Россия в XVIII столетии: общество и память. Исследования по социальной истории и исторической памяти
Шрифт:
В общей сложности в нашей базе 121 вексель с именем Михаила Ревякина за период 1749–1775 гг., причем лишь в одном из них он фигурирует в качестве заемщика: все остальные 120 векселей были выписаны на его имя. Примечательно, что свою хозяйственную деятельность он начал в весьма юном возрасте. В ревизских сказках второй ревизии 1747 г. значилось, что ему 12 лет. Впрочем, здесь возможна ошибка примерно в два года, поскольку по данным третьей ревизии он значится 30 лет от роду, хотя между ревизиями прошло не 18, а 16 лет. [143]
143
Там же. Оп. 1. Д. 101. Л. 7.
Среди контрагентов Ревякина – представители всех социальных категорий, о которых шла речь выше. Подавляющее большинство сделок было заключено им в Бежецке, но встречаются также векселя, выданные в Петербурге, Москве, Тихвине и Угличе. Что касается объема сделок, то они также отличаются разнообразием – от нескольких рублей до нескольких сот, причем можно предположить, что в ряде случаев, когда фигурируют крупные целые суммы, речь идет о денежных займах. Так, к примеру, вексель на 517 руб. 50 коп., выданный Ревякину в 1751 г. купцом С. С. Тырановым, скорее всего, был платой за определенные товары, а вот вексель 1755 г. на 400 руб., выданный угличской помещицей вдовой майоршей В. В. Соколеновой
Именно от М. Л. Ревякина подпоручик Старошершавин получил «наржаной муки» на 27 руб. 50 коп. Согласно книгам записи кредитных писем, в 1751 г. Ревякин поручил своему комиссионеру ярославскому купцу И. К. Кабычеву отвезти к Санкт-Петербургскому порту «пятьсот восемдесят кож яловичных». [144] На следующий год в качестве комиссионера Ревякина с грузом, который состоял из «триста девяносто концов холстов льняных ровных – пять тысяч триста аршин, две тысячи семсот шесть концов холстов хрящевых – три тысячи восемсот дватцать аршин, девять бочек сала топленого – двести тритцать девять пуд» в Петербург отправился бежецкий купец Я. И. Первухин. В том же году И. И. Первухин повез в Петербург «холста льняного ровного и хрящеватого – шесдесят тысяч аршин», причем ему было велено продать товар либо за границу, либо в армию. [145] В 1754 г. Ревякин отправил в столицу своего работника В. И. Ермакова, сопровождавшего груз, состоявший из «семсот семдесят семь четвертей хлеба, круп овсяных и ячных, сто сорок два куля муки ржаной, восемнатцать кулей солода ржаного мелкого». [146] В книге записи кредитных писем 1756 г. Ермаков уже назван «прикащиком», причем уточняется, что он – крестьянский сын из монастырского села. На сей раз он вез в Петербург «тысячю триста дватцать семь кулей муки ржаной, девятьсот семдесят кулей овса». При этом свои услуги он предоставлял не только Ревякину: купец С. Г. Бурков поручал ему продать «хрящевой холст две тысячи девятьсот десять концов мерою тритцать девять тысяч четыреста пятьдесят аршин», что указывает на практику совместного найма купцами работников для осуществления торговых операций. Можно предположить, что уточнение социальной принадлежности Ермакова было необходимо, поскольку соответствующая запись делалась в официальном документе городового магистрата, однако, если бы имели дело с его самоидентификацией, она могла бы ограничиться лишь словом «приказчик».
144
Там же. Оп. 2. Д. 931. Л. 1.
145
Там же. Д. 961.
146
Там же. Д. 1033. Л. 2.
