Россия и русские. Книга 1
Шрифт:
Крымская война гораздо более серьезно подорвала политическую стабильность России, чем ее противников. Как и в 1812 г., многие крепостные крестьяне думали, что участие в войне может принести им освобождение. Они записывались в добровольные народные отряды в значительно большем количестве, чем это было необходимо. Даже когда война закончилась, крестьяне продолжали настаивать на том, чтобы их посылали в Крым. Они были уверены, что там на золотом троне сидит царь и дарует свободу тем, кто пришел, те же, кто не пришел или опоздал, останутся крепостными1.
Последствия войны и выполнение обязательств Парижского мирного договора 1856 г. причинили России значительно
Однако тяжелее всего был ущерб, нанесенный внешнеполитическому престижу России и репутации самодержавия внутри страны. Династия Романовых полностью отождествляла себя с военной мощью страны. Военное поражение в регионе, бывшем предметом ее экспансионистских устремлений, заставило многих сомневаться в дееспособности самодержавия. Не случайно, что за несколько лет в России появились политические течения, отрицавшие монархию и преследовавшие цель ее свержения.
События второй половины XIX в. продолжали угрожать международному положению России. В начале столетия она была одним из европейских лидеров в Священном союзе, что предполагало стабильное решение конфликтов. Во второй половине века Россия превратилась в униженного, борющегося за существование члена разрозненного европейского сообщества.
В 1871 г. произошло объединение Германии. На уязвимых границах Российской империи появился сильный противник. Будущее в Европе принадлежало индустриально развитым национальным государствам. Россия не была ни тем, ни другим. То же самое можно сказать и об Османской империи, и об империи Габсбургов.
Постепенное ослабление Османской и Габсбургской империй открывало для России новые возможности, но в то же время таило серьезные опасности. Восстания балканских народов против империалистического господства ставили Россию перед выбором. Они создавали для нее возможность вторжения и приобретения влияния и даже новых земель, но, с другой стороны, Россия опасалась войны с сильными державами. Она также не хотела быть уличенной в поддержке восставших против законной монархии племен, даже если восставшие были православными, а монархи католиками или мусульманами.
Во второй половине XIX в. Россия, несмотря на многочисленность ее населения и колоссальные размеры, вынуждена была действовать с позиции слабого государства. Российские государственные деятели хорошо это осознавали. Великая держава должна быть готова в случае необходимости вступить в войну. Для тогдашней России это было чревато тяжелыми затратами, перегрузкой государственной финансовой системы, ростом инфляции и подрывом экономического развития, необходимого для ведения войны.
Более того, война неизбежно привела бы к внутренней нестабильности. Два наиболее вероятных театра военных действий — Польша и Закавказье — были местом постоянно возникавших восстаний, не так давно подавленных. В Польше снаряды, предназначавшиеся для русской артиллерии, регулярно попадали в руки восставших поляков. В случае угрозы войны мобилизацию следовало отложить до тех пор, пока, эти снаряды не будут найдены и возвращены из специальных закрытых хранилищ2.
Российская армия была рассредоточена по империи, поддерживая внутренний порядок, вместо того чтобы сосредоточиться в точке наиболее вероятной внешней угрозы. В 1873 г. Н.Н. Обручев, главный советник Генерального штаба, предупреждал о том, что «вооруженные силы России в настоящем их положении недостаточны для ограждения ее безопасности»3. Министр иностранных дел (1856–1882) Александр
Начало реформ
После Крымской войны даже самые консервативные политики вынуждены были согласиться с тем, что в стране назрели радикальные перемены. В первую очередь это касалось крепостничества. Такое единодушие во взглядах было результатом длительного исторического процесса. В 1842 г. Николай I осудил крепостничество. Его оговорка о том, что прикасаться к крепостному праву «было бы злом… еще более гибельным»5, уже не имела силы. После крымского фиаско Россия не могла больше позволить себе «не прикасаться к крепостничеству».
Александр II по природе своей был человеком осторожным и консервативным. Ему были чужды радикальные настроения, но после восшествия на престол он оказался в окружении людей, недовольных существующим положением дел в стране. Эти люди делали все возможное для проведения в стране реформ, в том числе даже далекоидущих.
Многие из окружения Александра II получили интеллектуальную закалку и способность мыслить по-новому в полуподпольных студенческих кружках. Все они были единодушны в своем мнении о том, что Крымская война выявила полную недееспособность существующего общественного строя.
Славянофил Юрий Самарин писал по этому поводу: «Мы сдались не перед внешними силами Западного союза, а перед нашим внутренним бессилием… Чем бы ни болела земля: усыплением мысли, застоем производительных сил, разобщением правительства с народом, разъединением сословий, порабощением одного из них другому… всякий подобный недуг, отнимая возможность у правительства располагать всеми подвластными ему средствами… воздействует неизбежно на общий ход политических и военных дел»6.
Славянофилы и западники сходились в том, что крепостничество было ключом к решению многих проблем. Западник Борис Чичерин писал об этом так: «Человек, у которого связаны руки и ноги, не пользуется свободным движением всех членов. Крепостное состояние есть верига, которую мы влачим за собою и которая приковывает нас к одному месту, между тем как другие народы неудержимо стремятся вперед». Чичерин упоминает в качестве примера тот факт, что царь отменил декрет о формировании добровольных отрядов милиции из крепостных крестьян во время Отечественной и Крымской войн, опасаясь вселить в них напрасные надежды об освобождении7.
Константин Кавелин, бывший член кружка Т.Н. Грановского, был смещен с поста наставника царевича за то, что опубликовал меморандум, осуждавший крепостничество. В меморандуме говорилось о том, что крепостничество препятствует реорганизации образовательной, правовой и паспортной систем, а также военной, налоговой реформам и реформе систем государственного надзора8.
Образцом для русских реформаторов была западноевропейская модель национального государства. Они хорошо знали ее не только по университетским курсам, но и благодаря путешествиям и дипломатической службе. История развивалась в направлении национальных государств. Большинство русских политических деятелей понимали, что Россия должна сделать то же самое, хотя и более осторожно.