Россiя въ концлагере
Шрифт:
– - Та-акъ, -- продолжалъ онъ, -- по старому режиму, значитъ, дeйствуете...
– - При старомъ режимe, дорогая моя пташечка Пиголица, -- снова затараторилъ Ленчикъ, -- ни въ какомъ лагерe ты бы не сидeлъ, а уважаемый покойничекъ, папаша твой то-есть, просто загнулъ бы тебe въ свое время салазки, да всыпалъ бы тебe, сколько полагается.
"Салазки" добили Пиголицу окончательно. Онъ осeкся и стремительно ринулся къ полочкe съ инструментами и дрожащими руками сталъ вытаскивать оттуда какое-то зубило. "Ахъ, такъ салазки, я вамъ покажу салазки". Юра протиснулся какъ-то между нимъ и полкой
– - Да, брось ты, Сашка, брось, не видишь что-ли, что ребята просто дурака валяютъ, разыгрываютъ тебя...
– - Ага, разыгрываютъ, вотъ я имъ покажу розыгрышъ...
Зубило было уже въ рукахъ Пиголицы. На помощь Юрe бросились Середа и я...
– - Разыгрываютъ... Осточертeли мнe эти розыгрыши. Всякая сволочь въ носъ тыкаетъ: дуракъ, выдвиженецъ, грабитель... Что, грабилъ я тебя?
– вдругъ яростно обернулся онъ къ Акульшину.
– - А что, не грабилъ?
– - Послушай, Саша, -- нeсколько неудачно вмeшался Юра, -- вeдь и въ самомъ дeлe грабилъ. На хлeбозаготовки вeдь eздилъ?
Теперь ярость Пиголицы обрушилась на Юру.
– - И ты -- тоже. Ахъ, ты, сволочь, а тебя пошлютъ, такъ ты не поeдешь. А ты на какомъ хлeбe въ Берлинe учился? Не на томъ, что я на заготовкахъ грабилъ? {289}
Замeчанiе Пиголицы могло быть вeрно въ прямомъ смыслe и оно безусловно было вeрно въ переносномъ. Юра сконфузился.
– - Я не про себя говорю. Но вeдь Акульшину-то отъ этого не легче, что ты -- не самъ, а тебя посылали.
– - Стойте ребята, -- сурово сказалъ Середа, -- стойте. А ты, папашка, послушай: я тебя знаю. Ты въ третьей плотницкой бригадe работалъ?
– - Ну, работалъ, -- какъ-то подозрительно отвeтилъ Акульшинъ.
– - Новое зданiе ШИЗО строилъ?
– - Строилъ.
– - Заставляли?
– - А что, я по своей волe здeсь?
– - Такъ какая разница: этого паренька заставляли грабить тебя, а тебя заставляли строить тюрьму, въ которой этотъ паренекъ сидeть, можетъ, будетъ? Что, своей волей мы тутъ всe сидимъ? Тьфу, -- свирeпо сплюнулъ Середа, -вотъ, мать вашу... сволочи, сукины дeти... Семнадцать лeтъ Пиголицу мужикомъ по затылку бьютъ, а Пиголицей изъ мужика кишки вытягиваютъ... Такъ еще не хватало, чтобы вы для полнаго комплекта удовольствiя еще другъ другу въ горло и по своей волe цeплялись.. Ну, и дубина народъ, прости Господи. Замeсто того, чтобы раскумекать, кто и кeмъ васъ лупитъ -- не нашли другого разговору, какъ другъ другу морды бить... А тебe, хозяинъ, -- стыдно, старый ты мужикъ, тебe ужъ давно бы пора понять.
– - Давно понялъ, -- сумрачно сказалъ Акульшинъ.
– - Такъ чего же ты въ Пиголицу вцeпился?
– - А ты видалъ, что по деревнямъ твои Пиголицы дeлаютъ?
– - Видалъ. Такъ что, онъ по своей волe?
– - Эхъ ребята, -- снова затараторилъ Ленчикъ, -- не по своей волe воробей навозъ клюетъ... Конечно, ежели потасовочка по хорошему отъ добраго сердца, отчего же и кулаки не почесать... а всамдeлишно за горло цeпляться никакого расчету нeтъ.
