Российская разведка XVIII столетия. Тайны галантного века

Гражуль Вениамин Семенович

Письма и бумаги императора Петра Великого,т. II (1702-1703 гг.), с. 552-553.

ПРИЛОЖЕНИЕ 5

749. К ИЕРУСАЛИМСКОМУ ПАТРИАРХУ ДОСИФЕЮ (1704 НОЯБРЯ 30)

Всесвятейший и всеблаженнейший владыко кир Досифей, святого града Иеросолима и всеа Палестины патриарх.

Грамоты вашея святости, писанные к нам из Ясс и присланные чрез гетмана нашего, мы восприяли в целости и выслушали оных с любовию, и о достойном прошении, чтобы учинить к вам о возвращении святых мест от Французов, како послу Турскому, тако и нашему говорити о том повелим. Что о силе трудов ваших к нашим посылаемым в Константинополь, такожде и к послам нашим бывшим и будущим, извесны подробну, и имеем надежду, в помощи Божий, яко по разности христианской, по елику возможно, подобное и впреть чинити изволите. Мы же никохда, яко доброму нашему о Святем Дусе отцу и ревнителю православия, милостивно воспоминати присно не отрицаемся. В протчих известно вашей святости будет чрез писма посланных к вам по повелению нашему. О господине Давыде исполним в пришедших днях отпуском его к вам; толко зело требует время, чтоб приказати с ним подлинно к нам о всем, усмотря обращательное предуготовление впретьсия зимы [сь] страны противно[й] к предбудущему лету вооружающеся. А понеже помянутый Давыд человек есть предоброй, верной и разумной, того ради прошу святость вашу, да изволите о том, советовав или в неприсутствии своим писмом, утвердити господина его, дабы такожде оный Давыд, восприяв от нас отпуск и о всем тамо известия, паки к нам возвращен был, не мешкая, с потребною ведомостию, чего зело требуем; и о сем бы вы к нам соответствование учинили не замедля. По сем предая святость ващу в сохранение все[мо]гу[щаго] Бога, желая вашего к себе благославления, яко истинный сын и послушник святые апостолские церкви.

Приписано рукою государевою:

Петр.

* * *

Примечание.В

письме к Головину патриарх Досифей писал о том же чауше: «Присем еще Давид тот чауш, сиречь человек, господаря Унгровлахийского со увещеванием нашим послан тамо, а наипаче мы приказали ему словесно, что говорити и что зделати тамо; но не вышло на добро двух ради причин: первая есть, что не живет разумно, но похваляется и одному и другому о тех, которым довелось быти зело тайно; вторая есть, что торговые люди, которые приходят от Батурина даже до Царьграда, межь иными вестми, что сказывают, говорят и сия: что на Москве есть при царе некоторый Давид чауш, резидент господаря Мултянского, говорит так, делает так, действует так. Сия слышана и у Порты и у него самого, везиря.

И хотя люди господаря Мултянского и сам он, господарь, отговариваются всячески и отрицаются многими способы, однакож не может болши способляти отрицание, потому что зело многия о том говорят, а наипаче пришел Юсуф, сераскер паши человек, в Киеве, и некоторые безумные ему о том сказали; и как возвратился назад, сказал сераскирю, а сераскер, будучи господарю друг, умолчал о том, но ему известил. Ныне следует тому делу, чтобы на господаря Мултянского пришла великая беда, и наипаче последняя, потому что кажется он, что будто изменник есть Порте, и сие никакого исцеления не имеет. И сего ради просим, дабы чауша того прислали всеконечно, и как скорее прийти сюды за какою нибудь пристойною причиною; и не скажите ему ничего, ниже чтобы познал он, что мы писали о том, чтобы вы послали его сюда».

Письма и бумаги императора Петра Великого,т. 3 (1704-1705 гг.), с. 201-202, 725.