Интересно, что в этой же книге имеется кредитное письмо 1756 г., выданное отцом М. Л. Ревякина Лукой Савичем своему комиссионеру кашинскому купцу Ивану Васильевичу Сутугину (брату его свата) с поручением взять подряд на поставку в петербургские-магазины «муки ржаной тысячю кулей, круп овсяных и житных сто четвертей». [147] В предыдущие годы в качестве комиссионера Л. С. Ревякина фигурирует его младший сын Яков, брат Михаила – тот самый, кто в начале 1760-х гг. служил контролером в Петербурге. В ревизских сказках 1763 г. у его имени имеется помета: «выбыл в 757 году по увольнению ис канторы Главного магистрата в силу Правительствующаго Сената канторы 744 году указу по доношению Комерц коллегии Правительствующему Сенату в том 757-м году в Кронштатскую портовую таможню определению контролером». [148] К этому времени Яков, родившийся примерно в 1737 г., уже активно участвовал в хозяйственной деятельности. В 1748 г. отец поручал ему, одиннадцатилетнему, отвезти в Петербургский порт «имеющиеся в городу Бежецку сто семь пуд с половиною щетин чищеных, триста пуд сала топленого, пятьсот шездесят восемь концов холстов гладких мерою в тех семь тысячь семьсот осмнатцать аршин, три тысячи двести концов холстов хрещевых мерою в тех сорок три тысячи восемьсот девятнадцать аршин», а сам Яков просил своего комиссионера петербургского купца И. Е. Волкова взять выпись на таможне, чтобы привезти в Бежецк, купленные им, Яковом, в Санкт-Петербурге десять ящиков стекол. [149] В следующем году Волкову было поручено отправить из Петербурга в Казань «три оксфорта ренского красного, облонского три бочки, ягот изюму две бочки, ягот черносливу два ящика, ягот же винных». [150] Можно предположить, что переход Якова на государственную службу, представляющий один из примеров социальной мобильности, способствовал успеху торговой деятельности семьи и повышению уровня ее благосостояния.
147
Там же. Д. 1105. Л. 1–3.
148
Там же. Оп. 1. Д. 101. Л. 7.
149
Там же. Оп. 2. Д. 825. Л. 4, 18.
150
Там же. Д. 871. Л. 5.
Приведенные данные также свидетельствуют о том, что, принимая активное участие в торговой деятельности, члены семьи Ревякиных не специализировались на каких-то определенных видах товаров, что в принципе, видимо, характерно для русского купечества этого времени.
Обратимся теперь к нашедшим отражение в книгах протеста векселей следам хозяйственной деятельности Сергея Васильевича Ревякина, прославившегося своим хулиганским поведением на улицах Бежецка. Всего в нашей базе 19 векселей, составленных с его участием за период с 1753 (в это время ему было примерно 14 лет) по 1774 гг., то есть значительно меньше, чем его двоюродного брата Михаила, что косвенно указывает на то, что сколько-нибудь значительной торгово-предпринимательской деятельностью Сергей не занимался.
В некотором смысле ключом к этим данным может служить явочная челобитная, поданная на Сергея Ревякина в 1767 г. канцеляристом С. А. Поповым, в которой тот утверждал, что Ревякин «ничем не торгует… и пробавляется по большей части картежною игрою…». [151] Действительно, денежные суммы, фигурирующие в выданных ему векселях, вполне могли быть карточными долгами.
Еще одна фамилия, часто встречающаяся в книгах протеста векселей, – это фамилия Самохваловых. В моей книге 2006 г. члены этой семьи также фигурировали в качестве участников разнообразных криминальных историй. Напомню, что братья Владимир и Василий Самохваловы записались в бежецкое купечество во время первой ревизии 1722–1723 гг. Вновь обнаруженные документы позволяют уточнить, что они были «дьячковы дети» Бежецкой пятины Новгородского уезда. [152] Владимир Самохвалов имел сыновей Ефима, Терентия и Федора, а Василий – Андрея, Антона и Никифора (по уточненным данным, родился в 1724 г.). В 1730 г. Андрей Васильевич Самохвалов (согласно ведомости 1725 г., ему в это время было 17 лет) убил подростка Якова Тыранова и, приговоренный к смерти, бежал в неизвестном направлении. Его брат Никифор был в свою очередь убит в пьяной драке в 1756 г., а другого брата, Антона, участника многочисленных драк и грабежей в 1769 г. вместе с семьей решено было выслать в Сибирь. Сын Терентия Владимировича Самохвалова Илья в 1762–1763 гг. находился под следствием сразу по нескольким обвинениям, был наказан плетьми и отдан в рекруты. При этом список вещей, украденных в 1751 г. у Никифора Самохвалова и его жены показывает их как людей далеко не бедных. [153]
151
Каменский А. Б. Указ. соч. С. 184.
152
РГАДА. Ф. 709. Оп. 2. Д. 302. Л. 29.
153
Каменский А. Б. Указ. соч. С. 194–204, 230–232.
