Россия в Средней Азии. Завоевания и преобразования

Глущенко Евгений

Как уже говорилось, комиссия, которую прозвали «судом потомков» (она фактически сводила счеты с мертвым Кауфманом), прежде всего отметила слишком большие затраты, допущенные администрацией первого генерал-губернатора на нужды управления и освоения нового края. Особо критичными были замечания, касавшиеся системы правосудия: ревизоры посчитали, что военные губернаторы областей сосредоточили в своих руках непомерно большие полномочия по отправлению правосудия.

Два десятка лет Туркестанский край управлялся в соответствии с временными Положениями (уставами), которые назывались проектами, и только в 1886 г. Император Александр III утвердил постоянный туркестанский устав, вступивший в силу с 1 января 1887 г.

Новый нормативный акт сохранил основные принципы «военно-народного» управления. Новым же, однако,

было появление в составе краевой администрации нового коллегиального органа Совета туркестанского генерал-губернатора. Его непременными членами были военные губернаторы областей, управитель канцелярии генерал-губернатора, начальник штаба Туркестанского военного округа, управляющие казенной и контрольной палатами.

Председательствовал в совете сначала начальник края, а с 1900 г. – его помощник. Совету было предоставлено право законодательной инициативы в вопросах, связанных с управлением региона, поземельного и податного устройства, а также всевозможных натуральных повинностей [357] .

357

См.: Положение об управлении Туркестанским краем. СПб., 1886. С. 4.

Положение 1886 г. сократило полномочия генерал-губернатора. Значительно большую свободу рук получили представители центральных ведомств, в том числе Министерства иностранных дел: в январе 1886 г. было учреждено Российское политическое агентство в Бухаре, бывшее подразделением МИДа, а возглавлявший агентство чиновник считался официальным представителем Российской империи в Бухарском эмирате.

Политагент контролировал внешнеполитическую деятельность эмира, через него осуществлялись русско-бухарские отношения. Он выполнял также разнообразные консульские обязанности, связанные с охраной личных, имущественных и торговых интересов не только подданных российских Императоров, но всех иностранцев-христиан, находившихся на территории эмирата.

Очень скоро туркестанские генерал-губернаторы стали выражать недовольство ущемлением своих прав. Так, барон А.Б. Вревский, занимавший пост генерал-губернатора с 1889 по 1898 г., жаловался Царю, что изъятие судебных функций из компетенции его администрации подрывает его авторитет как начальника края.

Вревский предупреждал, что в среде жителей Ферганской области, например, зреет недовольство, которое может перерасти в открытые выступления. В этих условиях особенно необходимо усиление престижа генерал-губернаторской власти. (Его предсказание вскоре сбылось.) [358]

358

Терентьев М.А. Указ. соч. Т. III. С. 343–345.

Даже после утверждения Положения 1886 г. предпринимались попытки реформировать систему управления Туркестанским краем, что диктовалось не в последнюю очередь включением в его состав Закаспийской и Семиреченской областей, которые ранее имели отличный образ управления. В течение последних 20 лет перед Октябрьским переворотом 1917 г. в Туркестане почти на постоянной основе работали различные комиссии и ревизии, целью которых было усовершенствование форм и методов управления краем. Это были комиссии Т.С. Кобеко (1894), Н.И. Королькова (1896), К.А. Нестеровского (1902–1903), К.К. Палена (1908–1909), П.А. Харитонова (1911) и А.Н. Куропаткина (1916). Нетрудно представить, что ощущали служащие краевой, областных и уездных администраций и каково им было работать в условиях, когда одна проверка их деятельности сменялась другой. Иные ревизии продолжались не один год, а, например, долговременная ревизия графа К.К. Палена для многих служащих имела весьма неприятные последствия.

Уже в первые годы российского присутствия в Туркестанском крае колониальная власть стала сознавать несовершенство низовых (туземных) органов управления, выбираемых местным населением, но Россия переживала эпоху Великих реформ и, худо-бедно, двигалась по пути формирования конституционной монархии и демократизации общественного

устройства. Можно ли было в это трудное переходное время делать шаг назад, даже если речь шла о судьбах, в сущности, варварской азиатской окраины? Да и что сказали бы в Европе? Ах уж эта постоянная оглядка на Европу! Начиная же с первых лет нового XX в. в России были слышны глухие раскаты приближающейся революционной грозы. Поэтому одна ревизующая комиссия сменяла другую, и выводы последующей ревизии противоречили выводам предыдущей. Так, комиссия под председательством тайного советника К.А. Нестеровского (1902–1903) подготовила «Проект об управлении Туркестанским краем», в котором проводилась мысль, что главным злом в системе управления краем является «выборное начало» для сельской и волостной администраций. Комиссия считала, что коренное население еще не готово к этой процедуре и поэтому ее следует отменить. Областную и уездную администрацию предлагалось наделить правом назначать своих кандидатов на все должности, вплоть до «народных судей».

Комиссия графа К.К. Палена (состояла из 20 ревизоров) появилась в Туркестане через пять лет после ревизии Нестеровского. За это время в России произошла и была подавлена революция 1905–1906 гг., трансформировался государственный строй – появился парламент.

В своих выводах и рекомендациях Пален учитывал перемены и проводил мысль, что настала пора передать власть от военных чисто гражданским учреждениям. Для оседлого местного населения и русских поселенцев предлагалось создавать земские учреждения по образцу существовавших в России. В то же время рекомендовалось отказаться от «выборного начала» в районах кочевого скотоводства [359] .

359

Пален К.К. Всеподданнейшая записка, содержащая главнейшие выводы отчета о произведенной в 1908–1909 гг. по Высочайшему повелению ревизии сенатором графом К.К. Паленом. СПб., 1910. С. 215.

Через три года, в 1911 г., в регионе работала очередная комиссия под началом государственного контролера П.А. Харитонова и заместителя военного министра А.А. Поливанова. На этот раз рекомендации были противоположного свойства: необходимо восстановить «единую и сильную» власть времен К.П. фон Кауфмана. Было предложено восстановить полномочия генерал-губернатора по надзору за представителями центральных ведомств, вплоть до руководства ими. Ревизионные права генерал-губернатора рекомендовалось расширить до прав ревизующего члена Государственного совета. В данном случае явно сказывалась новая ситуация в стране: откат революции, успокоение в обществе, начавшийся экономический подъем [360] .

360

ЦГА РУ. ФИ-1. Оп. 25. Д. 138. Л. 3–4.

Того же мнения придерживался в 1912 г. один из наиболее трезво мысливших государственных мужей России А.В. Кривошеин:

«В Туркестане пока еще не закончился переходный период. В такой период речь не идет о том, какую форму управления следует выбрать, но только о том, насколько сильным может оно быть. Только это может создать новый Туркестан.

Введение в крае общегражданских форм правления вместо военных, или же, как предлагает граф Пален, учреждение земства, суть вопросы будущего и не имеющие сегодня существенного значения.

Названные реформы могут быть полезны и благотворны, но при условии, если в крае существует сильная прослойка русского населения.

Тем временем, однако, нынешний Туркестан представляет собой бескрайнее туземное море. Русские поселения и новые русские «города» внутри старых туземных городов – не что иное, как только островки в этом море, хотя они, слава богу, могут стать опорой для дальнейшего расселения русских. Согласно новейшей статистике, русское сельское население насчитывает в Закаспийской области всего лишь 4775 душ, 4804 – в Самаркандской, 8782 – в Ферганской и 40 234 – в Сырдарьинской, то есть от 1 ¹/₃ до 6 процентов от всего населения.