Россия в войне 1941-1945

Верт Александр

Опубликованное 7 апреля 1943 г. официальное советское сообщение о результатах «политики пустыни», которую немцы систематически проводили в районах к западу от Москвы, освобожденных теперь русскими, явилось ужасающим перечнем массовых расстрелов, убийств и повешений, изнасилований, истязаний и истребления голодом советских военнопленных, увода многих тысяч людей в немецкое рабство. По сравнению со всем этим бледнели даже расправы немцев в Харькове. В сообщении отмечалось, что расстрелы гражданского населения в большинстве случаев производили сами немецкие войска, а не гестаповцы и СД. Города были почти полностью уничтожены, как я и сам мог в этом скоро убедиться. В Вязьме из 5500 зданий уцелел лишь 51 небольшой дом; в Гжатске из 1600-300; в старинном городе Ржеве из 5443-495. Все знаменитые церкви были разрушены. Жителей немцы нарочно морили

голодом. Только из этих трех небольших городов 15 тыс. человек было угнано в Германию. В деревнях положение было немногим лучше: так, в Сычевском районе из 248 деревень немцы сожгли 137. В списке военных преступников, содержавшемся в этом сообщении, на первых местах стояли имена командующего 9-й германской армией генерал-полковника Моделя и других командиров, которые «несли личную ответственность» за эти злодеяния. В сообщении отмечалось, что разрушение городов и сел было «не случайным, а являлось частью сознательной политики истребления», которая в этих исконно русских районах проводилась еще более методически, чем в других местах.

Естественно, что по мере продвижения Красной Армии все дальше на запад ее гнев при виде всех этих зверств и разрушений нарастал.

В начале 1943 г. Красная Армия одержала еще две крупные военные победы: она захватила стратегически важный демянский выступ к северу от Смоленска, а после нескольких дней исключительно тяжелых боев, когда войска Ленинградского фронта двинулись в восточном направлении, а войска Волховского фронта - в западном, через немецкий выступ у Ладожского озера, добилась еще большего успеха, прорвав сухопутную блокаду Ленинграда на участке шириной более 10 км. Через эту брешь, в которой оказался и город Шлиссельбург, за несколько недель была проложена железнодорожная ветка, соединившая Ленинград с Большой землей. Поездам приходилось идти по непрерывно обстреливавшемуся коридору, что требовало от железнодорожников огромного мужества. Но, несмотря на это, железная дорога, проходившая по «коридору смерти», как его называли, продолжала функционировать, и мысль о том, что они уже не отрезаны полностью от Большой земли, поднимала дух 600-тысячного населения Ленинграда. Тем не менее город еще год жил под артиллерийскими обстрелами немцев.

В общем положение было удовлетворительное. Однако мощное контрнаступление немцев, которое началось в конце февраля и привело к потере Красной Армией Харькова, Белгорода и значительной части Северного Донбасса, испортило под конец итоги славного зимнего наступления.

В своем приказе от 23 февраля Сталин дал высокую оценку зимнему наступлению Красной Армии, заявив, что «началось массовое изгнание врага из Советской страны». Но в то же время он предостерег армию и страну против чрезмерного оптимизма, несомненно предвидя еще серьезные трудности.

«Враг потерпел поражение, но он еще не побежден. Немецко-фашистская армия переживает кризис… но это еще не значит, что она не может оправиться. Борьба… еще не кончена, - она только развертывается и разгорается. Глупо было бы полагать, что немцы покинут без боя хотя бы километр нашей земли».

Заявление Сталина было примечательным в двух отношениях: во-первых, оно было предупреждением Красной Армии, что еще ее ждут суровые бои, как это вскоре и доказали события.

Во-вторых, из всех выступлений Сталина за время войны это было наименее лестным по отношению к союзникам. Не упоминая о Северной Африке, где успехи союзников в то время были очень небольшие, Сталин заявил, что «Красная Армия несет одна всю тяжесть войны». К комплиментам, которые он высказал по адресу союзников в ноябре 1942 г. в связи с их высадкой в Северной Африке, он теперь не счел нужным что-либо добавить. То, что делали союзники, не выдерживало никакого сравнения со Сталинградом и другими победами русских.

Но еще больше рассердило англичан и американцев то, что, дав высокую оценку работе советской промышленности, Сталин ни словом не обмолвился о ленд-лизе и других поставках с Запада, которые начали теперь поступать в очень больших количествах, частью по недавно реконструированному пути через Иран. Фактически именно этот приказ Сталина от 23 февраля и лежал в основе «инцидента со Стэндли».

