Российская школа бескорыстия

Харламов Евгений Васильевич

С. С. Юдин не терпел праздность, кроме хирургической работы писал и редактировал книги и статьи, участвовал в съездах, конференциях, семинарах. Еще до переезда в Москву был приглашен Н. Н. Бурденко на должность приват-доцента на кафедру и читал лекции студентам и врачам. У него были лекции, которые он называл «покаянными» – на них разбирал собственные и диагностические ошибки.

Внешне С. С. Юдин выглядел не импозантно: высокий, несколько сутулый человек, очень подвижный, что создавало ложное впечатление некоторой рисовки и манерности. Но это представление рассеивалось при более длительном общении. Больные, сотрудники, знакомые и друзья относились к Сергею Сергеевичу с большим уважением и любовью. Подкупало его милосердие, уважительное отношение к рядовым труженикам. Человек талантливый, увлекающийся, он не всегда был достаточно

сдержан в дискуссиях и служебных взаимоотношениях, но это никогда не мешало ему оставаться добрым и внимательным к людям, попавшим в беду.

Не терпел небрежного отношения к своему делу и мог даже перейти рамки дозволенных отношений, если это касалось здоровья или жизни больного. Горячился в силу своего характера, при этом говорил громко и горячо и даже топал ногами: «Что стоите как столбы, что стоишь как статуй». Иногда просто смотрел в упор и переставал оперировать. И все сотрудники замирали, подтягивались, старались лучше делать свою работу. Известно, что он в резкой форме добился увольнения сотрудника, бравшего взятки. В любое время мог прийти в институт, часто ночью, подключиться к оперирующим, посмотрть послеоперационных больных. Когда зимой 1942–1943 года в связи с ранением вернулся с фронта его сын, С. С. Юдин посчитал, что он воспользовался его именем и выгнал его из дома со словами: «У меня нет больше сына». И до конца жизни уклонялся от общения с ним. Сын в их доме не жил и приходил только тогда к матери, когда не было дома отца.

В короткие часы отдыха С. С. Юдин заводил патефон, любил слушать музыку П. И. Чайковского, особенно 6-ю симфонию, прекрасно разбирался в нотах, даже читал партитуру с листа. Любил и знал изобразительное искусство, дружил с художниками. М. В. Нестеров, А. И. Лактионов, В. И. Мухина, О. П. Козлова – художники и скульпторы, создавшие его портреты. Известно и о большой дружбе С. С. Юдина с Кукрыниксами.

Впервые Н. А. Соколов и М. В. Куприянов увидели Сергея Сергеевича летом 1936 г. в Новых Гаграх. Как художники они сразу же обратили внимание на его длинные и выразительные пальцы. Несмотря на то, что в руках у него была трость, кисти рук и даже пальцы постоянно двигались. До встречи с ним художники не предполагали, что могут быть такие выразительные руки. В остальном С. С. Юдин ничем не выделялся, продолговатое подвижное бледное лицо, коротко стриженые волосы, за очками – светлые озорные мальчишеские глаза.

Любовь С. С. Юдина к искусству способствовала тому, что на время ему дали большое количество картин из запасников Третьяковской галереи, которые разместили в институте. Он считал, что это будет способствовать более успешному выздоровлению больных. Он хотел, чтобы Институт им. Н. В. Склифосовского стал настоящим центром медицинской культуры и «украшением столицы».

Отдыхом от его повседневных занятий была и охота – он охотился на Кавказе на кабанов, и шкура кабана висела в институтском гараже, охотился он и в охотохозяйствах Всеармейского охотничьего общества. «Я настолько устаю за неделю, что нет никаких сил…», – говорил он зампредседателю этого общества П. И. Серову. С. С. Юдин очень переживал свои неудачи как хирург. Есть даже его фраза, известная и теперь врачам-хирур-гам: «У каждого хирурга есть свое кладбище».

Руки свои он очень берег, был всегда в перчатках, даже машину вел в них.

С. С. Юдин имел широкие познания во многих сферах, в том числе и исторических, но не осознавал, какие времена наступают для нашего Отечества. Однажды, будучи на охоте, заспорил с М. В. Кузнецовым – Героем Советского Союза, летчиком, об арестах комсостава Красной Армии, мол, это война с врагами народа, Сталину можно верить!» Он не знал, что скоро сам станет «врагом народа».

