Россия: народ и империя, 1552–1917
Шрифт:
Чувство свободы, присущее старой шляхте, окончательно так и не исчезло: под гнётом русских оно только ожило, приняв облик романтизма. Под его туманными покровами поляки мечтали о нации, избавленной от недостатков, волей-неволей навязываемых действительностью, и каждый польский патриот мог позволить себе создать в воображении образ совершенного общества, не пожертвовав ради него ни малейшей толикой своей индивидуальности.
Нельзя сказать, что цари оставались совершенно невосприимчивыми к той новой проблеме, которую обнажила Польша: они предпринимали некоторые усилия, как и в других частях империи, пытаясь найти способ мирного сотрудничества с польской элитой. Александр I даже назначил польского аристократа, князя Адама Чарторыйского, бывшего его близким другом, министром иностранных дел и какое-то время всерьёз воспринимал предложение по «Европе наций»,
С 1815 года Королевство Польское, включавшее старую столицу, Варшаву, имело собственное правительство, собственное выборное законодательное собрание (Сейм), собственную армию, паспорта, денежные знаки и гражданство. Гарантировались гражданские свободы, польский язык являлся официальным, католицизм получил признанный статус как религия большинства населения. Подобная модель была осуществлена и в Финляндии. Многие образованные русские надеялись, что эти два региона окажутся прототипами будущей России. Сам Александр в речи перед Сеймом в 1818 году выразил надежду, что польская конституция окажет благотворное влияние на все страны, «вверенные Провидением» его заботам.
С другой стороны, многие русские по-прежнему подозревали, что дарование Польше государственности позволит полякам прибрать к рукам Литовское княжество, населённое в основном украинскими, белорусскими и литовскими крестьянами, которых считали естественными подданными России. Кроме того, Александр не привык иметь дело с парламентом и любую серьёзную оппозицию считал подстрекательством к мятежу. Когда Сейм высказался против цензуры и провозгласил своё право требовать отставки министров, царь приостановил его работу и аннулировал мандаты некоторых депутатов. Озабоченный ростом числа возможных патриотических и масонских обществ, Александр распорядился закрыть их и провести чистку преподавателей и студентов университета Вильно.
После восстания декабристов в 1825 году Николай I отнёсся к полякам с ещё большей подозрительностью и не был удовлетворён решениями польских судов, недостаточно жёстко, по его мнению, наказавших участников выступления. Положение ещё больше обострилось, когда в ноябре 1830 года одно из патриотических обществ совершило покушение на Великого князя Константина и попыталось разоружить российский гарнизон. Попытка не удалась, но повстанцы установили контроль над Варшавой, обратив недовольство в вооружённое выступление и тем самым создав безвыходную ситуацию. Каждый поляк был поставлен перед выбором, и даже Чарторыйский, хотя и неохотно, но поддержал восстание, став главой независимого польского правительства.
Однако, как и прежде, Польша осталась разделённой — на умеренных и радикалов в столице, на шляхту и крестьян по всей стране. Для того чтобы крестьяне поддержали повстанцев, требовалось незамедлительно провести земельную реформу, но польское правительство откладывало её до тех пор, пока не стало слишком поздно. Несмотря на доблесть и упорство, продемонстрированные польской армией, русские восстановили полный контроль над страной уже к осени 1831 года.
Результатом стало уничтожение тех институтов, которые отличали Польшу от других частей Российской империи. В 1835 году Николай I предупредил: «Если вы будете упорствовать в мечтах о… независимой Польше… вы можете навлечь на себя величайшие беды».
Сейм и отдельная армия были запрещены, а ведение польских дел передали российским министерствам. Рубль заменил злотый. Закрыли Варшавский университет, а над всеми школами установили российский контроль. В судах и администрациях русский язык стал официальным, российский уголовный кодекс вытеснил польский. Униатская церковь в бывшей Литве была ассимилирована в православную.
