Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования
Шрифт:
С 1868 г. в Ташкенте велось строительство водопровода, которое постоянно год от года дорожало. После того как затратили 48 тысяч рублей, комиссия не приняла это гидротехническое сооружение – город остался без водопровода. Ничего не вышло из замысла основать в Ташкенте конный завод. Товарищество завода обанкротилось и осталось должно казне 47 тысяч рублей.
Ревизия Ф.К. Гирса, которая появилась в Ташкенте вскоре после смерти Кауфмана, причины этих неудач определила следующим образом: плохая проработка проектов, отсутствие высочайшего разрешения, то есть согласования с министерствами, неправильное составление смет, непрофессиональное исполнение – «подряды отдавались, в большинстве случаев, без всякой конкуренции, так как торгов весьма часто не производилось» [338] .
338
Гирс
Гирса, как и других высокопоставленных петербургских чиновников, больше всего раздражало уникальное, независимое от них, положение Константина Петровича, неизменное к нему расположение Императора. Другие губернаторы появляются в министерствах просителями, а этот, выбравшись из своей азиатской дыры, прямиком едет в Зимний, игнорируя даже министров! Бесило, и очень. Оттого в отчете ревизора снова и снова звучит один и тот же мотив: «Если бы разрешение этих предприятий шло законным путем, через подлежащие центральные учреждения, то само собой разумеется, что разрешение могло бы последовать не иначе, как после подробного обсуждения и уяснения всех обстоятельств дела, а самые проекты были бы подвергнуты строгому критическому разбору, как в техническом, так и в финансовом отношении» [339] .
339
Там же. С. 17.
И снова в ту же точку: «Туркестанский генерал-губернатор в силу данных ему уполномочий утверждал сложные строительные проекты на значительные суммы на свой риск. Результаты подобного хода дел в некоторых случаях были весьма печальны» [340] .
В определенной мере ревизующий был прав: тщательная экспертиза любого проекта необходима и полезна, однако, зная негативное к себе отношение царедворцев и крупных чиновников, Кауфман опасался, что любая министерская экспертиза примет непременно затяжной характер и в конечном итоге похоронит его инициативу, а потому действовал на свой риск, излишне доверяясь своему окружению, которое состояло не только из людей компетентных и честных.
340
Там же. С. 153.
Многие мемуаристы сходились во мнении, что Константин Петрович был человеком добросердечным, чем охотно и часто пользовались люди сомнительной честности. Из мемуара в мемуар кочует курьезный случай, невольным «героем» которого стал полновластный начальник края. «На каждое появление у туземцев желания отрешиться от косности иди нелепых обычаев, – пишет много лет служивший в канцелярии генерал-губернатора Г.П. Федоров, – Кауфман отзывался с сердечными симпатиями и не жалел, если было нужно, денег для поощрения… Однажды полковник Колзаков, начальник Ташкентского уезда, сообщил Кауфману:
– Почетные жители уезда, а также волостные управители и народные судьи, глубоко благодарные Вашему Превосходительству за те блага, которые они получили с подчинением страны русскому Монарху, обратились ко мне с просьбой просить Вас почтить их праздник, который они устраивают на Куйлюке. На этом празднике будут их жены и дочери, которые, желая почтить Вас, снимут свои волосяные сетки и будут танцевать свой народный танец. Кауфман пришел в восторг, считая это первым шагом женской эмансипации».
Праздник удался на славу. Константина Петровича и его свиту встретили человек пятьсот самых именитых жителей Ташкента, разодетых в богатые цветные халаты с белыми чалмами на головах. Заиграла национальная музыка, и из шатра вышли несколько красивых молодых женщин с открытыми лицами, в великолепных по местной моде туалетах. Они танцевали около часа, затем внезапно остановились и отвесили генерал-губернатору низкий поклон. Кауфману очень понравились и танец, и его эффектное завершение. Одной из танцовщиц, которую ему представили как дочь казия, то есть судьи, он подарил кубок с надписью: «От Туркестанского генерал-губернатора».
А на следующий день, поутру, в резиденцию начальника края явился офицер, правнук героя Отечественной войны 1812 г., подполковник Н.Н. Раевский. Этот правдолюб привез назад кубок с дарственной надписью и раскрыл Кауфману глаза: Колзаков нагло обманул своего легковерного начальника, выпустив танцевать перед ним группу дам традиционной морали. Что же касается жен и дочерей лучших людей Ташкента, то они оставались сидеть по домам и выходили на улицу только в чадрах [341] .
