Россия 2020. Голгофа
Шрифт:
Агрыз можно было взять лишь наскоком, чрезвычайно малыми, но отлично подготовленными силами, нанеся один, но ошеломляющий удар, причем в самое болезненное место врага. Впервые за сорок лет долгой войны мир перевернулся, и роли перевернулись, и исламистам пришлось выступить в роли неповоротливой, привязанной к одному месту армии, а русским – мобильными, отлично подготовленными и мотивированными силами боевиков, пробивающих один-единственный удар по одному-единственному месту. Таким местом могли быть только железнодорожная станция и железнодорожный вокзал…
Ради такого дела человек, известный в спецслужбах как Кузьма (назвали так за запасливость – этакий домовенок Кузя из мультфильма), достал
Сейчас Кузьма лежал на здании, относящемся к старой «дистанции пути», высокое здание, с которого управляют сортировкой вагонов на путях. Моджахеды были совсем рядом, под крышей и вокруг здания. И судя по всему, они были весьма недовольны состоянием личного состава…
Разборка была в самом разгаре.
– Шайтан вах кале! Где ты брал! Где ты брал?!
– Аллахом клянусь, мы у одного и того же всегда берем, да?
– У меня двое уже к Аллаху отправились, а остальные все плохо лежат, да? Ты идиот?!
– Аллахом клянусь, где обычно брали. Деньга заплатили русский, да?
– Ми тоже пили…
– И чего?
– Да ничего…
– Шайтан, да ты столько пьешь, что скоро уже как русист будешь…
– Вах, зачем так говоришь…
Ловушка была простой, даже бесхитростной. В две трети пузырей, которые продали душне в этот раз, для аромата добавили метилового спирта. Его невозможно определить без лаборатории, но глотка хватит, чтобы ослепнуть. Прецеденты были – количество жертв такого «спиртного» в России, наверное, уже в миллионы можно оценивать. Дозу выбрали такую, чтобы с ходу не передохли, как тараканы, но чтобы вдарило крепко. Даже зло может один раз послужить добру.
– Где этот шайтан? Я ему этот шайтан-коньяк глотка забью.
– Недоступен…
– Звони… сын свиньи!
– Вах!
– Ваха, вац… [98] зачем так говоришь, – в разговор вступает еще кто-то, – я тебе говорил, водка харам, Аллах накажет…
– Какой к свиньям харам, это русисты талу [99] подсунули! Я их мама е…! Я их рэзать буду! Галава атрэжу…
Снайпер на крыше подает условный знак, и второй номер, наводчик и специалист прикрытия, достает две гранаты РГО. В отличие от старых, Ф1 и РГД-5 срабатывают при ударе об землю, и укрыться от них невозможно…
98
Брат ( аварск.).
99
Отраву ( чеченск.).
Рельсы едва слышно загудели, прогибаясь под тяжестью стальной
Поезд шел неспешно. Было слышно, как стучат стрелки…
– Точка один… – ровным, каким-то мороженым голосом сказал Сбоев.
Поезд делал резкий поворот по широкой дуге, проходя горкой. Были видны занавески на вагонах, открытые в двух местах тамбуры…
Загремела сталь.
– Точка два…
Поезд подходил к станции, сбавляя ход. Поезд Ижевск – Екатеринбург на станции Агрыз делает резкий поворот, в то время как московский просто идет дальше…
– Ведут на первый путь…
Агрызский вокзал построен у насыпи, довольно крутой. От поездов пассажирская платформа идет не к первому, а ко второму этажу вокзала.
– Отсчет.
Снайпер подтолкнул вкатанный в тугой рулон коврик и положил на него цевье винтовки.
– Десять… девять…
Поезд замедляет ход, начинает ощутимо тормозить.
– Шесть… пять…
На путях – там, где раньше бабки продавали семечки и снедь, – вооруженные боевики в наскоро переделанной полицейской форме. Упаси господь, это не грабители, это таможенники…
– Три… два…
Самый опасный – стоящий у путей «Тигр» и бандит за пулеметом в люке.
– Ноль!
Бандит в люке дергается и начинает сползать вниз, золотистая гильза катится по крыше, через секунду к ней присоединяется вторая.
Ахмед был не просто бандитом. Он был таможенником, это тебе не просто так.
Он был обычным татарским парнем, таким же, как и все. Не лучше и не хуже. Родился в селе, поскольку особо идти некуда, механизатором в селе оставаться не хочется, путь один – в милицию. В Ижевске закончил школу милиции, стал полицейским… теперь уже это так называлось. Переаттестацию прошел, занеся начальнику пятьдесят тысяч. Брал он не больше и не меньше, чем все остальные, – брал, но без фанатизма, и не наглел. В таком маленьком национальном городе, как Агрыз, нагло брать невозможно, здесь все всех знают, и, беря нагло, ты противопоставляешь себя не конкретному лавочнику, а всей общине. С тех, кто просто торгует жратвой, брал по-божески, с бабушек-дедушек и вовсе не брал, имел совесть. Брал с тех, кто торгует самогоном, содержит подпольные игровые залы, поставил автоматы для «лото» – это так называется и отличается от обычного игрового автомата только тем, что внутри сидит бабушка и внуку носки вяжет, и кнопку нажимает, когда деньга падает. Еще немного брал с торговцев, которые предлагали свой товар пассажирам проезжающих поездов. Зарплата в последние годы была хорошая, даже больше, чем деньги от взяток, но он все равно брал, просто потому что все так делали, делают и будут делать.
Когда объявляли независимость, его не спросили, как и никого в Агрызе не спросили. Если бы спросили, весь Агрыз был бы против, ну какая ко всем чертям независимость, если Казань далеко, а Ижевск совсем рядом, Малая Пурга и вовсе в шаговой доступности. Какая к шайтану независимость, какая граница – весь город от станции живет. А насчет ислама… так тут вообще особо ревностных правоверных и не было никогда.
Но – не поднялись. Смирились. Не выступили против. В какой-то момент даже поддержали. Протрезвление уже наступило, когда на окраине громыхал бой, огрызаясь, отступали из Удмуртии молодые отморозки, а с обеих сторон громыхали пулеметами бэтээры и выли мины. Впрочем, оружия для действительно серьезной войны оказалось мало как у одной, так и у другой стороны, и ночным боем на окраине так все и закончилось. Удмурты поставили в Малой Пурге гарнизон, а рядом с дорогой возник стихийный черный рынок…