасибо. Теперь она знает тоже.
Теперь ей совсем хорошо.
Анджелка вцепилась в руку Роско. Ник Чагар стоял по другое плечо, выставив тесак.
— А теперь идите, люди. Я выбрала вас, потому что… выбрала…
Они пятились в черноту за дверями.
— …потому что…
Вот порог света и мрака.
— …выбор… — И совсем последнее: — Иди, Роско, иди…
Мрак.
Анджелкино:
— Ой!
Земля 4 (Выбор)
Земля не могла существовать всегда.
Она в глубине своей понимала это, но не желала верить, как люди не верят в неизбежность смерти, и как, должно быть, не верят в непременное окончание своего существования эрги. Впрочем, насчет последних ручаться трудно.
Однако все заканчивается когда-нибудь. Можно сколько угодно говорить о переходах одного в другое, другого в третье, третьего в четвертое, но ведь другое — это не одно, а четвертое не третье, верно?
Существованию Земли подошел конец.
Она поняла это и приняла. Но как спасти, уберечь хотя бы один из таких не похожих друг на друга, однако равноценно важных видов разумной жизни, которых ей поручено было опекать и использовать теми, чья сущность не поддается объяснению, во времена, не поддающиеся исчислению?
Она бесконечно и безуспешно сравнивала и прийти к ответу не могла.
Помог случай. Опять случай…
Среди людей Земли нашлась женщина, чьи чувства к единственному уникальному Роско оказались сравнимы с чувствами к нему самой Земли. Женщина сама, не догадывалась, насколько они сильны.
Земля использовала — женщина любила.
Выбор был сделан.
Атом перевесил Галактику.
Оставалось найти механизм. Для мудрой могучей Земли это был пустячный вопрос, в котором ее собственная — Земли — последующая судьба не играла никакой роли. Она ее уже знала.
…Словно густая светящаяся пелена окутывала Землю. Это прибывшие Новые, Новыми Рожденные, соединились наконец с выпущенными Землей на волю Теми, Кого Не Называют. Встреча братьев-эргов произошла на просторах чистого космоса, доселе не испытанного обоими, и радости и наслаждению не было предела.
Когда последние из людей покинули Землю, пелена эта взвихрилась. Земля прощалась с планетой, уходила со своего дозорного круга. И оставляла подарок — планете.
Послушные зову Земли, эрги-Те-Кого-Не-Называют уводили за собой эргов-Новых-Новыми-Рожденных. Так опытный пастух с помощью нескольких прирученных уводит целый табун дикарей.
Земля уводила свое стадо от планеты, где, кроме прежде живших, очутились теперь те, кто жил в ее чреве, и оставляла подарок — людям.
Новые, Здесь Рожденные, не были ею призваны снизу.