Всего в базе данных зафиксировано 33 векселя с участием членов семьи Самохваловых. Первый из них относится к 1749 г. Это тот самый вексель на 203 руб., который был выдан группой бежечан, среди которых был и Никифор Самохвалов, И. Н. Ревякину. Далее следуют семь векселей 1749–1755 гг., из которых один выписан на имя Антона, а остальные – на имя Никифора. Один из этих векселей выдан Никифору в Петербурге тамошним купцом И. И. Мурзиным на 169 руб. 53 коп. сроком на три месяца. Суммы остальных векселей находятся в диапазоне от 8 руб. 50 коп. до 30 руб. Из этих шести оставшихся векселей один выдан помещичьим крестьянином, а остальные – бежецкими купцами.
Начиная с 1756 г. в базе данных появляется имя вдовы Никифора, которая, по-видимому, сразу после смерти мужа опротестовала два векселя – на 11 руб. 20 коп. и 22 руб. 20 коп. После этого ее имя исчезает на десять лет и вновь появляется в 1766 г., когда она предъявила к опротестованию вексель на 5 руб., выданный ей братом мужа Антоном. Спустя еще семь лет она опротестовала вексель на 10 руб. 30 коп., выданный одним из бежецких купцов, что может рассматриваться как косвенное свидетельство того, что она занималась какой-то мелкой торговлей.
Имя Антона Самохвалова встречается в базе данных еще пять раз: два раза в качестве заимодавца и три раза в качестве заемщика. При этом последний зафиксированный случай относится к 1773 г., что заставляет усомниться в том, что решение городского мира о высылке его с семьей в Сибирь было исполнено.
К 1762 г. относится вексель на 4 руб., выданный Ильей Терентьевичем Самохваловым вышеупомянутому городскому хулигану С. В. Ревякину, вероятно, его партнеру по карточным играм. [154] Начиная с 1765 г. в базе данных появляется имя брата Ильи Петра Терентьевича, на чье имя в течение последующих десяти лет было выдано тринадцать векселей на суммы от 8 до 108 руб. При этом контрагентами Петра были исключительно его земляки, и все сделки были заключены в самом Бежецке. Судя по тому, что имя Петра не встречается в разного рода конфликтных и криминальных делах, этот представитель семьи Самохваловых отличался благонравным образом жизни. Один из векселей был выдан в 1771 г. на имя Ильи Михайловича Самохвалова, установить родство которого с остальными членами этой фамилии не представляется возможным.
154
Там же. С. 180–186.
В качестве еще одного примера рассмотрим уже упоминавшуюся династию мелких канцелярских служащих Воиновых. Всего в базе данных 34 векселя с участием Кузьмы Воинова, его сыновей Александра и Петра, их матери Екатерины Григорьевны и жены Александра Анны Ивановны. При этом только в трех случаях Воиновы являлись заемщиками. Что касается их контрагентов, то это были преимущественно купцы и дворяне. Лишь один вексель 1759 г. на 100 руб., выданный группой монастырских крестьян купцу И. А. Дегтяреву, был затем переведен на Александра Воинова. На его брата Петра был переведен вексель 1766 г. на сумму 7 руб. 50 коп., выданный солдатом Бежецкой воеводской канцелярии П. С. Корешковым купцу А. П. Попову. Помимо этого, в базе данных имеется еще несколько векселей, в которых Воиновы фигурируют в качестве тех, на кого переводились векселя и кто, соответственно, их опротестовывал и взыскивал долги с должников. Так, купец В. Ф. Шишин перевел на П. К. Воинова вексель на 350 руб., выданный ему помещиком П. М. Полуцким, В. А. Дегтярев – вексель секунд-майора Ф. Колюбакина на 18 руб., И. Л. Попов – вексель поручика А. П. Корякина на 50 руб., О. Ф. Шишин – вексель помещика А. И. Максакова на 120 руб.; И. Дегтярев перевел на А. К. Воинова вексель отставного подпоручика И. С. Путятина на 30 руб. Судя по всему, подобная процедура была довольно обычной и очевидно, у канцелярских служащих, в особенности работавших в воеводской канцелярии, было больше возможностей взыскивать долги с дворян, чем у простых купцов. Также обращает на себя внимание, что, за исключением пяти векселей, большинство сумм, значащихся в векселях с участием Воиновых, – это целые суммы в рублях без копеек, что косвенно указывает на то, что за ними, скорее всего, стоят денежные займы, а торговлей представители этой семьи не занимались.