Россия без прикрас и умолчаний
Шрифт:
Нет, напрасно кричат все эти мальчишки насчет свободы. На что мне ихняя свобода – с хлебом не съешь, в карман не положишь и шубу из нее не сошьешь. Вот, даст Бог, пятилетку выполним да урожаи хорошие пойдут – тогда, может быть, строительство побыстрее двинется и я получу, наконец, квартиру. Лет уж десять обещают, а достаются квартиры все больше начальникам. И начальников этих до того много, что до простого жителя никак очередь не дойдет. Жаль, погорячился я тут недавно при распределении квартир, сказал им в глаза, что все квартиры начальство себе грабастает. Теперь они на меня зуб имеют – будут тянуть, пока я тут сдохну в своей одной комнате со всей семьей да с нашими извергами-соседями. Надо будет пойти в завком, спрятать гордость свою подальше, да поговорить с кем надо
Интересно, доживу ли я до коммунизма – хоть поглядеть, как это будет: все без денег, всем по потребности. Сколько раз его уж обещали, коммунизм этот, да все откладывают. В последней программе партии, в 1961 году, прямо написали: «Партия торжественно провозглашает: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». А сейчас что-то убрали эти слова со всех плакатов. Так и помрешь, не повидав коммунизма, – обидно».
Пожалуйста, не думайте, будто я написал сейчас пародию или привел мысли какого-нибудь тупицы. Отнюдь нет! Изложение таких мыслей в различных вариантах я слышал сотни раз от самых разных людей, говоривших со мною откровенно – как с доверенным человеком, а не как с журналистом. Среди этих людей были весьма образованные, даже интеллигентные, и когда я осмеливался указать им на полное отсутствие логики в их рассуждениях, они искренне удивлялись. Они тут нее заявляли, что их позиция отличается от «газетной», что они ведь смело критикуют и плохие условия жизни и даже международную политику. И, глядя на меня подозрительно, спрашивали: ведь в главном-то я разделяю их убеждения? Не хочу же я сказать, что надо возвращаться к капитализму? И если я давал недостаточно определенный, уклончивый ответ на эти вопросы, собеседник немедленно прекращал разговор и чаще всего испуганно уходил. Иные говорили: «Ну, если для вас нет вообще ничего святого, тогда мы не столкуемся». Или: «О таких вещах я и говорить не хочу».
Убеждение в незыблемости, в некоей высшей справедливости основ существующего в России строя сидит в людях очень глубоко. Сидит, вопреки любой очевидности. Чтобы подтвердить это важнейшее обстоятельство, я приведу отрывок из статьи самого Андрея Синявского – человека, которого меньше всех можно обвинять в приверженности к русской диктатуре. За честную и суровую критику этой диктатуры писатель Андрей Синявский пошел на семь лет в лагерь, он истинный борец, умный и высоко талантливый человек. Ему принадлежат знаменитые слова, звучащие приговором всей советской системе: «Чтобы навсегда исчезли тюрьмы, мы понастроили новые тюрьмы. Чтобы пали границы между государствами, мы окружили себя китайской стеной. Чтобы труд в будущем стал отдыхом и удовольствием, мы ввели каторжные работы. Чтобы не пролилось больше ни единой капли крови, мы убивали, убивали и убивали».
Это я цитировал статью А.Д.Синявского «Что такое социалистический реализм». Предельно ясно, точно, убедительно. Позиция автора не вызывает никаких сомнений, не правда ли? Но вот что написал Андрей Синявский в той же статье, когда его перо логически дошло до самых основ системы:
«Стоит мне произнести «советская власть», как я тут же представляю себе революцию – взятие Зимнего, тарахтенье пулеметных тачанок, осьмушку хлеба, оборону красного Питера – и мне становится противно говорить о ней непочтительно. Рассуждая строго логически, «советская власть» и «социалистическое государство» – это одно и то же. Но эмоционально – это совсем разные вещи. Если против социалистического государства у меня что-то есть (самые пустяки!), то против советской власти я абсолютно ничего не имею. Это смешно? Может быть. Но это и есть романтизм».
