Россия 2020. Голгофа
Шрифт:
Ракетчик. Голый по пояс боевик, в руках – ракетная установка РПГ… уже на плече. Два выстрела один за другим – и ищешь новую цель.
Выбегающие из какого-то здания боевики, вооруженные, палят от бедра, стараясь заставить противника залечь и выгадать несколько минут, чтобы занять позиции. В них – несколько пуль, тоже почти не целясь – убил, ранил, неважно. Если бежишь плотной группой и кто-то падает тебе под ноги, темп все равно теряешь, понимаешь, что бьет снайпер, и укрываешься где только можешь. Пару свалил, и ладно.
Старый «ЗиЛ», ведущий из-за него огонь боевик. Почти ничего не видно. Пуля по капоту, пуля по стеклу, чтобы на него осыпалось, еще по капоту.
Еще один. На плече какая-то труба… Бабах! Здорово приложило, снаряд рванул прямо на позиции. Неслабо.
Ага… а вот и по поезду попали… опаленная дыра в вагоне, бьющиеся языки пламени. Это не есть хорошо… вдарят из «Шмеля» – вообще плохо будет…
Откуда били? Ага… вот. Прощай…
Магазин сменить. Хороша все-таки винтовка… украинско-американская. Хоть и тяжелая, зараза… СВД сильнее дерется, из нее беглый огонь вести почти невозможно, а из этой получается…
Бой перемещается куда-то влево, видимо, десант уже захватил вокзал. Основные силы были именно здесь, но душня все равно перегруппируется и пойдет в наступление со стороны жилсектора. Только бы не блокировали бронегруппу на дороге…
Первое, на что обращаешь внимание, когда отбиваешь у душни какое-то помещение, в котором они гостили достаточно долго, это запах. Тяжелый, выворачивающий наизнанку запах грязи, пота, вонючих бород, месяцами не стиранного снаряжения. На Кавказе мужчина, который начал что-то убирать, теряет намус и считается как бы не мужчиной, поэтому там, где нет женщин и нет рабов, не убирают вообще никогда, и копящаяся грязь вызывает совершенно уже омерзительное амбре. В самом здании вокзала ночевал кыргызский джамаат, из числа тех, которые сначала разрушили свою страну, а потом пошли разрушать чужие. Остальные считали их как бы «ненастоящими» мусульманами и старались удалить как можно дальше от себя, а также подчеркнуть их подчиненное положение. Совершенно дикие степняки гадили прямо в углу, как свиньи, в другом углу ели, а прямо перед зданием развели костер. Когда штурмовые группы ворвались в здание, из-под ног брызнули омерзительные серые комки – крысы!
– Хай до горе! – крикнул кто-то. – Потреба идти на кров!
Кто-то побежал внизу, и его свалили несколькими очередями, летели грязные, почти уже не пропускающие свет стекла, и они побежали в служебные помещения, искать выход на крышу. Чистили профессионально и быстро, пинок в дверь, очередь крест-накрест или пара выстрелов из ружья с насадкой, «утконосом». Сопротивления почти не было, точнее, одно было, но неорганизованное, какое-то заполошное. Бандиты просто не ожидали такого натиска и до сих пор не пришли в себя. Уцелевшие уже поняли, что на станции ловить нечего, они бежали в частный сектор, стремясь укрыться там…
– Степеница!
Они полезли на крышу. На крыше не так сильно воняло, от выбитых листов кровли тянуло дымом, и бой, судя по звукам, смещался вправо и вперед…
– Идемо! Ставим ружье!
Вперед передали странного вида, длинное, с огромным стволом ружье, и один из тех, кто говорил на каком-то странном языке, уже тараторил что-то в рацию на языке, похожем на украинский. Еще один деловито устанавливал штурмовой пулемет…
Один из русских, которые оказались на крыше, бывший бандит по имени Саня, толкнул в бок одного из мужиков, которые говорили на столь странном наречье. Они в Ижевске не светились и появились в самый последний момент…
– Брат… – просто спросил он, – а ты кто?
– Я сербин… – просто ответил он, – серб по-вашему. Драган мое имя…
Было странно и необычно, что помогает
– А как ты тут оказался?
– Приехал… – Серб перешел на русский: – У вас беда, мы приехали. Дозволу испросили – и сюда. Тут друг у нас есть…
Серб достал из кармана обтянутую кожей флягу, свернул колпачок, глотнул.
– Хочешь?
– Давай…
– Ракия, настоящая. Лучше, чем водка. Когда у нас беда была, вы к нам ехали. Когда у вас беда, мы к вам приехали. Вот поможем вам, а потом, даст Богородица, и у себя порядок наведем…
Саня вспомнил, как в девяносто девятом они всей своей бригадой намеревались ехать в Сербию, на помощь, когда сербов НАТО стало бомбить. Потом… как-то не получилось. Теперь было стыдно от того, что так много в жизни… не получилось, не сложилось, не удалось… и вообще почему-то было стыдно…
– Драган, пошто встал, – сказал один из сербов, – справа, на дороге. Семьсот. Белый пикап.
– Где?
– На два… давай…
– Вижу…
Оглушительно выстрелила крупнокалиберная винтовка, и в семистах метрах машина остановилась, почти сразу вспыхнуло топливо в разбитом бронебойно-зажигательной пулей двигателе. Пулемет подобрал тех, кто не успел достаточно быстро скатиться с дороги…
– Есть…
– Драган, чего сидишь?! Секи справа!
– Есть, – серб улыбнулся, – извиняй, русин…
Примерно через двадцать минут после нападения бандиты опомнились и пошли в контратаку, пытаясь наступать со стороны жилмассивов. Атака была поддержана неточным минометным огнем и автоматическим гранатометом. Но огонь сербов с крыши вокзала, нескольких ПКМ и одного «Утеса» с полотна, а также продолжающаяся работа снайперов заставили банды отступить для перегруппировки. А примерно через сорок пять минут после начала атаки на станцию ворвался еще один поезд, на котором замаскированные под железнодорожные вагоны стояли старые бронетранспортеры БТР-80 и два настоящих сокровища – самоходные минометы НОНА-СВК, при поддержке которых можно даже штурмовать укрепленные городские кварталы. Техника съехала с платформ, бэтээры разъехались, прикрывая станцию со всех сторон, а минометные машины с ходу вступили в бой при поддержке нескольких «подносов» [100] , установленных на железнодорожных платформах.
100
82-мм миномет.
Тем временем в Малой Пурге разгружалось прибывшее обычными, гражданскими машинами ополчение для зачистки жилсектора Агрыза и установления окончательного контроля над стратегически важной станцией…
Внизу была картина полного разгрома. Над позицией бандеровцев уже кружились, каркали, пикировали на поживу вороны. Порванные осколками моджахеды валялись и под зданием, на крыше которого они скрытно заняли позицию ночью. Отравленных паленым спиртным моджахедов вытащили на рельсы и хотели тут же расстрелять, но вмешался один из офицеров, сказав, что нужны пленные, потому что если кто-то попадет в плен, то нужен «маневренный фонд» для обменов. На моджахедов смотрели мрачно, проявить здесь себя они успели, и пулю заслужил каждый, но братишки – это святое, и если надо для пленных, значит надо. Бандитов связали, приставили к ним фельдшера и повезли в Малую Пургу, в медпункт. Здесь бросили только тех троих, которые успели подохнуть.