Россия и Япония: История военных конфликтов
Шрифт:
4. России необходимо теперь же, не упуская момента, выработать программу судостроения для Дальнего Востока с таким расчетом, чтобы к окончанию судостроительной программы Японии наш флот на Дальнем Востоке превышал значительно японский".
Анализ обстановки был сделан верно, задачи поставлены. Особое совещание приняло важные решения, которые, однако, не реализовались: постройка кораблей велась медленно, бессистемно, броненосцы строились разнотипные, с недостаточной скоростью хода, крейсера - без брони, проектные работы тянулись годами, средства урезывались. Министерство финансов экономило буквально на всем, что касалось нужд армии и флота России. Грубая ошибка была допущена и в сроках, поскольку выполнение
Слабая материально-техническая база и техническая отсталость России сдерживали процесс перевооружения армии и флота. Например, к началу 1904 года полевая артиллерия была перевооружена лишь на одну треть. По этой же причине вооруженные силы России не имели горной, гаубичной и тяжелой артиллерии новых образцов. Русская армия стояла на последнем месте в Европе по степени оснащенности войск полевой артиллерией. Автоматическое оружие пулеметы - начали появляться в войсках только после того, как в 1902 году у фирмы "Виккерс" было закуплено право их изготовления на отечественных заводах.
Отсталость военной промышленности сказывалась на обеспечении армии боеприпасами, а также другими видами военного снаряжения и вооружения. На складах, в парках и войсках вместо установленной нормы - 840 патронов на винтовку имелось лишь по 400. Патронные заводы России могли выпустить в год не более 150 патронов на винтовку. Не производились телефонная и телеграфная аппаратура, в армии явно недостаточно было биноклей, стереотруб, дальномеров и тому подобного военного снаряжения.
Численность русской армии на 1 января 1904 года составляла 1 миллион 135 тысяч человек, кроме того, в запасе и в государственном ополчении насчитывалось около 3,5 миллионов человек. На вооружение в русскую армию поступали скорострельные 7,62-миллиметровые магазинные пятизарядные винтовки образца 1891 года конструкции С.И. Мосина с прицельной дальностью 2 тысячи 700 шагов (1920 метров). Мосинская винтовка нашла свое широкое применение в Первой мировой и Великой Отечественной войнах.
На вооружение армейской артиллерии начали поступать скорострельные 76-миллиметровые (3-дюймовые) полевые пушки образца 1900 и 1902 годов. Пушка последнего образца давала 10 выстрелов в минуту, дальность ее огня составляла до 8 километров. По своим боевым и техническим качествам они не только не уступали заграничным аналогам, но и превосходили их. Недавно созданного автоматического оружия - станковых пулеметов - русская армия имела незначительное количество: в 1898 году-12, в 1901 году - 40 пулеметов системы Максима. Новая боевая техника требовала изменений в организации русской армии и способах ведения войны, в вопросах управления войсками.
Однако военачальники Российской императорской армии в большинстве своем продолжали придерживаться устаревших взглядов на характер ведения войны. Перенесение русского классического военного наследия в условия начала XX столетия без учета реальной обстановки приводило к печальным последствиям. Показателен в этом отношении пример такого крупного военного деятеля, как генерал М.И. Драгомиров.
Драгомиров, известный теоретик, верил, что, как бы ни была совершенна военная техника, решающее слово остается за человеком, и призывал к "развитию высокой моральной и физической силы бойца". Он воспевал суворовского солдата - "чудо-богатыря", но не понимал, однако, что армия отражает силу и слабости общества, которое она защищает. Генерал М.И. Драгомиров высмеивал появившиеся на армейском вооружении пулеметы: "Если бы одного и того же человека нужно было убивать по нескольку раз, то это было бы чудесное оружие. На беду для поклонников быстрого выпускания пуль человека довольно подстрелить один раз, и расстреливать его затем, вдогонку, пока он будет падать, надобности нет".
В своем большинстве высший
Незадолго до русско-японской войны были изданы: "Устав строевой пехотной службы (1900 )", "Наставление для действия пехоты в бою", "Особые указания для движения и боя ночью", "Наставление для обучения стрельбе из ружья-пулемета образца 1902 года", "Устав полевой службы" и "Наставление для действия в бою отрядов из всех родов оружия (1904).
Эти уставы и наставления учитывали опыт последних войн, прежде всего победной для отечественного оружия русско-турецкой 1877-1878 годов и в какой-то степени испано-американской и англо-бурской, а также перевооружение русской пехоты мосинской винтовкой образца 1891 года, армейской артиллерии - скорострельными полевыми пушками. Они являлись, безусловно, шагом вперед, хотя в то же время имели и существенные недостатки, которые еще более усугублялись консерватизмом высших военачальников.
Так, по "Наставлению для действия в бою отрядов из всех родов оружия (1904)" наступательный бой состоял из наступления, заключавшегося в сближении с противником на возможно близкое расстояние, и в атаке нанесении штыкового удара сомкнутыми строями. Наступление предусматривалось вести стремительно и безостановочно до дистанции действительного ружейного огня (до 1 километра). С этого расстояния стрелковые цепи наступают с перебежками, остановками на позициях, удобных для стрельбы. Применению к местности и самоокапыванию должного внимания не уделялось.
С самого начала русско-японской войны командующий Маньчжурской армией генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин не-однократно требовал от войск не двигаться вблизи противника в густых строях, не развертываться "в слишком близком от противника расстоянии", а также "дать большее развитие ночным действиям".
Такие тактические приемы действий русских войск, и прежде всего пехоты, исходили из боевых традиций русской армии, духа ее солдатской массы, опыта последних войн. Новые воинские уставы лишь законодательно закрепили их.
К образу русского солдата обращались неоднократно многие военные теоретики мира. Один из классиков марксизма-ленинизма Фридрих Энгельс, оставивший после себя много теоретических работ по военным вопросам, тоже дал характеристику русскому солдату. При этом уместно отметить, что Энгельс эталоном военной организации считал Пруссию и весьма нелестно относился к Российской империи, ее военной истории и русской армии. В опубликованной в 1893 году брошюре "Может ли Европа разоружиться" говорилось:
"Русский солдат отличается без сомнения большой храбростью. Весь опыт его жизни приучил его к солидарной деятельности с товарищами; остатки коммунальной жизни, артельная работа, круговая порука, одним словом, весь социальный быт приучил его видеть в солидарности единственное средство спасения. Русский крестьянин вносит и в полк те же черты, которые запечатлела в его душе деревня. Нет никакой возможности рассеять русские батальоны: чем опасность грознее, тем крепче держатся солдаты друг за дружку. Таким образом, пока решительная тактика заключалась в атаке густыми колоннами инфантерии, русский солдат находился в своей стихии. Но этот инстинкт тяготения друг к другу, который еще в эпоху наполеоновских войн имел большое значение и уравновешивал многие бесполезные черты русского солдата, сделался в настоящее время опасным для русской армии. Ныне густые массы исчезли с поля сражения...