Россия - Украина, Дороги истории

Иванов Сергей Н.

Иван Брюховецкий, Запорожье и Москва.

Левобережный гетман Иван Брюховецкий после своего избрания проводил промосковскую политику. Был период, когда он вынашивал мысль о создании Русского княжества под началом царевича Федора (сына царя Алексея Михайловича). Поэтому ничего удивительного нет в том, что он в конце 1665 года отправился в Москву (первым из украинских гетманов) и принялся с еще большим жаром расширять влияние России. Пробыв в Москве около трех месяцев и проделав большую работу, он став инициатором введения воеводского правления в Украине. Думается, что он исходил из собственного горького опыта бесполезных попыток навести в Украине хоть мало-мальский порядок. Гетман Брюховецкий в Москве стал боярином и женился на княжне Долгорукой.

Но главным делом его пребывания было подписание новых восьми пунктов к Переясласкому договору, важнейшим из которых можно считать передачу украинских городов под управление московских воевод. Ранее по Переяславскому договору воевода назначался только в одном городе - Киеве, при Юрии Хмельницком в перечень городов,

в которых сидели воеводы попали Чернигов, Нежин, Переяслав, Умань и Брацлав. Правда, воеводы выполняли исключительно военные функции, будучи военачальниками в московском войске. При Выговском функции воевод постепенно расширялись. Но реформы, предложенные Брюховецким, стали буквально "царским" подарком царю и его правительству. Теперь воеводы должны были назначаться в каждый город и с более широкими полномочиями, включая (это особенно важно) и в Запорожскую Сечь и далее до границ Левобережья. Среди этих полномочий были такие как сбор и распределение налогов и определение торговых пошлин. Стоит отметить, что Брюховецкий подписывал пункты новой версии договора вместе с другими полковниками, в том числе и с представителями Сечи. И уже совершенно непонятно, как Брюховецкий пошел на предложение назначать Киевского митрополита в Москве. Даже сам царь отвечал в том духе, что для этого необходимо заручиться согласием константинопольского патриарха.

Но длительное пребывание гетмана в Москве и его реформаторские "подвиги" вызвали, видимо неожиданный для него, массовый протест не только со стороны врагов и желающих отобрать гетманскую булаву, но и среди бывших друзей. Следуя пунктам Московского договора, царское правительство дало указание Брюховецкому передать власть в городах русским воеводам. Это вызвало ненависть не только к гетману, но и к русским ратным людям. Последние два года в Сечи находился царский представитель начальник московского войска Григорий Касогов, до того времени находивший общий язык и с Брюховецким и с запорожскими казаками. Но после царского указания Касогов был вынужден (с согласия царя) уйти из Запорожья. Но гетман Брюховецкий продолжал свою промосковскую политику, объясняя смуту происками и склонностью к измене запорожских казаков. Вслед за запорожцами против гетмана выступила Полтава и другие украинские города.

Воспользовавшись таким поворотом дела Правобережный гетман Дорошенко направил письма в Запорожье, испрашивая благосклонность запорожцев к нему и одобрения его намерений стать единым гетманом по обоим берегам Днепра. То есть, фактически призывал к смещению Брюховецкого. Последний пожаловался царю и даже попросил у него войско. Это продолжалось до августа 1666 года. Но в сентябре Брюховецкий вдруг начинает довольно заметно менять свое отношение к России. Вначале он прекратил обвинения в адрес запорожцев и начал заискивать перед ними, теперь уже защищая их перед царским чиновником, посланным для расследования дел в Запорожье. Видимо, гетман, наконец, осознал всю опасность своего положения. Надо сказать, что сами московские воеводы фактически способствовали перемене отношения к ним со стороны большинства народа. Примеров, характеризующих воевод и других царских чиновников как распоясавшихся самодуров, было множество. Но, все же думается, их гнет не шел ни в какое сравнение отношением польских панов к украинским казакам и холопам. Это отношение к московским чиновникам, скорее всего, было отражением ненависти к гетману-боярину. И неизвестно как бы развивались события, если бы не произошло событие, которое было расценено украинцами как катастрофа. В январе 1667 года Москва заключила с Польшей Андрусовский мир на тринадцать с половиной лет, по которому Украина была поделена на две части: Правая сторона (тогоб?чна) под властью польской короны и Левая (сегоб?чна) под властью русского царя. При получении известия об этом событии у гетмана Дорошенко даже случился сердечный приступ. Мир был заключен без всякого участия в переговорах украинской стороны.

Андрусовский мир - переломный момент в истории Украины..

Увлекаясь событиями, происходившими в Украине, поневоле начинаешь смотреть на них в какой-то мере глазами украинских историков. Но задача нашего повествования состоит в объективности изложения. Заключение в начале 1667 года русско-польского мира в местечке Андрусово, произвело самое трагическое впечатление по обеим сторонам Днепра. И было расценено как прямое предательство Малороссии московским царем. Что же произошло в России? Почему царское правительство столь стремительно изменило свою внешнюю политику. Искать причины такой перемены в злонамеренности против Украины - значит заранее ограничить себя в стремлении к истине.

Внешнеполитиическая перемена в Москве была связана с появлением в России, пожалуй, первого по настоящему государственного человека, который не только действительно радел о государевом деле, но обладал энергией, умом и знаниями для решения намеченных задач. Этим человеком был боярин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин. До него в Российском государстве, как пишет В.О. Ключевский, "...Ход государственных дел направлялся заведенным порядком да государевой волей. Личный ум прятался за порядок, лицо служило только орудием государевой воли; но и порядок и самая эта воля подчинялись еще сильнейшему влиянию обычая, предания...". Какое разительное отличие от общественного устройства Речи Посполитой, где король был зависим от Сейма и избираем.