Юра за это время что-то потихоньку втолковывалъ Пиголицe.
– - Ну и хрeнъ съ ними, -- вдругъ сказалъ тотъ.
– - Сами же, сволочи, все это устроили, а теперь мнe въ носъ тычутъ. Что -- я революцiю подымалъ? Я совeтскую власть устраивалъ? А теперь, какъ вы устроили, такъ гдe я буду жить?
– - Ты что меня, сволочь, за глотку берешь, -- повернулся онъ къ Акульшину, -- ты что меня за грудь давишь? Ты, сукинъ сынъ, не на пайковомъ хлeбe росъ, такъ ты меня, какъ муху, задушить можешь. Ну и души, мать твою... души...
– - Пиголица судорожно сталъ разстегивать воротникъ своей рубашки, застегнутой не пуговицами, а веревочками...
– - Нате, {290} бейте, душите, что я дуракъ, что я выдвиженецъ, что у меня силъ нeту, -- нате, душите...
Юра дружественно обнялъ Пиголицу и говорилъ ему какiя-то довольно безсмысленныя слова: да брось ты, Саша, да ну ихъ всeхъ къ чертовой матери: не понимаютъ, когда можно шутить -- и что-то въ этомъ родe. Середа сурово сказалъ Акульшину:
– - А ты бы, хозяинъ, подумать долженъ, можетъ, и сынъ твой гдe-нибудь тоже такъ болтается... Ты, вотъ, хоть молодость видалъ, а они -- что? Что они видали? Развe отъ хорошей жизни на хлeбозаготовки перли? Развe ты такимъ въ двадцать лeтъ не былъ? Сидeлъ ты въ лагерe? Помочь парню надо, а не за глотку его хватать.
– - Помочь?
– - презрительно усмeхнулся Пиголица.
– - Помочь? Много вы тутъ мнe помогли?..
– - Не трепись, Саша, зря... Конечно, иногда, можетъ, очень ужъ круто заворачивали, а все же вотъ подцeпилъ же тебя Мухинъ, и живешь ты не въ баракe, а въ кабинкe, и учимъ мы тебя ремеслу, и вотъ Юра съ тобою математикой занимается, и вотъ товарищъ Солоневичъ о писателяхъ разсказываетъ... Значитъ -- хотeли помочь...
– - Не надо мнe такой помощи, -- сумрачно, но уже тише сказалъ Пиголица.
Акульшинъ вдругъ схватился за шапку и направился къ двери:
– - Тутъ одна только помощь: за топоръ -- и въ лeсъ.
– - Постой, папашка, куда ты?
– - вскочилъ Ленчикъ, но Акульшина уже не было.
– - Вотъ совсeмъ послeзала публика съ мозговъ, ахъ, ты Господи, такая пурга...
– - Ленчикъ схватилъ свою шапку и выбeжалъ во дворъ. Мы остались втроемъ. Пиголица въ изнеможенiи сeлъ на лавку.
– - А, ну чего къ.... Тутъ все равно никуда не вылeзешь, все равно пропадать. Не учись -- съ голоду дохнуть будешь, учись -- такъ все равно здоровья не хватитъ... Тутъ только одно есть: чeмъ на старое оглядываться -лучше ужъ впередъ смотрeть: можетъ быть, что-нибудь и выйдетъ. Вотъ -пятилeтка...
Пиголица запнулся: о пятилeткe говорить не стоило...
– - Какъ-нибудь выберемся, -- оптимистически сказалъ Юра.
– - Да ты-то выберешься. Тебe -- что. Образованiе имeешь, парень здоровый, отецъ у тебя есть... Мнe, братъ, труднeе.
– - Такъ ты, Саша, не ершись, когда тебe опытные люди говорятъ. Не лeзь въ бутылку со своимъ коммунизмомъ. Изворачивайся...
Пиголица въ упоръ уставился на Середу.
– - Изворачиваться, а куда мнe прикажете изворачиваться?
– - Потомъ Пиголица повернулся ко мнe и повторилъ свой вопросъ: -- Ну, куда?