Россия и Южная Африка: наведение мостов

Давидсон Аполлон

Разумеется, большое внимание антикоммунистической пропаганде уделялось и на телевидении, причем в этой сфере авторы вовсе не утруждали себя аргументами и доказательствами, а работали на образах, ассоциировавших АНК с ЮАКП и СССР с агрессией и враждебностью. АНК называли «террористами», «убийцами с марксистскими устремлениями», «наемными марионетками». Связь с СССР была едва ли не главным обвинением [302] . Даже журнал Южноафриканской компании аэропортов печатал статьи с разоблачениями советской политики в Африке и разъяснениями опасности коммунизма [303] .

Примером массовой литературы, рассчитанной на непритязательного читателя, была книга Дагласа Рида, американца, прожившего в ЮАР 27 лет. Рид приписал коммунистам даже людоедство [304] . Оригинальность этого произведения в том, что в распространении коммунизма автор винил не столько изощренность советской

пропаганды, сколько американский либерализм («постоянное подстрекательство леволиберального заговора») и американских евреев. «Необходимо понять, – писал он, – что то, что происходит в Африке, это не спонтанный всплеск „черного национализма“, но продукт, созданный белыми мозгами… революцией в ее нескольких масках, коммунизмом, либерализмом и им подобными… Все 57 лет своей истории, – утверждал он, – большевистский режим существовал на американские деньги» [305] .

Пропаганда такого уровня для африканерской элиты не годилась. Ярким примером более документированного освещения советской угрозы была брошюра «Переговоры с АНК», опубликованная южноафриканским Бюро информации в июне 1986 г. Ее цель – показать, что АНК неразрывно связан с ЮАКП и СССР и что поэтому речи о переговорах с ним быть не может. На базе документов самих АНК и ЮАКП автор или авторы утверждали, что АНК – организация с коммунистическими устремлениями, находящаяся под контролем ЮАКП, что большинство членов ее руководства – коммунисты и что ЮАКП использует ее для достижения первой, национально-демократической, ступени революции путем насильственного свержения правительства, чтобы затем, отбросив АНК, перейти к революции социалистической. Для непонятливых в брошюре была дана диаграмма двух ступеней революции. Перечислены имена коммунистов в Национальном исполнительном комитете АНК (с ошибками). Авторы цитируют документы ЮАКП, как опубликованные, так и найденные на ферме Лилиеслиф в Ривонии – первом штабе Умконто. Среди них конспекты коммунистической литературы, написанные Манделой. Для иллюстрации связи ЮАКП с Объединенным демократическим фронтом (ОДФ) – массовой организацией, объединившей тех, кто боролся против апартхейда в 1980-е годы, – представлены фотографии массовых похорон погибших в столкновениях с полицией и армией: зачастую их хоронили под знаменами не только АНК, но и ЮАКП. Даны и диаграммы нарастания террористических актов АНК [306] .

С данными о связях АНК с СССР дело обстояло хуже. В брошюре приведены сведения о визите в СССР Дж. Гумеде и Дж. ла Гумы в 1928 г. Упомянуты происходившие в 1982 г. слушания Сената США на тему «о роли Советского Союза, Кубы и Восточной Германии в распространении терроризма на Юге Африки» (упомянутые выше слушания Дэнтона). Приведена цитата из слушаний: «… СССР успешно проник и в большой степени контролирует направление двух организаций на Юге Африки: Африканского национального конгресса и Организации народа Юго-Западной Африки». И дана фотография АК-47, гранат и мин советского производства, отобранных, по утверждению авторов, у «террористов» [307] . То ли сведения о масштабах связей между АНК и СССР были в ЮАР засекречены, то ли южноафриканская разведка о них не знала.

Но даже если бы авторы документа привели всю ту информацию о связях АНК, ЮАКП и СССР, которая стала известна сейчас, их усилия были бы напрасны. Белому населению, на которое была рассчитана эта брошюра, повторяющиеся разоблачения АНК были не нужны: те, кто в них верил, верили и без таких брошюр. Что до большинства черного населения, не говоря уже о самих кадрах АНК, то их мог только радовать тот факт, что Претория отмечает нараставшую эффективность борьбы.

Значительно более подробно изложена история ЮАКП и ее отношений с АНК в 600-страничном большого формата труде пастора Генри Пайка, допущенного в архивы южноафриканских спецслужб. В предисловии автор заявляет: «Я не писал о южноафриканском коммунизме объективно… Обсуждать достоинства и недостатки коммунистической системы объективно – это все равно что обсуждать достоинства изнасилования или преднамеренного убийства…» [308] Материал в книге представлен огромный, но позиция автора определила его отбор и подачу, не говоря уже об интерпретации. Так, по мнению Пайка, «коммунистическую заразу» в Южную Африку принесли еврейские эмигранты из России, а африканцы-коммунисты стали их невинной жертвой. Автор приписывает деятельности коммунистов любые протесты против апартхейда и любые конфликты, восстания и войны в независимой Африке.