На протяжении остального периода 1943 г. советская внешняя политика характеризовалась, с одной стороны, почти все время возраставшей сердечностью по отношению к США и Англии (что объяснялось подготовкой к Тегеранской конференции, которая состоялась

в конце года), с другой же - крайне «антизападной» позицией в вопросе о Польше. Уже тогда создавалось впечатление, что Сталин, несмотря на его стремление поддерживать как можно лучшие отношения с западными союзниками, твердо решил, что проблему Польши Советский Союз будет решать самостоятельно. Именно эта проблема и стала самым серьезным испытанием; как отметил де Голль во время своего визита в Москву в конце 1944 г., этот вопрос был главным предметом его [Сталина] страсти и занимал центральное место в его политике.

С конца марта и до начала июля на советско-германском фронте наблюдалось относительное затишье - по существу, самый длительный период затишья с того момента и до конца войны. Но обе стороны лихорадочно готовились к летней кампании, которая началась 5 июля величайшей Курской битвой - последним крупным сражением, которое гитлеровские генералы (правда, не все) все еще надеялись выиграть, рассчитывая главным образом на свои новые танки «пантера» и «тигр» и самоходные артиллерийские установки «фердинанд». И все же через несколько дней немцы проиграли это сражение, а русские смогли пробиться к Днепру и, форсировав его, двинуться дальше.

Но это длительное, трехмесячное, затишье ознаменовалось очень важными политическими событиями, такими, как дальнейшее сближение СССР с Англией и Соединенными Штатами Америки, а также разрыв СССР с польским эмигрантским правительством в Лондоне и закладка фундамента для совершенно нового режима в Польше.

Глава IV. Польская проблема

Польша занимала центральное место в дипломатической борьбе между СССР и его западными союзниками - борьбе, которая началась еще задолго до окончания войны. На протяжении всего периода «битвы Советского Союза за жизнь» в 1941-1942 гг., с момента вторжения немцев и до Сталинградской победы - или, во всяком случае, большую часть этого периода - Советское правительство придерживалось самой корректной позиции в своих взаимоотношениях с внешним миром. Даже в самые тяжелые времена, летом 1942 г., исключая вопрос о втором фронте и «дело Гесса», Советский Союз в основном стоял на примирительной позиции в отношении Запада.

Единственным союзным и «дружественным» правительством, с которым отношения Советского Союза постоянно были напряженными, являлось эмигрантское польское правительство в Лондоне. По существу, это был совершенно исключительный случай. Камнем преткновения здесь неизбежно оставался советско-германский пакт, воссоединение Западной Украины и Западной Белоруссии с СССР и то, что большое число поляков, плененных Красной Армией в 1939 г., было рассеяно по всему Советскому Союзу; среди них было 12-15 тыс. офицеров и сержантов.

Судьба пропавших без вести офицеров стала в дальнейшем величайшим яблоком раздора между Советским правительством и «лондонскими» поляками. Она также послужила основой для одного из самых ловких ходов геббельсовской пропагандистской машины - истории о массовых могилах в Катынском лесу под Смоленском.

Соглашение, подписанное в Лондоне Сикорским и Майским 30 июля 1941 г., предусматривало восстановление дипломатических отношений между двумя правительствами и создание в России польской армии «под командованием, назначенным Польским правительством с согласия Советского правительства». Эта армия должна была действовать под руководством Верховного Командования СССР, но в состав его должен был войти и представитель польской армии.

Далее в соглашении говорилось, что после восстановления дипломатических отношений СССР предоставит «амнистию всем польским гражданам, содержащимся ныне в заключении на советской территории в качестве ли военнопленных или на других достаточных основаниях».

Генерал Сикорский прибыл в Москву в декабре 1941 г., когда немцы находились еще в нескольких километрах от советской столицы, и подтвердил обещание поляков создать на советской территории польскую армию, которая будет сражаться против немцев рядом с Красной Армией. Даже несмотря на крайне опасное военное положение, Сталин не согласился во время переговоров с Сикорским на восстановление польских границ, существовавших до сентября 1939 г., и польские территориальные притязания по-прежнему оставались неизменным предметом споров между русскими и их польскими «союзниками». Но гораздо более серьезной и срочной была в тот момент проблема создания польской армии в Советском Союзе.