ПРИЛОЖЕНИЕ 6

В 1702 году Готовцов был первоначально отправлен к Огинскому 5 февраля для наблюдения за действиями состоявших под его начальством войск и сообщения сведений о шведском короле, движении шведских войск и отношениях к Швеции польских и литовских сенаторов; ему велено было оставаться при Огинском до 15 марта. После возвращения Готовцова в Россию, он был снова отправлен в Литву в конце июня. При этом ему был дан следующий наказ: «Статьи, по которым, будучи Павлу Готовцову при господах сенаторех Вишневецком и Огинском, чинить тайно. 1. Ехать ему, как возможно наскоро, чрез Смоленск или куда податнее, и быть в войсках, или где обретатися будут, при вышеписанных особах, чтоб о всяких делех ему ведать: какие поступки имеют между себя, также и к неприятелю, и не ослабевают ли в начатой своей войне, которую они имеют против Свейской короны. 2. И естли в старой силе своей вышеписанные чины обретаютца, и войска при себе нарочитое число имеют и с неприятелем к миру склонности не имеют, и ему, Павлу, их всякими меры обнадеживать его царского величества милостию и вспоможением как войсками, так и денгами, как о том ему в прежних ево, великого государя, указех было написано. 3. А естли король Шведцкой и Сапега над ними какое разорение будут чинить и станут скланивать их к миру, и они будут от тоя войны с ними успокоиватца, а ведомость он, Павел, приимет подлинную, что король Шведцкой хочет учинить Сапегу по старому гетманом или выше каким в Литве владетелем, то ему, Павлу, предлагать им от его царского величества имени тайно, дабы они тоя войны как наивяще не оставляли; и ежели пожелают, то царское величество их такими ж учинит, как и Сапеги, и в службе им тягости никакой не будет, толко оных как от короля Шведцкого, так и от их неприятеля Сапеги всеми своими силами оберегать будет и Литву в разорение никако не допустит; и чтоб они на то отозвались сами чрез писма свои со обещанием к царскому величеству и ему, Павлу, сказали, и о том писать будет к царскому величеству и обещать им неотменную милость и некоторое знатное число денег (что возможно оную Литву от неприятелского нападения, за помощию Божиею, удержать) и предлагать им, что уже они гораздо как от Сапеги, так и от иных в вящую погибель приходят, а егда до царского величества склонность свою оказывати будут, то им токмо всякая премногая и богатая милость от его царского величества станет чинитца, и самовластии будут, и в разорение никому допущены не будут, и наивыщими самыми чинами застанут, и все крепости, от неприятелского нападения в Литве дабы оныя безопастны были, ко укреплению, как настоит, приведены будут вспоможением его царского величества, також и волности их и нривилеи не токмо что умалятся, но еще наивяще от его царского величества умножены будут. 4. Живучи ему, послу, всячески наведыват(ь)ся от них и от иных, что королевское величество Полской намерен ли неприятеля из Варшавы выгонять; и войскам ево Саксонским от Речи Посполитой и коликим числом (как ныне в вестях явилось) позволено ль для обороны и выгнания ис Полши неприятеля входимым быть, и буде повелено, то сколко оных будут; и коронные шляхта к той войне какое склонение свое имети будут, и в коликом числе войск, и кто над которыми войски правитель, и какое действо чинити будут над неприятелем, и кто из сенаторей Полских приклонен к стороне королевской. 5. Также неведыват(ь)ся ему втайне, коронные с Шведом какова союзу не учинили ль и под какими обстоятелствы, також и к ним, господам сенаторем Вишневецкому и Огинскому, от короля Шведцкого для каких факцей в присылке ково нет ли, и пересылки писмами и миротворения с Сапеги им не чинят ли и какия обещания, и кто ныне ис Поляков с Шведцкую сторону факцыю держат. 6. Також наведыват(ь)ся ему, како король Шведцкой намерение свое имеет против королевского величества, оного вовсе ль изогнать, согласясь с речью посполитою, и не намерен ли кого иного королем Полским учинить, или какой союз с ним, королем Полским, хочет учинить на сторону его царского величества, и к тому речь посполитую не склоняют ли, и королевское величество Полской к тому какое свое склонение имеет ли, и их, господ сенатореи, к тому призывать не станут ли; и держать сие во всякой тайности и никто б сего не ведал. 7. Объявить им, господам сенаторем, что царское величество уже давно указал к ним на вспоможение иттить войскам своим конным и пехотным из Смоленска, которые под правителством господина генерала-маеора Богдана Корсока, также и его царского величества войск Запорожских гетману повелено некоторое знатное число войск к ним послать, и самому итти и сообщитца, и над неприятелем поиск чинить и Литву в разорение не допустить, как достоит, остерегая волности их; но однакож их желание уведав, что в третей статье изображено, и еще всеми своими силами к тому воздвижение чинить повелит. — Все сие чинить ему, Павлу, втайне и добрым порядком и неумалёнием чести великого государя, под опасением себе от его, великого государя, гнева, и что проведает по вышеписанным статьям, о том писать ему цыфирью, которая ему дана напред сего.