Порядок этот, государева воля, обычаи и предания уже не соответствовали требованиям времени. В этом плане чрезвычайно интересны свидетельства современников,

а именно, мелкого чиновника Посольского приказа Григория Котошихина, бежавшего в 1664 году из России в Польшу, побывавшего в Германии и оставшегося в Швеции. Он написал произведение, в котором каррикатурно-мрачно вырисовал русский быт всех слоев общества. Вот краткая выдержка из этого описания: "... Русские люди породою своей спесивы, и непривычны ко всякому делу понеже в государстве своем научения никакого доброго не имеют и не приемлют кроме спеси и бесстыдства и ненависти и неправды, для науки и обхождения с людьми в иные государства детей не посылают...". Или еще выдержка об отношении царя к Боярской думе: "... царь жалует многих бояр не по разуму их, но по великой породе, и многие из них грамоте не ученые и не студерованные". Известен и иной случай, когда хорватский юноша Юрий Крижанич, католик, окончивший Римскую коллегию, оказался в Москве с планами объединения всех славян. Он искренне считал, что центром такого объединения должна стать Москва и что для этого следует вначале позаботиться о создании единого славянского языка. Вначале Крижанич мечтал о новой роли русского царя и русского народа. Он писал царю: "Тебе, пречестный царь, выпал жребий промышлять о всем народе славянском; ты, царь, один дан нам от Бога, чтобы пособить задунайцам, чехам и ляхам, чтоб сознали они свое угнетение от чужих, свой позор и начали сбрасывать с шеи немецкое ярмо". ( И это за четверть века до Петровского онемечивания). Но, прожив в России 18 лет (из которых 15 провел в сибирской ссылке) Крижанич пригляделся к порядкам, царившим на всех ступенях общественной жизни, и тон его писаний резко изменился. Теперь он резко осуждал пристрастие русских к закоснелым обычаям, осуждает невежество и отсутствие тяги к знаниям, на чем зиждется, по его мнению, экономическое благосостояние государства. Кончилось тем, что Крижанич покинул Россию, уже не скрывая того, что он бывший католический патер.

Вот на фоне такого унылой, бесцветной общественной жизни, отсутствия ярких личностей и появился боярин А.Л. Ордин-Нащокин. Это был по тем временам весьма образованный человек, знал математику, латинский и немецкий языки. Он, пожалуй, первым из царского окружения осознал необходимость ориентации на запад, создавая предпосылки для практической реализации этих идей Петром I. Фактически, он стал первым западником новой формации. И если его предшественники (например, князь Курбский) были вынуждены бежать вон из России, то Ордин-Нащокин уже имел рычаги влияния на царя. Таким образом, царская внешняя политика определялась в значительной мере именно этим боярином. И что же видел этот ясный ум, который, по свидетельству, современников, обладал совершенно редким даром для политика и государственного человека - совестливостью. В польской кампании 1654-1655 годов в результате совместных действий с Хмельницким, была отвоевана Смоленщина, Белоруссия и Литва. Такому успеху русское оружие было обязано шведам, напавшим на Польшу и отвлекшим ее силы. Этот успех опьянил боярские головы, хотелось сразу и всего. Хотелось разом разрубить годами копившиеся проблемы и с Польшей, и с Малороссией, и с Турцией. Но изменчивая фортуна, неумение прогнозировать и рассчитывать свои ресурсы и возможности, в конечном счете, привели к целому ряду военных поражений. Пришлось уступить и Литву, и Белоруссию, и Смоленщину, и Сиверщину.

Вот в таком положении застал Россию Ордин-Нащокин, ставший начальником Посольского приказа. Будучи по настоящему государственным человеком, он видел причины такого положения гораздо глубже. Имея довольно ясное представление о государственном общественном устройстве ведущих европейских стран, Ордин-Нащокин одним из первых русских людей понял, что государство должно заботиться о развитии промышленности и торговли. "Половину рати продать, - да промышленника купить", - вот в чем заключалась основная мысль боярина в отношении будущего России. И решение этой задачи он видел в перенимании западного опыта, развитии торговых связей с европейскими странами. Но для этого Россия крайне нуждалась в выходе к Балтийскому морю. Логика такого рассуждения неумолимо привела Ордин-Нащокина к целому ряду внешнеполитических выводов, к новой внешнеполитической доктрине. Прежде всего, это сказалось на отношениях с соседями.

В связи с этим он по-новому взглянул на малороссийскую проблему. Во-первых, Ордин-Нащокин резонно полагал, что задача присоединения Малороссии на тот период просто не под силу России, во вторых, после целого ряда измен украинских гетманов, прямо поставил вопрос: а стоит ли после этого так помогать "черкасам" ценой ухудшения отношений с теми, с кем бы могли сложиться вполне нормальные отношения. Его взгляды шли гораздо дальше. Видимо он был первым, кто поставил вопрос об объединении не только всех славян греческой веры, но и вообще всех славян-христиан в борьбе против Крыма и Турции. Он прямо говорил о необходимости объединения России и Польши, желательно под властью московского царя. Такой союз, по мнению главы дипломатического ведомства, сам собой разрешит узловые противоречия со Швецией и обеспечит выход России к Балтийскому морю. И ради этой, по его мнению, великой цели он был готов жертвовать даже православным союзом. Таким образом, мир с Польшей не был очередным перемирием по военной необходимости, за ним стоял поворот московской внешней политики, основанный на целой системе нового мировоззрения. В целях достижения своих геополитических планов, Ордин-Нащокин был готов отдать Речи Посполитой всю Украину, а не только ее Левобережную часть. И только резкое вмешательство Алексея Михайловича заставило верного царского слугу на переговорах в Андрусове выполнить царскую волю.