Андрей Синявский не предназначал эту статью для публикации на родине, он переслал ее за границу, где она была напечатана под псевдонимом «Абрам Терц». Стало быть, он не кривил душою и не подделывался под требования внутренней пропаганды. Он был вполне искренен, будьте уверены. Он вполне искренне допустил поразительную непоследовательность, прямой алогизм. Допустил, потому что, выросший и воспитанный в послереволюционной России,
Замечательно, что сам автор понимал, чувствовал логический порок своей статьи. Перо запнулось, он написал: «Это смешно? Может быть. Но это и есть романтизм».
То, что А.Синявский назвал в себе романтизмом, на самом деле имеет мало общего с какой бы то ни было романтикой. Что это такое на самом деле – попытаюсь объяснить в конце книги, когда у нас в распоряжении будет больше фактов и сведений о повседневной жизни русского общества. А здесь сказку лишь, что если уж такой человек как Синявский оказался непоследователен в оценках и усматривал некую высшую справедливость в революции, в советской власти – то чего же требовать от менее одаренных мыслителей, каковыми являются 95 процентов всех граждан Советского Союза?
Работая над моей книгой, я показал эти страницы английскому коллеге, крупнейшему знатоку России и такому же, как я, горячему поклоннику таланта Андрея Синявского, Англичанин был поражен и попытался объяснить так: статья «Что такое социалистический реализм» написана в 1956 году. Может быть, тогда, всего через три года после смерти Сталина, Синявский еще не обрел способность мыслить строго логически, он, как и вся Россия, не оправился тогда от дурмана сталинщины. Сегодня он не написал бы второго отрывка.
Что ж, может быть. Тем более, что сегодня, когда шел наш разговор, Андрей Синявский находился на каторге, а там многие пересматривают свои жизненные позиции. Я имею право так писать, сохраняя полную почтительность к Синявскому: я сам пробыл в «исправительно-трудовом» лагере пять с половиной лет, с 1947 по 1953 год, и это, поверьте, были годы основательных размышлений.
Историки, исследующие итальянский и германский фашизм, до сих пор пытаются дать исчерпывающее объяснение тому факту, что режимы Муссолини и Гитлера пользовались поддержкой широких народных масс и практически не имели дела ни с каким сопротивлением, ни с каким подпольем внутри своих стран. Одна из версий, на мой взгляд, самая правдоподобная, заключалась в том, что фашизм говорил обывателю: ешь и молчи. И итальянцы и, особенно, немцы жили во время фашизма довольно сытно и благополучно. Это объяснение не подходит, однако, к коммунистическим режимам – в частности, к русскому. Вместо «ешь и молчи» коммунистическая диктатура требует: «ешь поменьше и кричи ура». И, как видите, народ подчиняется целых пятьдесят лет. Некое подобие «ура» прокричал, пусть сквозь зубы, даже Андрей Синявский. Тут никаким простым объяснением не отделаешься, тут надо исследовать, и чем глубже, тем лучше.
Цель этой книги – скорее показывать, чем исследовать, но ведь точное знание фактов необходимо в первую очередь на любом уровне изучения предмета. Я покажу сейчас тот механизм, который формирует изложенное выше мировоззрение советского гражданина.
III.
Старинная русская поговорка гласит: воспитывай младенца пока он поперек лавки лежит; а как вдоль лавки ляжет, так уж поздно будет. Изречение сильно отдает фрейдизмом, но, хотя учение Фрейда яростно отвергается в СССР, весь воспитательный аппарат действует в соответствии с этой «народной мудростью».
Подавляющее большинство русских женщин работает наравне с мужьями – иначе невозможно прокормить даже небольшую семью. Работают и беременные – им предоставляют оплаченный отпуск лишь на восьмом месяце (до недавнего времени давали только на девятом). И через два месяца после рождения ребенка женщине снова перестают платить: хочешь – возвращайся на рабочее место, не хочешь – можешь продлить отпуск до года, но уж за свой собственный счет. Последней возможностью пользуются очень немногие, жить-то не на что.