341
Федоров М.П. Моя служба в Туркестанском крае // Исторический вестник. 1913. № 11. С. 38.
Также, видимо, было и с ярмаркой – желание ускорить прогрессивные сдвиги в традиционном сознании. А по поводу обмана с танцовщицами Константин Петрович очень долго огорчался.
Обширный отчет ревизии Гирса содержит многочисленные обвинения в адрес тогда уже покойного начальника края. Снова и снова повторяется тема расточительства, и прежде всего при строительстве казенных зданий – клубов, помещений для начальствующих лиц, в том числе для самого генерал-губернатора. При нем были построены генерал-губернаторский дворец и загородная дача, сооружения помпезные и, естественно, дорогостоящие. Упрек можно было бы считать правомерным с точки зрения блюстителя государственных финансов, если только не принимать во внимание важные принципы колонизационной политики. Просторные, богато украшенные дворцы генерал-губернатора и губернаторов областей должны были помимо прочего символизировать могущество державы-завоевательницы, укреплять авторитет новой власти. Нетрудно представить, как бы отнеслись к наместнику далекого Белого царя покоренные им сарты, если бы его резиденция оказалась беднее дворцов побежденного хана. В конце концов, по внешним признакам судят о богатстве и силе не только на Востоке. Надо учитывать также постоянное соперничество двух колониальных держав – России и Англии, стремление каждой оказывать влияние на азиатские народы, различными способами доказывать собственное превосходство. Сопредельные колониальные владения России и Англии в Центральной Азии не были отгорожены непроницаемой границей: купцы и паломники свободно перемещались из Русского Туркестана в афганские и индийские пределы, могли оценивать могущество той и другой колониальной державы и сообщать свои наблюдения соотечественникам. Мог ли Кауфман допустить, чтобы «его» сарты сделали вывод, что Россия менее могущественная страна, по той причине, что его резиденция в Ташкенте беднее дворца английского вице-короля Индии? Ко всему прочему, он строил казенные дворцы и другие сооружения не только для себя и своих сослуживцев, но и для своих и их преемников, то есть на долгие времена.
Петербургская бюрократия в лице Гирса и его ревизоров сводила счеты со строптивым сановником, возмутительно близким самому Государю. В своем отчете Гирс постоянно подчеркивает, что покойный начальник края своевольничал во всем, посягая на прерогативы высшей, Императорской власти. Например: «Генерал-губернатор присвоил себе право помилования лиц, осужденных по судебным приговорам, что составляет прерогативу единой самодержавной власти в России» [342] . Это обвинение повторено в отчете несколько раз. Отчет ревизии адресовался Александру III, который ревниво и с подозрением относился к деятелям предыдущего царствования, так что такой текст, который сочинил ревизующий Гирс, должен был укрепить нового Царя в его убеждении: покойный Император слишком доверился своим сотрудникам, которые злоупотребляли его доверием и в конечном итоге погубили его. В 1883 г., когда проходила ревизия, Константина Петровича уже не было в живых, но благополучно здравствовал его непосредственный начальник, друг и покровитель, недавно ушедший в отставку военный министр Д.А. Милютин. Косвенным образом обвинения ревизоров касались и его, попустительствовавшего неуправляемому Кауфману. Сторонники «твердой линии», взявшие верх после 1 марта 1881 г., Милютина активно не любили (ненавидели даже) и очень опасались его возвращения в правительство.
342
Гирс Ф.К Указ. соч. С. 215.
Гирс знал свое дело, знал, чего от него ждут в Петербурге, да и вообще: ревизия для того и назначается, чтобы «вскрыть недостатки», а может быть, и чего хуже. Отчет ревизии – документ ценный, но не слишком объективный, хотя бы уже потому, что ревизующие, возможно хорошо знакомые с реалиями Центральной России, не были в состоянии за короткое время освоить специфику Средней Азии. Хозяйственные начинания Кауфмана ревизующие оценили в основном негативно из-за немалых первоначальных затрат; не сумели они увидеть перспективы шелководства, виноделия и даже хлопководства, хотя уже в ходе ревизии явной была тенденция к росту засеваемых хлопчатником площадей и урожаев.