Россия в зеркале уголовных традиций тюрьмы
Шрифт:
Предоставленное органам НКВД Союза ССР право в дисциплинарном порядке переводить в штрафные изоляторы и тюрьмы лиц, отбывающих наказание в исправительно-трудовых лагерях и систематически нарушающих требования режима содержания [190] , на практике приносило мало пользы. Помещение привычных правонарушителей в штрафные изоляторы не ограничивало их власть над осужденными в лагерном пункте, а специальные тюрьмы были переполнены. Вследствие этого работники ИТУ по собственной инициативе на территории ИТЛ оборудовали отдельные особые зоны для раздельного содержания «воров» и «сук». Однако практика впоследствии показала несостоятельность и нецелесообразность создания таких
190
Постановление ЦИК и СНК СССР от 8 августа 1936 г. № 44 «О дополнении Основных начал уголовного законодательства СССР и союзных республик».
Масштабность и сложность имеющихся проблем предопределили создание в конце 1948 г. специальных лагерных пунктов (отделений), предназначенных для содержания наиболее опасных категорий лиц, осужденных за общеуголовные преступления. Так, в соответствии с инструкцией о порядке содержания заключенных в специальных подразделениях строгого режима, предусматривалось покамерное содержание лиц, склонных к совершению преступлений, устанавливался постоянный надзор за ними. Осужденные, совершившие преступления, этапировались в специально созданные в каждом управлении исправительно-трудовых лагерей штрафные подразделения.
В 1950 г. расширилась практика перевода воров-рецидивистов на тюремный режим. Выделяются такие крупные тюрьмы, как Златоустовская, Тобольская, Вологодская, Новочеркасская [191] . Начавшаяся в 1948 г. активная изоляция представителей преступного мира в специальные лагеря строгого режима и штрафные подразделения принесла некоторые положительные результаты. МВД СССР постоянно требовало от начальников исправительно-трудовых лагерей и дальше использовать все существующие возможности для изоляции враждующих между собой заключенных [192] . В 1951 г. повсеместно вводится их раздельное содержание в специальных лагерных пунктах строгого режима [193] .
191
Архив УВД Леноблгорисполкомов. 1950. Д. 482. Л. 2. С. 483.
192
Распоряжение МВД СССР № 89—1950; № 293—1953.
193
Указание МВД СССР № 823—1951.
Этапируемых осужденных изначально разделяли на однородные группы в зависимости от субкультурной принадлежности. На деле каждого осужденного проставлялась буква, говорящая о принадлежности лица к той или иной группе. Так, например, в правом углу дела «вора в законе» писалось «В», «суки» – «С». Каждая группа направлялась в соответствующее подразделение. Распределение осужденных происходило под строгим контролем администрации мест лишения свободы. Этапы осужденных разделяли по неформальным категориям: отдельно «честных воров», отдельно «сук», отдельно «мужиков» и «фрайеров» (таким образом, администрация избегала резни между враждующими группировками).
Немаловажную роль в нейтрализации «воровских» группировок, по мнению ряда ученых,
194
Монахов В. И. Указ. соч. С. 7.
Вместе с тем надо подчеркнуть, что принятые Указы, с одной стороны, может быть, и усилили тенденцию отхода некоторой части преступников от уголовных традиций и обычаев, но, с другой, – привели к еще большей концентрации «воров» и иных лиц, совершивших хищения, в местах лишения свободы. К началу 50-х гг. наблюдается значительный рост числа осужденных в ИТУ. Последнее обстоятельство еще более осложнило в них криминогенную обстановку. Большинство учреждений становилось все менее управляемыми. Не случайно поэтому участились случаи убийств сотрудников правоохранительных органов и помогавших им заключенных, возросло число нападений на конвой с целью совершения групповых побегов и т. п.
Кроме того, в этот период, на наш взгляд, допускается ряд организационных просчетов в порядке исполнения наказаний. Руководство органов внутренних дел принимает весьма неоправданные решения по стабилизации оперативной обстановки в исправительно-трудовых учреждениях, расположенных в центральных регионах СССР. По указаниям МВД СССР проводятся этапирования заключенных в отдаленные районы РСФСР из других республик, туда же осуществляются и массовые перемещения представителей враждующих группировок. Тем самым лагерные пункты, где размещались различные категории лиц, отбывающих наказание, перестали справляться со своими функциями. Администрация мест лишения свободы вынужденно, а иногда и преднамеренно, допускает сведение в единые зоны приверженцев «воров в законе» и «отошедших». В уголовной среде данный процесс назвали «ершилово». Первые опыты такой практики имели тяжкие последствия.
Вот какие воспоминания осужденного Уральского УЛИТУ сохранились в архиве 1953 г.: «Ивдельский этап осужденных “отошедших” был сформирован преимущественно из бывших “воров”, принимавших участие в Великой Отечественной войне. Они, ходившие не раз в рукопашные схватки с фашистами и в разведки боем, в местах лишения свободы ни в чем не уступали “правоверным ворам” в борьбе за неформальную власть. Их смелость, дерзость и жестокость, проявленные в противоборстве с “ворами”, наводили на последних ужас.
Время этапирования длилось более месяца. Никто из заключенных и охраны не знали истинных целей этого более чем на 5 тысяч километров перемещения подневольных. Ванинский порт встретил ивдельчан своей обычной сырой погодой. Железный шлагбаум со скрипом поднялся, тюремные ворота “воровской командировки” распахнулись; “воры” ожидали гостей, вооружившись заранее пиками, штырями и ножами. Они в предвкушении очередной резни угрожающе выкрикивали из толпы: “Ну что, сучье, пришло время и рассчитываться за свои долги”.
Не ожидавшие такого поворота событий этапируемые остановились перед входом в зону, но в свои права вступил конвой – прикладами винтовок и при помощи собак прибывших начали теснить к воротам. Часть зэков сбрасывали с себя бушлаты в сторону злобных собак, которые тут же их разрывали на клочья; используя этот отвлекающий маневр, они пытались вырваться из образовавшегося кольца. Через тридцать минут осужденных силой оружия втолкнули на территорию лагеря, на месте событий, политом обильно кровью, лежала разорванная одежда…»