Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество
Шрифт:
Для сухопутных укреплений предназначалось 56 орудий: 42-линейных (107-мм) пушек обр. 1877 г. — 18; легких (87-мм) пушек — 24; 6-дюймовых (152-мм) полевых мортир — 6; 3-линейных (7,62-мм) пулеметов Максима — 8.
Как видим, из 133 береговых орудий современными орудиями, способными нанести вред японскому флоту, я уж не говорю об английском, были лишь 10/45-дюймовые и 6/45-дюймовые пушки, да и то при наличии снарядов, снаряженных мощным взрывчатым веществом — пироксилином, мелинитом и т. д.
Остальные орудия эффективно можно было использовать лишь на сухопутном фронте, и опять же при наличии соответствующих снарядов. Исключение представляли совершенно бесполезные 57-мм береговые пушки Норденфельда, от них не было проку ни на суше,
Все эти орудия должны были доставить в Порт-Артур в течение трех лет, с 1898 по 1900 год.
В 1898 г. должны были быть отправлены для береговых укреплений:
12—9-дюймовых пушек обр. 1867 г. Из них 6 пушек были взяты из Особого запаса в Одессе, 4 — из Севастопольской крепости и 2 — из Керченской крепости. Зато к этим древним пушкам были взяты с Петербургского склада новенькие станки Дурляхера с углом возвышения в 45° (6 станков были изготовлены для крепости Либава и 6 — для Кронштадта). 28—6-дюймовых пушек в 190 пудов. Из них 4 взяты из Очаковской крепости, 4 — из Владивостокской крепости и 20 — из Особого запаса в Одессе. 28—57-мм береговых пушек Норденфельда. Из них 14 были взяты из Особого запаса в Одессе, 10 — из Севастопольской крепости и 4 — из Владивостока. 8 батарейных пушек были взяты из Особого запаса в Одессе. 32 мортиры обр. 1877 г. были взяты из Особого запаса в Одессе.
Для сухопутных укреплений в 1898 году должны были доставить: 18—42-линейных пушек обр. 1877 г. Для этого по 6 орудий взяли из отдельных осадных парков в Двинске, Брест-Литовске и Киеве. 24 легкие пушки взяли из крепостей: Ковно (12), Новогеоргиевск (6) и Александровской цитадели в Варшаве (6). 6— 6-дюймовых мортир были взяты из Новогеоргиевской крепости.
В 1899 г. подлежало отправке в Порт-Артур: 10—6/45-дюймовых пушек Кане, в том числе шесть из Особого запаса в Одессе и четыре из числа заказанных для Владивостокской крепости. 10— 11-дюймовых мортир обр. 1877 г. на лафетах Дурляхера из числа изготовленных для Кронштадтской крепости.
В 1900 г. подлежало отправке в Порт-Артур: 5—10/45-дюймовых пушек, из которых 4 было заказано для Владивостокской крепости и 1 — для Кронштадта.
Автор не зря приводит эти вроде бы скучные перечни орудий. Из них становится ясно, как «с бору по сосенке» комплектовалась артиллерия Порт-Артурской крепости. А ведь было заведомо известно, что 9-дюймовые пушки обр. 1867 г. устарели еще в 1877 г. Да и калибр 9 дюймов (228 мм) был слаб для борьбы с броненосцами, а шансов попасть из них в маневрирующий крейсер практически не было (даже на станках Дурляхера). Риторический вопрос: зачем же тащить ненужные тяжелые пушки и станки за тридевять земель, да еще строить под них дорогостоящие береговые батареи?
Замечу, что это не единственный случай преступной, иначе не скажешь, деятельности наших генералов. Вот, к примеру, в 1897–1898 гг. из Одесского отделения Особого запаса для вооружения Николаевска-на-Амуре было отправлено восемь 8-дюймовых пушек обр. 1867 г. Такие пушки, не годные даже для сухопутных батарей, из Одессы надлежало направить на лом или в музей. Пушки эти были опасны лишь для собственной прислуги, но никак не для неприятеля.