Короче говоря, с Польшей, гордой и независимой европейской нацией, обошлись так, словно это было какое-то степное ханство. Офицеры, служившие в повстанческой армии, были уволены со службы и сосланы в Сибирь. Многие, предвидя подобную участь, эмигрировали, в основном во Францию, ставшую второй родиной для тысяч поляков. Чарторыйский, поселившийся в отеле «Ламберт», стал кем-то вроде короля в изгнании. Польское Демократическое общество в Париже высмеивало дипломатические потуги Европы, говоря о «Священном Союзе Наций». Естественно, русским отводилась роль главного врага этого «Союза», и польская эмиграция с
Обстановка ухудшилась, когда в 1860-е годы Россия вновь начала реформы в Польше — результатом явилось повторение событий 1830 года. Пойдя на уступки церкви, разрешив частично открыть Варшавский университет, поддержав обсуждение реформ, в том числе отмену крепостного права, Александр II вызвал преувеличенные надежды и спровоцировал последующее горькое разочарование. Последовавшее за этим вооружённое восстание 1863–1864 годов имело целью восстановление польской независимости. Восставшие были упорны в своих действиях: на некоторое время полякам даже удалось почти полностью очистить свою территорию от русских войск и установить новую администрацию. Но, как и прежде, успех был сведен на нет внутренними раздорами, к тому же восставшие не сумели заручиться помощью ни одной европейской державы. К концу 1864 года русская армия вновь установила полный контроль России над Польшей, и на этот раз Польша лишилась последних остатков особого статуса: то, что было «Королевством Польским», стало просто «Привислинским Краем». Разгром восстания имел катастрофические последствия не только для самой Польши, поскольку он значительно ослабил реформистские намерения Александра II.
ЕВРЕИ. В результате раздела Польши в границах империи оказалось 400 тысяч евреев. Они доставили новым хозяевам множество проблем, аналогичных польским, и добавили ещё и собственные, особенные. Для русской администрации евреи оказались ещё одной «неудобной национальностью», сопротивляющейся ассимиляции и не подходящей ни под одну категорию населения. Евреи исповедовали древнюю религию и обладали высокой культурой, а по уровню грамотности и сплочённости намного превосходили русских. Обычно евреи преуспевали в любом деле, за которое брались, будь то торговля, ремесло, юриспруденция или что-то другое, а потому являлись опасными конкурентами. Русское население относилось к еврейской нации с завистью и злобой, частично по причине, указанной выше, частично из-за религии: мифы об «убийцах Христа» находили благожелательный отклик как у католиков, так и у православных.
И всё же, несмотря на высокую культуру и разнообразные таланты, подавляющее большинство евреев было бедно, отчасти по причине издавна практикуемой дискриминации, отчасти из-за общего экономического упадка Польши в XVIII веке. Бедность и те экономические функции, которые обычно исполняли евреи — лавочники, торговцы, ремесленники, содержатели постоялых дворов, ростовщики, — не позволяли даже думать о том, что кто-то может быть ассимилирован в российскую знать. Евреи оставались обречёнными на низкий общественный статус при наличии высоких достижений, что делало их нестабильным и взрывоопасным элементом.
С самого начала российское правительство заботилось не только о том, чтобы интегрировать евреев, но и о том, чтобы защитить от них другие национальности. Когда в 1791 году московские купцы обратились с просьбой оградить их от конкурентов, правительство ответило постановлением о запрещении евреям селиться в столичных городах: так было положено начало созданию «черты оседлости», которая ограничивала проживание евреев — за редким исключением — территориями Польши, Украины и Новороссии.
И всё же на протяжении XIX века российские власти пытались найти способ интеграции евреев в общество. «Положение о евреях» 1804 года в некоторых отношениях отражал более просвещённый, европейский подход к решению проблемы. Например, евреи получали без каких-либо ограничений доступ к образованию на всех уровнях или — по желанию — могли посещать свои собственные школы, где, правда, обязательным являлось изучение русского, польского или немецкого языков. Было подтверждено право еврейского самоуправления через кагал, который должен был, однако, чётко отделиться от раввината. Разрешалось открывать свои мастерские и фабрики, покупать или брать в аренду землю в Новороссии и некоторых других провинциях. С другой стороны, даже там были установлены ограничения: запрещалось вести торговлю спиртным, что составляло важнейшую статью доходов от торговли в Польше. Также евреи не могли поступить на военную службу и взамен вынуждены были платить особый налог. Сохранилась для них и «черта оседлости».