Россия в Первой Мировой. Великая забытая война

Свечин А. А.

Германский штаб слишком хорошо знал состояние крепостей и мобилизационные условия во Франции и Бельгии, в особенности слабую обороноспособность бельгийских крепостей и, напротив, достаточно сильную — крепостей по восточной границе Франции, для чего не нужно было особого тайного сыска или усиленной работы контрразведки, так как в военной и повременной общей печати слишком откровенно обсуждались во Франции и Бельгии условия войны с Германией. Достаточно было бы проштудировать труд генерала Herment: «L’еta des Forteresses belges et sa repercussion sur la defense de notre frontiere du Nord». Paris, 1913 г., чтобы из мнений ряда военных авторитетов обеих стран немцы могли выяснить для себя настоящее положение вещей.

Итак, вследствие двусмысленного политического

и военного положения Бельгии, нейтралитет которой в равной мере обеспечивался как Англией, Францией, Россией, так и державами Тройственного союза, несчастная страна эта и ее армия попали между молотом и наковальней, и ни армия, ни крепости не были готовы воспротивиться в должной мере тому, хотя и предвиденному, но, в существе своем, возмутительнейшему насилию, какому подвергла ее Германия, избрав, по плану ген. Шлиффена, местом для перехода через барьер Вогезских крепостей Франции.

Французы, со своей стороны, с предупредительностью, достойной лучшей участи, поспешили убрать с пути германских армий те камни преткновения, какие могли бы помочь французским армиям, развертывавшимся на восточной границе под прикрытием пресловутой оборонительной завесы крепостей, переменить фронт и развернуться по сев. — вост. границе. «Общественное мнение» и парламент заставили военное министерство упразднить ряд существовавших крепостей, названных выше, работы по усовершенствованию которых, с целью именно предотвратить вторжение через Бельгию, были начаты еще с середины девяностых годов и производились почти до открытия военных действий в 1914 г.

Так, «рассудку вопреки, наперекор стихиям» совершились затем события, в которых еще в мирное время крепости Бельгии и Франции проявили свою роль и влияние на составление планов войны и последующие операции полевых армий обеих враждующих сторон.

Как же решались аналогичные оперативные вопросы в связи с ролью крепостей как стратегического элемента на другом конце готовившейся к мировой войне Европы — на границах России и Австро-Германии?

Россия.Уже в 1873 г. на стратегич. совещании под председательством императора Александра II фельдмаршал граф Берг счел долгом заявить, что при беззащитности наших западных пределов в случае наступления противника, германцев и австрийцев мы вынуждены будем быстро очистить (утратить) Царство Польское. Военный министр граф Д. А. Милютин пошел еще далее. Во всеподданнейшей записке своей 1881 г. он говорит:

«Берлинский конгресс не установил мира в Европе. Напротив, все его усилия были направлены к тому, чтобы устранить положительные, мирные решения, созданные Россией, и заменить их несправедливо-условными, с задатками для возобновления борьбы. Все происходящее в Европе свидетельствует, что мы переживаем лишь перемирие и, быть может, очень непродолжительное. Благо России требует отсрочки политических столкновений; этой цели посвящены все заботы и помыслы вашего величества. Но результаты мудрых правительственных усилий неизбежно будут зависеть от той твердости к встрече исторических событий, какую проявит Россия и какую признают за нею ее противники».

Указывая далее на приведенное выше заявление графа Берга, граф Милютин продолжал:

«Успехи наших западных соседей усугубили это положение, и нет сомнения, что легкость, с какою может быть нанесен решительный удар России, служит действительным поощрением не только для их воинственных замыслов, но и для открытых выходок, затрагивающих достоинство отечества.

Пока мы беззащитны на Западе, перемирие может ежеминутно перейти в роковую борьбу и разом вновь разрушить все заботы правительства о развитии народного благосостояния. Только с непромедлительным и прочным обеспечением безопасности империи у нас явится более надежная гарантия к сохранению целости владений, неприкосновенности достоинства государства и к упрочению столь необходимого для нас мира»; и далее:

«При современной быстроте мобилизации и сосредоточения миллионных армий даже самая могущественная страна, не огражденная как следует крепостями, может быть почти внезапно подавлена своим противником».