Писано у города Архангелского, июня 22-го дня 1702-го. Таковы статьи закрепил диак Михайло Родостамов».

Письма и бумаги императора Петра Великого, т. II (1702-1703 гг.),с. 434-436.278

ПРИЛОЖЕНИЕ 7

ПИСЬМО ОГИЛЬВИ

«К государю февраля в 9 день из Гродни от фелтмаршала писано.

…Во шпионстве за караулом имеющая баба не кажнена, хотя оная вину свою и показала, понеже примечено, что оная из злобы и, по всему знатно, от научения неприятелского такие особы в неверение привести хотела, которых от роду не знала и, когда оных перед нею ставили, не могла познати, и, по всем обс(т)оятелствам знатно, между простыми людми блядовала и злобу свою управляла и, может быть, со Шведцким женским полом свои факции употребляла, которым (понеже никогда склонения к своему народу теряли) верити не надлежит».

Письма и бумаги императора Петра Великого,

m.IV,4.II, c.591,593.

ВТОРОЕ ПИСЬМО ОГИЛЬВИ

«Из Гродня 2-го февраля. Женщина, которая в дозрении была, что от короля Швецкого шпегом прислана, при допросе сказала, что ее муж в Стародубском полку служил и к Шведом пошол. А как прошлого лета под Варшавою Шведы Сасов збили, король Шведкой, при бытности Лещинского и Сапегов, ее призывал и ей богатую награду обещал, ежели шпегом в Руские полки пойдет, на что по ее воли от Крачинскаго до Венгрова отвезена, оттуды Жид ее проводил до Тикотина, ис Тикотина отвезена, х князю Александру Даниловичю в Гродню. Князь ее к себе призвал и спрашивал, ежели она не в шпегах прислана, отчего она запиралась и сказала, что муж се прапорщиком в Горбове полку. Дале не спрашивана и отдана за варту.

Вскоре после того паки ее княз Александр к себе призвал и жестоко допрашивал, но она постоянно всего запиралась, и после того к скороходу Францышку в дом отдана. В некоторые дни после того жестоко плакать почала, на что Францышкова жена причины сего плачю спрашивала, и она отвечала, что опасается смерти или полону мужа своего, а после б сего совершенно разсуждали, что она шпегом прислана; на что Францышкина жена ее тешила и печаль сию по взятым в полон росказывала, на что женщина смеляя стала, дозналась, что от короля Швецкаго нарочно прислана, дабы писмо, которое под подошвою имеет, в дому князя Александра Даниловича бросила, и оное писмо отдала Францышке, и он принял то писмо, будто немного на оном иисме надлежит, однакоже з двемя лекарями и с малым Францышком и с одним малым музыкантом прочли. После сего Францышка и жена ево оную шпеонку в лутчем поведении держали и несколько разов с собою кушать заставливали; и обещал Францышко, что ее уволнит, и дал ей денег 5 рублев, а сказал, что князь Александр ей приказал дать на платье. При сем вручил ей с 10 писем с приказом, дабы о тех писмах никому не сказывала; а те писма писали некоторые Немцы. После сего подстароста на дворе Сопежинском воз и лошади ей дал, и некакой обручник отвез ее в добро Иерусалско в Щуску. Той же шляхтич до Шумятичь, Сапегам надлежаще, оттоле до Рожичь и до Варшавы доехала и королю Швецкому оные имеющие у себя писма отдала, каторой гораздо ожелел о Шведцких полоняниках, что в жестоком поведении у Руских держатца. Вкратце пред Рожеством паки ее король Швецкий, при бытности Лещинскаго и Сапеги, с 6-ю писмами