Что же касается береговых мортир, то к началу XX века сам класс таких орудий стал бесполезным. 9—11-дюймовые мортиры могли эффективно поражать только стоящие на якорях крупные корабли, да и то после длительного обстрела. Стрельба по маневрирующим судам была бесполезной тратой снарядов.
Обратим внимание, что значительная часть современных орудий была направлена в Порт-Артур из Владивостока, то есть попросту Военное ведомство латало «тришкин кафтан» на Дальнем Востоке.
До Хлестакова на троне и Хлестаковых в Военном и Морском ведомствах никак не могло дойти, что, ввязавшись в серьезную игру в Маньчжурии, и думать нечего по меньшей мере 20 лет о захвате Босфора, не говоря уж о Либавской авантюре. Если бы средства, отпущенные с 1898 по 1904 год на Либаву и Особый запас, были потрачены на
Но вернемся к новой комиссии Военного ведомства, отправленной в октябре 1898 г. в Порт-Артур. Под руководством генерала Кононовича-Горбатского был разработан новый проект крепости. При составлении проекта комиссия исходила из того, что ввиду отдаленности Порт-Артура сообщение с Россией морским путем может быть прервано в первые же дни войны, а помощь с суши может быть оказана лишь четыре месяца спустя. Поэтому комиссия указала на необходимость иметь крепость «с солидным крепостным сооружением и с сильным гарнизоном, который мог бы выдержать продолжительную осаду превосходящих сил противника».
По вполне обоснованным выводам комиссии на приморском фронте планировались постройка и вооружение 22 батарей. Особое внимание в своем проекте комиссия уделяла устройству оборонительных сооружений сухопутного фронта, линия которого должна была проходить по высотам Сяогушань, Дагушань, Угловая, Высокая и Соляная. Для вооружения укреплений и батарей приморского и сухопутного фронтов предполагалось доставить 593 пушки и 52 мортиры, обслуживание которых должно было производиться батальонами крепостной артиллерии. Гарнизон крепости должен был состоять из 20 пехотных батальонов. При этом 70-километровый сухопутный фронт должен был защищаться 528 орудиями и 70-тысячным войском.
Военное министерство отклонило этот проект, объяснив это якобы слишком большими требованиями по количеству гарнизона, вооружению артиллерией и строительству укреплений. Военный министр Куропаткин принял решение построить на сухопутном фронте только несколько фортов, неприступных «для атаки открытою силою».
Того же мнения было и «особое совещание», в работе которого принимали участие представители дипломатического, финансового и военного ведомств. Совещание решило свести к минимуму затраты по обороне Порт-Артура, а работы вести так, чтобы «не раздражать» противника, считаясь с «впечатлительностью иностранцев вообще и японцев в частности». [58]
58
Русско-японская война 1904–1905 гг. Работа Исторической комиссии по описанию действий флота в войну 1904–1905 гг. при Морском генеральном штабе. Книга I. С. 475.
В сущности, требования военного министра и «особого совещания» сводились к тому, чтобы заранее исключить возможность длительной обороны Порт-Артура. На совещании было установлено, что гарнизон Порт-Артура не должен превышать 11,3 тысячи человек. Исходя из этого, предусматривалось сокращение периметра крепости с исключением из плана обороны ряда командных высот.
Этими ошибочными соображениями и должна была руководствоваться вновь созданная комиссия под председательством полковника К.И. Величко. [59]
59
Величко Константин Иванович родился 20 мая 1856 г. В 1892 г. служил в крепости Ковно, а в 1893 г. — в Новогеоргиевске. В 1893 г. назначен в комиссию по вооружению крепостей, с 1895 г. — управляющий делами этой комиссии. С 1901 г. — профессор фортификации Николаевской инженерной академии. После составления проекта укреплений Порт-Артура получил чин генерал-майора. В 1903 г. стал помощником начальника Главного инженерного управления. С началом войны по просьбе Куропаткина Величко направлен в Маньчжурскую армию. Там он проектировал укрепления Ляояна, Квантунской позиции на р. Ляохэ, Инкоу, Ташичао, Хайчена, Айсандцянской и Ляндясяньской позиции, а также (тотчас после оставления Ляояна) Мукдена, Телина, а после мукденских боев — и Харбина.