Россия распятая
Шрифт:
Трезвый ясный ум Пушкина, взявшегося за разоблачение слезливых карикатур А. Радищева, находит сильные неопровержимые доводы, взятые из личных наблюдений над современной ему русской действительностью, которую он не идеализировал, видел все ее недостатки, желал постепенного улучшения ее, которую оценивал не отвлеченно, саму по себе. как это всегда делали русские простодушные интеллигенты, в сравнении с прошлым и настоящим других народов. И при таком трезвом подходе русская действительность представлялась Пушкину, умнейшему человеку тогдашней России, вовсе не в том виде, как Радищеву.
Дальше Пушкин касается чрезвычайно важной темы, которая всегда сознательно или бессознательно вслед за Александром Радищевым избегает вся русская интеллигенция. Темы о том, как же живет в просвещенных странах так называемый простой
Из Пушкина вышли Гоголь, «славянофилы-почвеники» и Достоевский, из Радищева – та часть русской интеллигенции, столь далекой от патриотизма и исторической России, когда они жаждали ее уничтожения во имя химеры «свободы, равенства и братства»…
Искушенный читатель вправе сделать свой выбор и согласиться в оценке Радищева с «великороссом» Лениным или с выводом «самого умного человека в России» А. С. Пушкина (напоминаю читателю мнение, высказанное о нем государем Николаем I), видевшего в свои зрелые годы всю опасность, которую представляли радищевы и чаадаевы для исторического бытия сильной, свободной, богатой и гремящей славой Российской империи – нашего Отечества. Будем читать и правильно понимать нашего национального гения подлинных великороссов! Будем в меру сил следовать его историческим путем правды, давая отпор клеветникам России – вчерашним, сегодняшним и будущим…
Знаменательно также: когда дело дошло до катастрофы войны с нацистской Германией, испуганный Сталин, апеллируя к именам великих предков, не назвал в числе их имена «национальной гордости великороссов», коминтерновских любимцев: Радищева, декабристов, Чаадаева, Герцена, Чернышевского, Добролюбова и прочих деятелей, готовивших крах исторической России, с их звериной ненавистью к самодержавию, православию и народности. Я уверен, что многие поборники масонского «освободительного» движения, доживи они до сего дня, «оглянувшись окрест себя», поседели бы от ужаса и раскаяния в своих деяниях и теориях», приведших нашу несметно богатую и свободную великую Россию к уничтожению и вымиранию… Даже они вздрогнули бы, видя реализацию плана всемирного заговора превращения их Родины в «Русскую пустыню» – свидетелями чего мы являемся ныне.
Не «буди» они друг друга от поколения к поколению к активной борьбе (что так радостно отмечал В. Ульянов (Ленин)) по развалу последнего бастио на европейской христианской цивилизации – Святой Руси Православной, – мы бы сегодня не очнулись на пепелище нашего Отечества… Наши «освободители» – дети великой Лжи, хотя некоторые из них и могли искренне верить в ее великую «Правду». История России – трагический урок для всего человечества! Кто из русских сегодня имеет «права человека»?…
Мечта о казарменном коммунизме – концлагере – осуществилась в ХХ веке во многих странах. Что за ад – мы убедились. Пушкин видел в Радищеве «полуневежду». Пора навсегда забыть и давно сдать в исторический архив «просветителей» вроде Радищева! А национальной «гордостью великороссов» по праву считать Пушкина, Гоголя и Достоевского, Васнецова, Нестерова, Сурикова, Чайковского, Бородина, Шаляпина, философа Ивана Ильина, историков – Татищева, Флоринского, Ивана 3абелина, Егора Классена, Сергея Лесного и других славных сынов великой России, а не тех, кто толкал нас к национальному самоубийству.
Вот и дошли до того, что сегодня считают лучшими русскими художниками – Кандинского, Шагала, Малевича и т. д. В них, продолжая логику Ленина, и должна быть заключена национальная гордость великороссов. Но отнюдь не в Рублеве, Сурикове, Васнецове, Иванове, Нестерове, Врубеле и других великих именах, коими так славна Россия.