послал и приказал обнадежить богатою наградою оных, которые писали прежде сего, и она отъехала и фалшивой проезжей лист имела. Приехав х капитану Кругликову, и лошади у него просила, но тот капитан ее отогнав и бить хотел. После отошла и сыскала трех Волохов, которые ее на ту сторону реки к замку привели, а сами остались в лесу. Она же пошла х капитану Филипу Богдановичу Ингермоланского полку, которой ее велел отвесть, и с оными Волохами говорил. Она же ево знала, егда еще к Быкове у Сапегов служил. Вечером тот капитан призвал Францышка, лекарей и музыкантов к себе и, писма им роздав, весь вечер веселились, пили и тонцовали. Некоторые Немцы паки писма писали и показали ей некоторых, оказываючи фелтьмаршала, иново генералом Реном и прочее, они же имеющий на себе вывороченные шубы. Она же около 2-х недель у капитана Богдановича, пребывала, которой ей жаловался, желая, чтоб ево вскоре в полон взяли и еже, служа, в 4 года толко 3 простых кафтана выслужил. После некоторых дней князь Александр паки в Тикатин поехал, и капитан послал к маеору своему, которыми он ему должен был двума ефимками, и, взяв оные, отдал ей и велел се чрез денщика Маказина отвесть. Другово ж денщика, который у них в договоре слышал, от себя отогнал, женщину паки повтратил (sic) и сказал, что тогда отпущена будет, как Волохи приедут. Якоже Волохи в ево, капитанской, квартир приехали, и оную высоко х королю отвезли. Как король Швецкий сюда прощол. Волохи по уговору имели оного капитана Богдановича с собою взять, но ево в квартире не застали и весь ево квартир в разорении обрели. Прошлой суботы паки в деревне, где короля Швец-кого квартир обретался, была, и оттуда сюда послана, но писем никаких ей не дано, а дано полуполковнику Лехеру, которой напред сего сюда отослан. Тот же Лехер указ имел все здесь прилежно осматривать: сколко батарей и но многу ль пушек на оных обретаетца. Вчера она того Лехера на мосту видела, и сказал ей за собой итти; и она ево сыскала у князя Александра во дворе, з 2-мя лекарями говорят, и Лехер ей приказал итти меж гвардию и тамо осматриватца: как де назад поворотитца, тогда ей кушать дадут. Один ис тех лекарей, высок, в красном кафтане, дал ей руку и с (sic) 18 копеек, говоря, дабы на ночь к нему пришла. И после пришла в гвардию, где и за караул взята. Избрант, лекарь князя Александра, взят и показан той женщине; и она ево узнала и в лицо ему говорила, что он у Францышка был, как она плакала и признала, что она шпегом прислана, також был капитана Богдановича в ево квартире в танцах, и помогал писма честь и писать, и вчерашняго дни при Лехере на лошади был. Тот лекарь признал, что он вчерашнего дни на дворе у князя Александра на лошади был, но женщины не приметил; там же все лекари обретались, а Лехера он не знает; а у капитана Богдановича в доме не бывал и не танцывал, сколь долго в Гродне обретается; также и писем никаких не знает, не ведает, не читал и не писал, всево запираетца. И отпущен за вартою. В Гродне вефраля 3-го дня, при бытности генералов Репнина и Брюса, допращиван лекарь Петр Крус, и скаска женщины ему прочтена. На что он отвечал, что женщину на дворе князя Александра видал, но о бытности или приезде ее не спрашивал, и писем никаких не ведает, а у капитана Богдановича в квартире не бывал и не танцывал, ибо ево не знает, толко под Ригою как он, для вишневого дерева, поссорился; полуполковника Лехера не знает и не ведает; женщины вчерась не видал, и руки и денег ей не давывал, и веема ничего не знает. Чего ради отпущен за (а)рестом. Капитана Богдановича денщик, Макар Старошков, что он женщину оную знает и у Богдановича на дворе ее видял, а писма какие она принесла ли, того он не ведает, и говорил ли капитан с Волохами, того он не знает; а как у капитана танцовали, и от двора Александра Даниловича нихто не был, толко габоисты, а был порутчик Кофел с подпоручиком своей роты, и еще один офицер в красном и с позументами кафтане, да лекарь из Нарвы, а женщина в другой избе была, где жили люди; он же, денщик, в выворотной шубе никого чтоб за фельтмаршала и за генерала Рена не видал. И как женщина з две недели у Богдановича прожила, и он приказал ему женщину ее до деревни отправадить, и он ее отпроводил; и как пришли к реке, и она ево отпустила, сказав, что провожателя не требует. Пришедши назад, сказал сие капитану, но что ему отвечал, что дармо; а дал ли ей денег, или нет, того он не ведает. И Волохов також у ней не видывал, толко некоторых Поляков, что приходили салва о гвардии спрашивать; денщика от себя отогнал, и то брата сего скащика, а для которой причины, того он не ведает, и вяще ничего не знает. Михайло Соколов, денщик капитана Богдановича, сказал, что ево капитан девку к себе из деревни взял, и она опять ушла от него, и после приведена женщина к нему, которую капитан у себя две недели держал, и она всегда волно в город ходила; в прочем ничего не знает. Андрей Данилов сказал, что был денщиком у капитана Богдановича и видял однажды драгуна, спрашивающаго драгуна, сказал о том капитану и капитан тростью ево гораздо бил и от себя отогнал; прочего ничего не ведает. Порутчик Кофелть Ингермоланского полку сказал, что ничего не знает. Филип Ян, капитан Ингермоланского полку, сказывал, что ево денщик Михайло Соколов из бани оную женщину к нему привел, и он, капитан, употреблял ее за блятку, а как проведал, что она у генерала Репнина была, опасался он оного генерала, дабы противности от него не иметь, отпустил ее, и денщику велел отпроводить; с Волохи не говаривал, и писем никаких не видал. После того признал он, капитан, что скаска ево неправдива, а правду говорил денщик Михайло Соколов, а он за стыдом того не хотел сказывать. В прочем сей женщины не знает и ничего не ведает. И оставлен за арестом до далнего распросу. — P. S. Особо. Фелтьмаршал Агилвий своею рукою пишет: Всемилостивейший государь. Чрез особливое призрение Божие зело шкотливую корешподенцыю проведали, в каторой многие Немецкие афицеры, лекари и иные люди, особливо от двора Александра Даниловича и полку ево, обретаются, и те, отменяя одежду, сказывались иной фелть-маршалком, иной генералом Реном и протчее, писма х королю Швецкому в палате супротив, где ваше царское величество обретался, отпускали, против допросу, каторой заключенно здесь посылаю. Чего ради вашего царского величества советую всех в женской и мужеской одежде пребывающих Шведов, также и камордимера Францышка и всех прочих у князя Александра за арест взять и опасение от них иметь. Ламберх такоже из глаз пропал. Прошу верно вашего царского величества, дабы Француским и Шведцким обоево народа людем не столь много верить и оных при себе не держать, иноземцов же лутче трактовать и заплату давать, дабы оным в отчаяние не приттить, ибо много зла с того может происходить. Еще не можем подлинно ведать, ежели женщина оная всех помянутых людей правдою обносила, или нет, понеже она блятка и з досады много говорити может; а то правда, что пятью в Гродню от короля Швецкого прислана, что она признала, и для того ее для обрасца казнить велю».

