Российская Зомбирация
Шрифт:
– Конец? – забито прошептал он, – кончилось?
– Ответных выстрелов не было, значит это не рейдеры. А наша усиленная милиция не настолько тупа, чтобы расходовать такое количество патронов на простой грабеж, да и не настолько обленилась, чтобы не отразить атаку десятка буйных.
– Надеюсь.
В зомбятник проник гул. Тянущее, утробнее бормотание, словно бесперебойно работающая вытяжка. Шум нарастал, креп, усиливался, распадался на десятки отдельных источников, будто летящих по небу самолетов. Я безошибочно определил, что “Это” такое. Неожиданно, как смычком по скрипке, резануло извечно-лейтенанское:
– Су-у-у-ка! Су-у-ка!
Затопали смачные, жирные
Феликс на всякий случай вновь притворился овощем. Мент, с судорогой на лице, искривившее изломом этот громадный, окровавленный пяточек на две пропасти, забежал в клетку и закрыл за собой дверь. В руке у него был зажат пистолет.
– Товарищ лейтенант, – осмелился спросить я, – что случилось?
Он посмотрел на меня взором полным уничижительного превосходства и ответил, глотая слезы, быстро и злобно:
– А ты сейчас сам увидишь. И эта сука, – он ударил Феликса по ребрам, – тоже скоро своих дружков увидит.
Мне больше не нужно было подтверждений. Я встал с ногами на центр скамейки и прижался к шероховатой, как кошачий язык, стене. Кивком головы показал шатающемуся и нахохлившемуся от злобы Феликсу, что надо сделать тоже самое.
Гул распался на две половинки: чавкающую снаружи и приближающуюся к нам. Та, которая двигалась к нам, волновала меня больше других, так как она явно чувствовала кровь, выступившую на лице лейтенанта.
– Надо было закрыть дверь и придвинуть к ней стол, – сухо сказал я, – они бы не прошли.
Лейтенант молчал, забившись в угол клетки и опустив отъетую задницу на забрызганный фекалиями пол. До нас тут держали трупов.
Зомби вбежали в комнату быстро и взволнованно, как компания девушек на первый бал. Мушкетеры, как на подбор: в красных, выкрашенных кровью штанах, не волосы, а модная, с багровыми полями шляпа-катух, разъяренный взгляд, мигом уставившийся на нас. Один из зомбей бывший солдат, на его бронежилете видны отметины от пуль, нижняя часть челюсти вообще отсутствует и на шею свисает оборванная лента белого языка. Зомби вваливаются гурьбой, видимо мяса на улице хватило самым сильным, а здесь оставшиеся не у дел калеки. У этого сборища стойких оловянных солдатиков не хватает то половины ступни, руки, лица изуродованы. Мухи откладывают в старые раны яйца, из отверстий вываливаются беленькие опарыши.
Они, чуя кровь, неторопливо окружают клетку с нами.
– Мама роди их обратно, – причитаю я.
Зомбивед, кажется, совсем стал слепо-глухо-немым, зажмурился, но от стены не отлипает. Несет так дурно, что хочется срыгнуть. Желудок сжимается, и его сотрясают спазмы.
Толстый офицер дрожит, и есть от чего. Если наши относительно тоненькие фигуры невозможно достать, просунув руки через прутья обезьянника, то вот до его жирного и выпирающего живота когтистые лапки вполне в состоянии достать. Лейтенант это понял и медленно привстает на цыпочки в своем дальнему углу, но зомби, крадучись и, уняв рычание, идут за ним.
Нет, определенно не зря полицейские должны сдавать физические нормативы!
Несколько холодных рук попробовали дотянуться и до нас с Феликсом, но им не хватало каких-то пяти сантиметров. Тогда зомби оскалились, по-прежнему смотря на нас с ненавистью, шипят и, стуча по металлу своими бесчувственными конечностями, идут дальше.
Я же не ненавижу борщ, прежде чем его
Какая в этой ситуации страшная пикантность! Зомби, наводнившие комнату, смотрят на нас, как будто не могут понять, почему мы в ужасе не убегаем? А разделяет нас хрупкий, но несокрушимый барьер – скелет стальной клетки. Наши глаза схлестываются, руки в исступлении просовываются через металлические ребра, пытаясь вырвать из нас вкусные и трепыхающиеся, как рыба, органы.
Я молюсь, чтобы среди мертвецов не оказалось какого-нибудь дохлого баскетболиста с длинными руками, тогда нам конец. Подтянет нас к прутьям, подаст к общему столу!
– Цыпа-цыпа-цыпа...
И тут они кинулись на офицера. Несколько загребающих, судорожных движений рук через решетку, и живот милиционера располосован, рубашка мигом намокает вишневым цветом. Полицейский визжит, отбросив пистолет, и пытается залезть к нам на лавку.
– Без паники ты, жирный черт!
Мужчина обезумел и может сбросить нас. Это как утопающий, который в панике топит своего спасителя, не понимая, что единственный шанс выжить – это как раз не предаваться хаосу. На самом деле у толстяка был шанс выжить. Нужно было тоже встать на лавку и до боли прижаться выпирающим животом к стене, как к любовнице, тогда, возможно, до него бы не дотянулись мертвецкие руки.
Хотя, скорей всего, я бы все равно поставил ему подножку.
– Извини, – коротко говорю я ему.
После чего следует удар кулаком в безумное рыло. Мент ошарашено смотрит на меня и отлетает спиной к решетке, а мы с Феликсом глядим, не моргая, как его мигом, словно персты возбужденных гурий, хватает десяток жадных ручищ.
– Либо мы, либо он, – вздыхаю я, – иначе сожрали бы нас.
Следующий час мы приглашены на жуткий пир: лейтенанта разделали быстро, минут за пять. Разобрали, как советские женщины, появившиеся на прилавке бананы. Я никогда не видел, чтобы мертвецы действовали так сноровисто, подобно горным аксакалам. Споро была оторвана голова, разодрано брюхо, откуда с удовольствием была вынута длинная-предлинная лента сосисок. Никогда бы не подумал, что в человеческом брюхе может поместиться метры пищеварительного тракта.
Никогда не видел, никогда бы не подумал... мы всегда говорим это так, как будто знаем и ведаем все на свете.
Феликс не выдержал, и его вырвало прямо на пирующих зомбяков. Мне пришлось придержать его, чтобы он не свалился с лавки. Бешеные лишь порадовались тому, что в их мясную диету добавили переваренный желтый бульон. Я с удивление заметил, что среди зомбей началась драка за желудок мертвого человека. Ее выиграл здоровенный мертвец с длинной бородой. Видимо человеческий желудок у них считается деликатесом.
Я решил пошутить и блеснуть мудростью:
– Феликс, вот еще одно доказательство популярного киношного мифа про зомбей. Там всегда они нападают на человека, утоляя голод. А потом, пару раз куснув, зачем-то отстают. Нет, если кто и попал им в лапы, то они будут есть пока не утолят мучающий их голод.
За полчаса с небольшим кровавая трапеза была завершена. От старшего лейтенанта Куропаткина остался только измочаленный скелет, множество рваных сухожилий, да практически нетронутая голова с обглоданными щеками (зомби вырвали и выпили только глаза). Я успокоился, если бы они намеренно разбили ему голову и выпотрошили мозг, то никакого сомнения в том, что они – разумны и обучаемы, у меня бы не осталось. Во время кровавой бани я наблюдал, как один из монстров с удивлением вертел в руке ключи от зомбятника, пытаясь понять, как следует есть эту часть человеческого организма.