По Ленину, гордостью великороссов (и как это Владимир Ильич допустил такое «черносотенное» определение! – И.Г.) должны считаться все те, кто подготавливал вселенское потрясение гибели самодержавной, православной, исторической России и будущую бойню мировой революции. Не гордиться такими «великороссами», как Ленин, Радищев, Пугачев, декабристы, Герцен, Новиков, Шварц, Блаватская, Горький и многие другие, а возмущаться и проклинать можно такую «гордость» великороссов, которые способствовали в меру сил исторической гибели нашего Отечества, а.вместе с ним потере равновесия сил добра и зла в мире. Настанет день, когда, согласно евангельской притче, бесы, так долго
Я не верю в ложь коммунизма и не верю в ложь демократии… Я верю в третий путь: возрождение самобытной – идущей своим путем – исторической национальной России, что явится спасением для нас, русских, живущих на пороге XXI века. С нами Бог!…
Как хотели и хотят масонствующие либералы, равно как и коммунисты, сделать Пушкина своим; потому и ведут политическую биографию русского национального поэта от антиисторических бредней Радищева и Чаадаева. А. С. Пушкину приписывают стихи и эпиграммы, которых он никогда не писал, спекулируя на том, что мировоззрение Пушкина – мыслителя, поэта, писателя и историка – окончательно окрепло лишь после трагедии на Сенатской площади. И повторяю, зрелость мировоззрения поэта во многом определил великий государь-рыцарь Николай I, которого так не любил Маркс и побежденные им масоны, руководство над которыми осуществляли тайные ложи уже больной к тому времени Европы.
Сколько раз, стоя на мосту, я смотрел в темноте на быстрые воды широкой Невки. Кругом мглистый мрак. Только по мятущимся огням цепочек фонарей, раскачиваемых ветром, чувствуешь, как широки темные воды реки… Менялись времена года, скованная льдом белая от снега Невка чернела бездонными полыньями, шел снег, подымаясь на горб моста, лязгал трамвай. Закат был красен и тревожен, снег сине-фиолетовый. Одинокие фигуры, как черные огоньки, бились на ветру, боясь поскользнуться на льду тротуаров. О, Петербург!…
Идя пешком, чувствуешь, как далеко от Карповки, от моего Ботанического сада дойти по Каменноостровскому до трагического места дуэли Пушкина на Черной речке. Ныне трудно себе представить, какое было далекое и пустынное место дуэлей, где великий поэт пал на петербургский снег, сраженный пулей убийцы. «Пустое сердце билось ровно – в руке не дрогнул пистолет…» Как они ненавидели и боялись Пушкина!…
Нынче вокруг небо закрывают леса бетонных советских новостроек, в окнах зажигаются мертвенные огни. Темнота ложится на город. Как далеко остался позади Зимний дворец и ныне известный каждому из нас дом, где жил и ушел в вечность наш национальный поэт. Уже в темноте когда-то светоносный дворец, где жили некогда русские цари, а ныне черными окнами музея Эрмитаж отсвечивает розовое зарево над городом. В далекой вышине Александрийского столпа чуть виден ангел с крестом и ликом, которому, как говорят, скульптор придал черты Александра I Благословенного, чье имя овеяно победой Отечественной войны 1812 года. Я старался представить себе на огромной снежной пустыне Дворцовой площади одинокого Пушкина, чувствующего свое одиночество в сжимающихся неумолимых кольцах смертельного заговора. Они, «палачи свободы, гения и славы», знали, как уязвить душу великого поэта. Они знали, что результатом их травли будет дуэль – убийство. Они знали, что в борьбе за свою честь Пушкин словно забудет обещание, данное государю, не драться на дуэли. Государь Николай Павлович знал больше, чем мог сказать, – беря со столь любимого им поэта слово. Но и он не рассчитал безудержного темперамента, чувства оскорбленной чести и своей правоты гениального Пушкина. Надеялся, увы, государь и на Бенкендорфа [40] , который оказался верным не государю, а своему масонскому долгу не помешать убийству.
40
Бенкендорф Александр Христофорович из прибалтийских немцев. Отмечен как талантливый военачальник на русской службе. Входил в масонскую ложу «Соединенных друзей. (1810 г.). 1826 г. Николай I сделал Бенкендорфа начальником Отделения собственной Е.В. канцелярии и шефом жандармов удостоив в 1832 г. графским титулом. Многие считают, что опала последних лет связана с „делом Пушкина“. После оставления Москвы армией Наполеона был назначен ее комендантом.