В

той же записке граф Милютин указывал, что в то время как мы отпускали на наши западные крепости относительно совершенно ничтожные суммы, германцы после войны 1870–1871 гг. не останавливались перед расходами на крепости, в сравнении с коими наши ассигнования на них были совершенно ничтожны. В 70-х — начале 80-х годов Германия независимо от ежегодного крепостного ремонта ассигновала на крепостные нужды 142 млн руб. и сверх того из особых источников перестраивала Магдебург и Кенигсберг. По данным 1914 г., Германия вновь резко увеличивает ассигнования на крепости, особенно на крепости восточного своего фронта. Так, в 1912 г. было ассигновано 26 892 351 марка, в 1913 г. — 96 295 116 марок, в 1914 г. — 66 539 978 марок и особо на казарменное строительство в восточных крепостях — 26 000 000 марок [4] . С 1900 по 1914 г. всего истрачено на крепости 471 848 481 марка, кроме того, на морские крепости — 30 350 000 марок и на тяжелую артиллерию — 131 500 000 марок. В рассматриваемый период особо развиты были работы по усилению Меца и Мецкого укрепленного района на французской границе и Кенигсберга — на нашей.

4

«Крепости восточного фронта Германии». Секретное издание Главного управления Генштаба 1914 г.

Франция даже превзошла Германию, затратив в 8-летний период после войны 1870 г. 164 млн руб. на крепости и путем гласного обсуждения в военной литературе и негласного — во всевозможных военных и парламентских совещаниях пришла к необходимости развить защиту своих боевых фронтов, распространив ее и на северную границу, в предвидении возможного нарушения германцами нейтралитета Бельгии (план Шлиффена). Но, как указано было выше, перед самым началом войны 1914 г. вместо деятельного усиления крепостей началось их упразднение, небеспричинное в начальных катастрофах, постигших французские армии.

Не то же ли со стороны России было предпринято на нашем западном фронте в министерстве генералов Редигера и Сухомлинова? Результатом записки графа Милютина было учреждение особой распорядительной комиссии по постройке и усовершенствованию наших крепостей не только по западным границам, но и в Туркестане, на Кавказе и на Дальнем Востоке; однако, несмотря на крайнее протяжение наших границ и огромность территории, за время с 1882 по 1894 г. — время существования названной комиссии — было ассигновано всего 55 700 000 руб., что ежегодно давало на каждую большую крепость всего около 1 млн руб. После упразднения распорядительной комиссии Военный совет определил нормальный ежегодный отпуск в 11 078 000 руб. на новые строительные работы, причем на крепости из этой суммы шла лишь половина. Добавочные отпуски шли на новые народившиеся потребности, на постройку мертворожденной Либавы, на Владивосток и передовую оборону Кронштадта (форты «Красная горка» и «Ино»), отпуски же на крепости западной границы сократились до минимума. Так, в Варшавском военном округе, этом передовом и главном театре предстоящей борьбы, на каждую крепость в среднем начали давать по 180 000 руб. в год.

Можно себе представить, как туго подвигалась там работа по подготовке театра войны в инженерном отношении. Проблеском был период министерства Куропаткина, когда развивалась планомерно идея Обручева — образования из передового театра сильного кулака, способного оградить Россию не только от германского вторжения, но создать сильный плацдарм, как клин, врезающийся во вражеские территории ( схема 3), способствующий русским армиям по сосредоточении развить наступление, имея операционную линию на Берлин. План этот как нельзя более отвечал условиям франко-русского союза и должен был властно помешать осуществлению планов Мольтке и Шлиффена в короткий срок разгромить вооруженные силы Франции с тем, чтобы вслед за сим броситься на русские армии, запаздывавшие в мобилизации и сосредоточении.