В 1929 г. С. С. Юдин был командирован в Германию и Францию не столько учиться, сколько пропагандировать достижения советской науки. Уже в марте 1931 г. С. С. Юдин был избран профессором и утвержден директором клиники и кафедры неотложной помощи Центрального института усовершенствования врачей (ЦИУ). Доктором медицинских наук С. С. Юдин стал без защиты в 1935 г. Страстность и артистизм в работе, неуемная жизнедеятельность, эрудиция и широкий кругозор директора клиники и кафедры безусловно способствовали улучшению его работы. Оказывалась квалифицированная помощь больному с любой травмой или острым заболеванием. Следует отметить, что одним из самых преданных С. С. Юдину

сотрудников была его старшая операционная сестра, большой и искренний друг М. П. Голикова. Она соответствовала представлению С. С. Юдина о медработнике, была настолько талантлива, что иногда даже подсказывала, как провести операцию. Во всех основных хирургических достижениях отделения есть большая доля ее заслуг. Чтобы во всем быть полезной С. С. Юдину, М. П. Голикова изучала английский язык, занималась самообразованием, посещала выставки, много читала и была очень трудоспособной, как С. С. Юдин. И он ценил ее усилия – во всем доверял и полагался на нее.

К сожалению, впоследствии она сыграла не последнюю роль в том, что ее кумира сослали, хотя в играх власти она была просто пешкой. Ее также арестовали, подвергли пыткам, требовали материалы об антисоветской деятельности С. С. Юдина. Обещали расстрелять ее мужа, забрать любимую дочь в детский дом, и Марина Петровна сломалась – подписала все, что от нее требовали. Это не спасло ее от ссылки. После реабилитации она находилась в ужасном состоянии за то, что оговорила любимого шефа, каялась, просила прощения. Сергей Сергеевич все понял и, конечно, ее простил. Впоследствии она много сделала для С. С. Юдина: редактировала и готовила к печати написанную в тюрьме книгу «Размышления хирурга», которая вышла в свет через 14 лет после смерти ее учителя.

Любимый же его ученик Б. А. Петров и его окружение пытались доказать, что С. С. Юдин был осужден справедливо, потому что всегда не любил власть и хвалил все заграничное. Б. А. Петров сам стал заведовать хирургическим отделением и не хотел уходить с этого поста. Но, как обычно пишут, справедливость восторжествовала.

Это будет позже, а пока, с началом Великой Отечественной войны С. С. Юдин перестраивал работу в институте, который был превращен в госпиталь, денно и нощно пропадая здесь. Многие сотрудники ушли на фронт, поэтому оставшийся медперсонал мог отдыхать от операций лишь по 3–5 часов в сутки. Поток раненых был огромный, и всем приходилось работать по 24 часа в сутки, такие дежурства выпадали каждому по 15–17 раз в месяц, кроме того, врачи дежурили во время авианалетов и тушили зажигательные бомбы. С. С. Юдин был назначен старшим инспектором-консультантом при главном хирурге армии, выезжал на фронт, оперировал в госпиталях тяжелораненых, учил врачей правилам военно-полевой хирургии. В 1941 г. под его редакцией вышло 2-томное руководство «Заметки по военно-полевой хирургии».

Зимой 1942 г. часто бывавшие у С. С. Юдина сердечные боли закончились для него инфарктом миокарда. Две недели боролись за его жизнь врачи – подушки с кислородом, внутривенные вливания… болезнь медленно отступала, С. С. Юдин начал лежа в постели писать – разработал принципы лечения огнестрельных ранений конечностей, подготовил руководство «О лечении огнестрельных переломов бедра». Его кабинет превратился в настоящую штаб-квартиру куда стекались сотрудники института. Так был создан в короткие сроки портативный ортопедический аппарат, позволяющий облегчать гипсование раненых. Его достоинства демонстрировали в кабинете С. С. Юдина операционная сестра М. П. Голикова, Т. С. Петрова, жена врача Б. А. Петрова, она также помогала С. С. Юдину в редактировании и издании трудов.

Ранней весной С. С. Юдин начал уже ходить, был очень худым, бледным и все же настроенным на работу. Жизнь возвращалась в нормальное русло.

После поездки в Москву в мае-июне С. С. Юдин стал с гордостью носить орден Красной Звезды, врученный ему за оборону Москвы. Присвоенная ему первая Государственная премия «За научные работы по военно-полевой хирургии…» также наполняла радостью и желанием трудиться, быть нужным людям.

Вскоре С. С. Юдин уехал с бригадой медиков на фронт. Он попросился в действующую армию направить его туда, где ожидались большие потери, чтобы помочь хирургам на этом участке с последующим долечиванием раненых в институте.

Под Ленинградом, в Новой Деревне, в одном из госпиталей его бригада врачей работала по 16–20 часов в сутки. Бывшая медсестра Л. С. Седова вспоминала: «работали в подвале с низким потолком и плохим освещением. Иногда сестры от усталости не могли поднять носилки с больным, и Юдин пристально наблюдал за ними. Но это не был взгляд нетерпения или осуждения, он сочувствовал нам и часто приходил на помощь, говорил ободряющие слова, сам перекладывал раненого и снова оперировал… Он всем успевал давать ценные советы…».