(Помета о времени получении письма: «В Оршу в 20 день того же месяца». Государственный архив. Кабинет Петра Великаго, отд. II, кн. № 5, л. 666 — 672.)

Письма и бумаги императора Петра Великого. Т. IV, ч. II (1706 г.), примечание к № 1067, с. 595-600.

ПРИЛОЖЕНИЕ 8

832. ИНСТРУКЦИЯ ИЗ ГОСУДАРСТВЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ МАЙОРУ АДОЛЬФУ БАНДРЕ (НА КОНЦЕПТЕ:)

Быть по сему [10] .

По указу ея имп. в-ства отправляетесь вы ныне в Литву к виленскому воеводе князю Радзивиллу как для подачи ему слсдующаго при сем в оригинале ея имп. в-ства письма, так и для учинения при том некоторых со стороны здешняго двора представлений, клоняющихся к преклонению его в российские виды при будущем выборе новаго в Польше короля; и для того надлежит вам:

1. Ехать отсюда немедленно через Ригу в то место, где помянутый князь находиться будет. По приезде вашем туда имеете вы к нему явиться и при вручении ея имп. в-ства письма испросить себе впоследствие онаго времени к особливому между вами свиданию.

10

Помета: В С.-Петербурге, 31 января 1764 года. Копия сообщена гр. Кейзерлингу при рескрипте № 13 от 5 февраля 1764 года. .

2. По получении на то часа и когда вы наедине без свидетелей будете, сделать ему от себя пристойный комплимент, а потом сказать, что вы от особы ея имп. в-ства нарочно присланы к его светлости для осведомления о его мнениях и о причинах чинимых им вооружений, потому что генерально приписываются ему от всех такие виды, будто бы при будущем выборе короля польскаго намерен он не только вопреки намерению ея имп. в-ства действовать, но и озлоблять еще вооруженною рукою преданных ей и истинно о пользе отечества своего усердствующих вельмож, жертвуя в том партикулярной своей к ним вражде тишиною и благосостоянием сограждан своих; что ея имп. в-ство желала бы иметь причину сумневаться о подлинности сих неприятных подробностей, но имея с разных сторон многия и подтвердительныя известия, не может обойтиться подавать им к сожалению своему совершенную веру; что потому для предупреждения народных бедствий и угрожаемых ему самому князю напастей, ея имп. в-ство, памятуя совершенно похвальную и непременную отца его к российским интересам преданность, а особливо по человеколюбию своему предпочитая всегда кроткие способы насильственным, изволить ему милостиво советовать, дабы он от вредных предприятий и от сообщения с противниками вовсе уклонился, а вместо того приступил к стороне друзей российских и тем заслужил себе милость и щедроту ея имп. в-ства, которым тогда скоро увидит существительные опыты; чтобы он разсудил, что, будучи знатностию рода, чина и богатства один из первейших членов республики, не может гражданскою войною, в которой натурально Россия участие принять должна будет, ничего выиграть, а все невозвратно потерять, тем больше, что лучшия его деревни лежат в близости от российских границ, следовательно и были бы первою здешняго возчувствования жертвою; что больше всего может он и собственную свою персону подвергнуть опасности, ибо в военное время нужда и необходимость приводит часто неволею на самыя жестокия меры; что даваемые ему вопреки советы происходят от людей коварных, которые на иждивении его в мутной воде рыбу ловить хотят; или от самых врагов, кои льстя ему теперь и приводя до крайности, копают падению его ров; что конечно из сих советников, когда его напасть постигнет, ни один при нем не останется, но каждой предая его тогда злому жребию, благовременно возьмет к спасению своему меры, а иной может быть и самым предательством потщится еще заслужит* себе от неприятелей его мзду, и что впрочем ея имп. величество, есть ли он в нынешних своих мыслях упорно пребудет и пренебрегая полезные ему советы, вздумает раздражать ея имп. в-ство до конца, хотя и с крайним сожалением, но принуждена будет дать ему возчувствовать всю тягость своего гнева, которой теперь время еще упредить, и основать благосостояние свое на твердом начале, то есть на покровительстве и защищении ея имп. в-ства.