Россия. История успеха. Перед потопом
Шрифт:
Чтобы не углубляться в исторический обзор крупных богатств, появлению которых «царизм», согласно Пайпсу, «последовательно не давал сложиться», отсылаю читателя к книге Е. П. Карновича, недавно переизданной («Замечательные богатства частных лиц в России. Экономико-историческое исследование», М., 2000). Впервые она вышла в 1874 г. – т. е. в пору, когда еще никому не могло прийти в голову, будто в России нет и не может быть настоящей частной собственности. Это не приходило в голову и веренице русских писателей на протяжении всего XIX в. – от Фаддея Булгарина с его «Иваном Выжигиным» (через Гоголя, Островского, Писемского, Лескова) до Дмитрия Мамина-Сибиряка с его «Приваловскими миллионами».
Купцы были прирожденными патриотами. Все помнят одного из спасителей России в Смутное время, купца Кузьму Минина, владельца мясной лавки в Нижнем Новгороде. Выбранный в 1611 г. земским старостой,
Несколько раньше купцы Дружина и Гурий Назарьевы приняли выдающееся участие в организации сопротивления москвичей отрядам Петра Сапеги и тушинцев Лжедимитрия II. Купеческое сословие без колебаний жертвовало огромные суммы всякий раз, когда Отечество было в опасности. Или когда было убеждено в том, что так угодно Богу.
Принятое Земским собором 1653 г. решение удовлетворить просьбу гетмана Хмельницкого о принятии его «со всем войском козацким и со всем русским народом Малой Руси» «под высокую царскую руку» стало возможным благодаря голосам купечества: без их денег предприятие было бы обречено. Дело в том, что положительный ответ означал неизбежную войну с Польшей и Крымом, но торговые люди, как один, вызвались жертвовать на это деньги.
Решение купечества, это стоит подчеркнуть, было решением свободных людей. В деньгах на войну за Азов они перед этим, по сути, отказали. Мы к этому еще вернемся. О самостоятельности купеческого сословия говорит и тот факт, что московское купечество отказалось связать себя круговой порукой с провинциальным купечеством, как того требовал царский указ 1681 г. [92]
92
В. В. Еремян. Муниципальная история России. – М., 2003. С. 328.
Крайне любопытно мировоззрение купечества допетровской Руси, с достаточной полнотой раскрытое Сильвестром, священником кремлевского Благовещенского собора и духовником юного царя Ивана IV. Сделавший до своего священства завидную купеческую карьеру, сам выходец из среды зажиточных новгородских ремесленников и купцов, Сильвестр изутри знал жизнь городских сословий, и в первую очередь купечества. Среди прочего, Сильвестр, вместе с Алексеем Адашевым, провел в 1549–1560 гг. ряд важнейших реформ в системе управления государством, местного самоуправления и суда. Сильвестром написан знаменитый Домострой – вполне светская книга, свод житейской и нравственной мудрости своего времени. В. Б. Кобрин характеризует Домострой как «произведение, освящающее именем Бога быт, торговлю, наживу». Такие характеристики всегда считались классическими для идеологов протестантской морали.
В послесловии к Домострою Сильвестр приводит письмо к своему сыну Анфиму. Отрывки из письма заслуживают цитирования: «Милое мое чадо дорогое! Послушай наставление отца… Божественному Писанию [тебя] научившего, и всякому закону христианскому, и заботам добрым, во всяких торговлях и во всех товарах… На суде не бывал ни с кем, ни в истцах, ни в ответчиках… Если же сам у кого что купливал, так ему от меня любезное обхождение, без волокиты платеж, и никогда мимо меня не продаст, и худого товару не даст, и за все меньше возьмет. Кому же что продавал, все честно, а не в обман; кому не понравится мой товар, я назад возьму, а деньги отдам… добрые люди во всем мне верили, и здешние, и иноземцы – никому и ни в чем не солгано, не обмануто, не просрочено… Ни в пути, ни в пиру, ни в торговле сам никогда браниться не начинай… берегись неправедного богатства и твори добрые дела… сам о себе, и о домочадцах своих, и о жене дашь ответ в день Страшного суда… Благочестивый государь велел послужить тебе в своей царской казне у таможенных дел… служи верою и правдою без всякой хитрости и без всякого лукавства в любом государственном деле… и волокита бы людям ни в чем не была, всякого обслужи с любовью и без брани… душе вредной служба твоя не была бы государю ни в чем, сам же сыт будь царским жалованьем, и все хозяйское у тебя было б всегда на счету и на заметке, в записи и приход и расход».
