Роско планета Анджела
Шрифт:
Когда-то давным-давно, никто не помнит когда, люди Земли были гораздо более разобщены, чем теперь. Чтобы встречаться, им приходилось пересекать расстояния, используя всевозможные технические средства, плыть, ехать, лететь. Ныне от тех экипажей не осталось и следа, а немногие сохранившиеся служат для развлечения. Стоит лишь пожелать мысленно — и человек перенесется в любую точку, любой уголок своего дома. Такой подарок сделала людям Земля много-много поколений назад. Наверное, не сразу они научились пользоваться им, как подобает, но те первые неловкие шаги
Когда-то давным-давно, никто не помнит когда, люди Земли гораздо хуже понимали друг друга, чем теперь. Земля научила каждого если не прочитывать дословно мысли собеседника, то хотя бы чувствовать его пожелания и симпатии, как свои собственные. Чужую точку зрения можно было не принимать, но получалось ощутить. И тут, должно быть, не обошлось без сложностей вначале, но выгода оказалась несомненно весомей препятствий, люди научились их обходить, и и прошлое, в незапамятное прошлое канули они.
«Иди, Роско, иди…» 2
Рассвет застал его уже далеко от реки.
От Южных скал Роско переправился с последними проблесками гаснущего солнца и, оставив на илистой отмели плот с глубоко вогнанным меж бревен шестом, чтобы не унесло течением, сразу пошел круто вправо, минуя темный лесок, за которым стояло два дома живущих там семейств. Кажется, одно из них было с Переселенцами, и значит, там не спали, готовились, и вообще могло быть шумно. В другом Переселенцы только подрастали, но вряд ли там останутся в стороне от дел соседей.
Роско не хотелось шума. Пусть беседа с Наставниками была лишь предварительной, но сейчас ему необходимо остаться хоть немного одному. Привычное одиночество. Роско — и Земля.
Из всей солнечной линии, ослепительной днем, ярко светилось единственное пятнышко — тонкий серп где-то там, вдали, за Срединным морем. Его, конечно, не хватит, чтоб различить нависающую над Роско обратную сторону Земли, даже когда месяц постепенно доберется сюда, зато блеск полнолуния отразится водами моря по всей земной окружности.
У Южных отрогов серпик будет повернут рогами в другую сторону. Наступят три темные ночи, стандарт-месяц Земли закончится.
Двенадцать ночей новолуний отсчитают стандарт-год. И будет новое Переселение.
Не разводя костра, Роско лежал на одеяле в густой траве, посматривал сквозь смежающиеся веки на дальний месяц, вдыхал влажный терпкий воздух. Засыпал и просыпался, вздрагивал от ночных шорохов по привычке, приобретенной внизу, где сквозь вой ветра надо отличить опасный звук от безопасного.
Конечно, в Городе-под-Горой это было не так уж важно. Но ведь Роско прожил почти планет-месяц в селении под названием Маленькое Городище,
Он не мог дать точного ответа самому себе, зачем ему это было нужно. И Наставникам не сказал, а они вроде не уловили у него.
Естественность трудного существования. А Земля — ухоженный цветник с нежными кустиками веретенника…
Роско не впервые подумалось, что было бы с Переселенцами, попади они в новый мир без помощи Северных Ходов, даже если бы смогли в этом мире свободно жить и дышать. Тайна Северных Ходов — еще одна из имеющихся в запасе у Роско тайн Земли, но после долгих одиноких размышлений он пришел к выводу, что самое странное в ней не внешнее, наиболее эффектное, что поражает больше всего. Хотя теперь, думая о безвозвратно утраченной — что уж! — для него Анджелке, он понимает, что имел в виду прежде всего эту сторону происходящего в Пещерах Инка, которые открываются раз в стандарт-год.
Под утро Роско окружила стая волков. Сквозь сон он услышал хруст веточки, шелест раздвигаемой травы. Совсем рядом, у головы, раздалось шумное жаркое дыхание. Перевернувшись, Роско замер.
Зверей было только пятеро, и сперва это ввело его в заблуждение. Шерсть играла в свете далекого месяца. Ближний, самый громадный зверь заворчал, и из травы к нему метнулось еще одно гибкое тело.
Тогда Роско узнал их. Прижав уши, вокруг вожака вертелась шестая, его подруга. Стая старого Ухо-с-Подпалиной, самая большая из живущих в этом краю. Бывая в здешних рощах, Роско встречался с ними в основном по ночам, лишь однажды видел, как днем волки цепочкой промелькнули на какой-то опушке. Взгляда было достаточно, чтобы окрестить бегущего первым — ухо старого волка выделялось яркой, почти желтой окраской.
Роско приподнялся на локте, протянул руку. Пальцы погрузились в густую шерсть на горле зверя. Ухо-с-Подпалиной заворчал, чуть переступил лапами.
Роско чесал ему за ушами, сильно проводил по спине и по бокам, ероша шкуру. Волчица юлила, не решаясь подойти, четверо их подросших детей держались в отдалении.
— Ну, довольно, старик! — Роско прихлопнул Ухо посильней, и волк отступил.
За зверями, удалившимися след в след, осталась темная полоса на седой от росы траве. Сон у Роско окончательно прошел. Он чувствовал, что вот-вот начнет разгораться солнце.
Положил ладони вдоль тела, уперся. Рывком поднял себя в вертикальную свечку. Мыски целятся точно к загоревшую солнечную нить. Пробежка на кулаках. Еще рывок, прыжок, падение в шпагат. Трава в росе хлестнула по голой коже, за бок дернуло острой ветвью. Из шпагата прыжок на высоту роста, выстрел ногами в обе стороны — две березки крякнули, кивнули…
Еще в приземлении он оглянулся. Почему-то заваливалась, скрипя и шумя кроной, только одна. Роско с неодобрением покачал головой. Словно в ответ, вторая сорвалась с раздробленного места удара, соскочила, ухнув, и легла с глубоким вздохом.