До конца 80-х годов прошлого века нейтральной информации о советском обществе в

южноафриканских СМИ было очень мало, положительной не было вовсе. Ф. Нел подсчитал, что в 141 речи, произнесенной южноафриканскими политиками между 1975 и 1988 г. (он отобрал самые важные), упоминания СССР и России встречались 652 раза. 604 из них, или 92,6 %, были крайне враждебными или враждебными. Остальные – более или менее нейтральными. Ни одного позитивного не было [309] .

В ЮАР был запрещен даже роман Яна Флеминга «Из России с любовью» – только из-за названия. Если в СССР переводы южноафриканской литературы, не имевшей отношения к борьбе против апартхейда, были затруднены, в ЮАР переводов советской литературы не было вовсе. Русская литература кончалась для белого населения ЮАР Ф. М. Достоевским и Л. Н. Толстым.

Непредсказуемые результаты пропаганды

Вопрос о том, была ли эта пропаганда эффективной, насколько и среди кого, заслуживает специального исследования. Данных на этот счет практически нет, а тема эта чрезвычайно интересна, хотя бы уже потому, что исторические стереотипы не исчезают бесследно, а врастают в новые восприятия, в какой-то степени определяя и их.

Очевидно, что однозначного ответа на вопрос об эффективности пропаганды не существует. Она может быть действенной в одном направлении и бесполезной или даже вредной, с точки зрения ее творцов, в другом. Она может оказывать одно воздействие на целевую группу (не обязательно того, которого добиваются ее авторы) и совершенно другое на группу, которая целевой не является. Наконец, она может иметь совершенно непредсказуемые последствия, особенно в длительной исторической перспективе.

Советская пропаганда, направленная на мобилизацию международного общественного мнения против апартхейда и в поддержку АНК, оказалась чрезвычайно эффективной и несомненно внесла важный вклад в падение южноафриканского режима. Она принесла большие политические дивиденды и самому СССР: его роль в борьбе против апартхейда была признана африканскими странами, за нее благодарили с официальных трибун, она открывала путь к союзничеству, увеличивала престиж СССР, а значит, и его влияние. Так, в 1974 г. делегаты сессии ОАЕ, посвященной национально-освободительным движениям, тепло отзывались о роли СССР [310] .

Такое признание помогало пропагандировать и внутреннюю политику СССР, и предлагавшиеся им третьему миру рецепты развития и решения их внутренних проблем. Та же сессия ОАЕ одобрила ряд мер, «направленных на ослабление позиций Запада» на континенте: «ликвидацию власти иностранных монополий», установление контроля над национальными ресурсами, борьбу против присутствия империалистических сил в Индийском океане. Газета «Правда» характеризовала эту сессию как особенно успешную [311] .

Какое бы количество антисоветской пропагандисткой литературы ни создавалось в ЮАР и на Западе, пример СССР был в то время для Африки, в том числе и для АНК, привлекательнее западных образцов. Еще в 1964 г. Збигнев Бржезинский писал, что у СССР и других стран советского блока, несмотря на отсутствие опыта работы в Африке, были там явные преимущества: привлекательность предлагавшихся советскими теоретиками «больших ответов», т. е. простых решений тех проблем, которые стояли перед молодыми независимыми странами; преувеличенная враждебность к бывшим колониальным державам; идея неоколониализма, объяснявшая отношения бывших колоний с бывшими метрополиями на новом этапе; тот факт, что у социалистических стран не было колоний в Африке; то, что СССР и другие социалистические страны, в прошлом бедные и отсталые, теперь быстро развивались, используя политический контроль для модернизации; наконец, утверждения о том, что в них разрешен «национальный вопрос» [312] .

Ни тоталитарный характер режимов социалистических стран, ни масштабы репрессий, через которые они прошли, ни социальная цена советских преобразований не смущали африканских лидеров и не уменьшали их восхищения советскими достижениями. На разных этапах многие из них пытались провести социалистические или квазисоциалистические меры в жизнь или выражали готовность их проводить в будущем. Советская пропаганда объясняла неудачи недостаточной радикальностью реформ, сопротивлением реакционеров и консерваторов и вмешательством империалистических стран. Попытки строить социализм в Африке практически прекратились после распада СССР. Но кое-где антиимпериалистическая риторика все еще приносит немалый политический капитал. Ею пользуется, например, президент Зимбабве Роберт Мугабе. Чрезвычайно популярна она и в ЮАР, причем не только среди членов ЮАКП.