7. Досуги, увеселения, трапезы
Важной приметой русской жизни издавна было обилие праздников, церковных и народных. Конечно, праздновали память далеко не всех святых и событий Нового Завета, иначе не осталось бы ни одного рабочего дня. Крестьянам и отчасти фабричным немало досуга добавляли
93
Б. Н. Миронов. Указ. соч. Т. 2. С. 308.
Уложение 1649 г. предусмотрело право приказных служащих на выходные дни, т. е. на оплаченное свободное время: в воскресенья, а также в Рождество Христово, в Богоявление, на Пасху в приказах предписывалось не сидеть и никакой работы не делать. А жалованье идет. Это было неслыханное новшество: государство ввело денежный эквивалент времени. Патриарх Никон протестует: Пасха – свободный день не потому, что государство платит, а потому, что Христос воскрес, – столкнулись две логики.
Описания народной русской жизни переполнены свидетельствами о праздниках и увеселениях. Среди переизданных в недавние годы стоит упомянуть увесистую «Народную Русь» А. А. Коринфского (М.,1995), впервые вышедшую в 1901 г.
Любовь к досугу и увеселениям на Руси четко выражена на протяжении всей ее письменной истории. Описание того, как развлекались жители Пскова пятьсот с лишним лет назад, в 1505 г., кажется до странности знакомым сегодняшнему читателю: «Весь город поднимался; мужчины, женщины, молодые и старые, наряжались и собирались на игрище… начиналось, по выражению современника, ногам скакание, хребтам вихляние… происходило много соблазнительного по поводу сближения молодых людей обоих полов» [94] . Церковь старалась умерить веселый нрав народа и в киевские, и во владимиро-суздальские, и в московские времена. В петербургский период у нее уже не было прежней силы. В 1743 г. Синод обращается в Сенат с ходатайством о запрете «скачек, ристаний, плясок, кулачного боя и других бесчинств», но получает ответ: «Подобные общие забавы… служат для народного полирования, а не для какого безобразия».
94
Н. И. Костомаров. Указ. соч. С. 203–204.
Эта черта русской жизни мало менялась с веками, поэтому описания XVIII в. приложимы и к гораздо более ранним временам. «Склонность к веселостям народа здешней губернии, – сказано в «Топографическом описании Владимирской губернии» за 1784 г., – весьма видна из того, что они не только в торжествуемые ими праздники при пляске и пении с своими родственниками и друзьями по целой неделе и более (sic! – А. Г.) гуляют, но и в воскресные летние дни». Другое описание, другая губерния, Тульская: «Поселяне сей губернии нрава веселого и в обхождении своем любят шутки. Пение и пляски любимое ими препровождение времени».
Народные игры (помните некрасовское: «в игре ее конный не словит…»?) и развлечения часто отличала замысловатость, приготовления к ним требовали времени. В Костромской губернии «в больших вотчинах в сыропустное воскресенье сбирается съезд из нескольких сот (! – А. Г.) лошадей» со всадниками, ряженными в соломенные кафтаны и колпаки [95] . Весьма сложной (наездник прорывался к снежной крепости через препятствия), требовавшей долгой подготовки была изображенная Суриковым забава «взятие снежного городка».
95
См: «Очерки русской культуры XVIII века», ч. 4. – М., 1990. С. 289, 351, 352 и др.