Российская Зомбирация

Злобин

Словно миграция леммингов, но такие вот, ни за что не упадут с края.

– А вы знаете, что если дальше идти по дороге, то она разветвляется и там стоит блокпост с солдатами?

Мы переглянулись.

– Ты думаешь, зомби поумнели настолько, что теперь обходят препятствия, откуда их могут пристрелить?

– Скорей всего так, – уверенно ответил спутник, – какой идиот вообще сказал, что у зомби отсутствует функция обучения? Или что у него не просыпаются знания из прошлой жизни. Например, от активного питания кровь приливает к голове, и мыслительные процессы идут быстрее и эффективней. Тем более известно, что унтерменши всегда обладают большой способностью к выживаемости.

Мы решили не рисковать и не пересекать вереницу бесконечно бредущих

мертвецов. Это была какая-то замедленная лента конвейра, где прокручивался замедленный и иногда прерывающийся диафильм, повествующий о развитии человека. От ребенка до старца. Женщины, мужчины. Многие окровавленные, вонючие, гадкие. Кто-то чист, как младенец. За одним трупом бежит собака с раздувшимися боками и жует сизую и пыльную колбасу кишок, выпавшую из живота пузатого мужчины. Тот не обращал внимания, по-бараньему брел вперед, как за мессией.

– И это ты тоже назовешь помешательством? – саркастически хмыкнул я, – не похоже, что люди сошли с ума настолько, что позволяют своим кишкам просто так валяться в грязи.

– У любой теории бывают издержки, – пожал плечами Фен, – это лучше, чем ничего.

Лучше чем ничего, конечно, потрясающая логика. Так можно в своей жизни из добрых дел только покормить бездомного котенка, а потом до конца своих дней оправдываться “это лучше чем ничего”. Следует говорить: “Это лучше чем то, что я сделал вчера”.

Шуруп заинтересовался:

– Это вы о чем?

– У Феликса Викторовича есть теория о том, почему появились мертвецы.

– Надо же? Очень интересно. Расскажи, Феликс.

Когда мы разбивали бивак под бланжевым, от отблесков костра, стволом дерева, учитель с ясностью и удовольствием поведал свою цикличную теорию повторяющегося безумия. Я специально настоял на том, чтобы развесить костерок без прикрытия. Нужно было приманить овощей, которых я бы потом обобрал. С пустыми карманами в городе нечего делать. В нашем маленьком триумвирате пока царило спокойствие и умиротворение. Втроем путешествовать куда веселей, а чувство защищенности и вовсе выросло до размера крепости. Фен все рассказывал, а я думал о жрачке и бабах. К моей зависти, дослушав до конца, Шуруп проявил не только отгороженность ума идеологией, но и явный интеллект:

– Интересная теория, Феликс. Умная, хорошая. Я бы так хитро придумать не смог.

Как говорится: сначала похвали автора, а потом приступай к критике. И тогда он даже самую разгромную отповедь воспримет не так критично.

– Но во многом с тобой не могу согласиться. Как твое помрачение в мозгах, вызванное “современными историческими реалиями”, могло повлиять на физические характеристики человека? Разве, скажем, моральный кодекс строителя коммунизма сделал из советского жителя сверхчеловека? Или христианская мораль превратила человека в праведника? Что уж тогда говорить о каких-то там голливудских поделках. Да и откровенно говоря, исторические циклы у тебя притянуты за уши. Нет никакой последовательности и системности. Я могу также набрать солянку различных дат, у которых нет общего корня, и объявить о том, что этруски – это предки русских.

Я загрустил, не ведая умных слов.

– Короче, хрень твоя теория.

Это было мне понятно, я повеселел и спросил:

– Ну, что уж ты так. У тебя тоже, поди, есть свои взгляды?

– Конечно!

И он принялся рассказывать, в лучших традициях квадратного Дуче – уперев руки в бока и выпятив нижнюю челюсть, щелкать жгучими, хлесткими фразами.

– Каждая раса обитает в комфортных для нее условиях обитания. Соответственно, она создала и преобразовала под себя землю. Кровь и почва – два столба любого общества. Когда кровь, в результате человеческого прогресса размылась миграциями, рухнул первый столб. Железная дорога, открытая граница и непонятный европейский стыд за былую силу наводнили наши страны теми людьми, что им чужды. Сами посудите: будет ли доволен человек, всю сознательную жизнь не евшей свинины и имеющий пять жен, переехавший под одной крышей к семейной паре, которая ежедневно ест свинину? Здесь размывается

почва. Почва – это не просто земля, это то, что та кора, у человека в голове. При должном подходе почвой для него может стать любая земля. Какая разница, где любить березовый лес? В Европе или за Уралом? Кровь захватывает землю, голова преобразовывает ее в почву. Именно поэтому вполне реально сделать из Европы мусульманские страны.

В том, что парень высказал потом, было немало правды. Я точно знал, что среди негров или арабов количество зомби в целом выше, чем среди других людей. По счастью с ними мне не приходилось встречаться, но я как-то смотрел ролики на “ютубе” из пригорода Парижа, где озверевшая молодежь снова переворачивала машины. Только на сей раз это были зомби, а не оскорбленные малым пособием по безработице молодежь.

– Когда смешиваются разные ареалы обитания рас, для каждой из которой приятен и понятен только свой вид на жительство, начинаются конфликты крови. Идет борьба за землю – это вполне нормальное явление для мира. Так Англия клеймила рабов в Африке, так Кортес прорубал ацтекские джунгли. Сейчас набрали силу обратные процессы – деколонизация земель бывших метрополий. Когда почва оказалась переработана в чуждой коренной цивилизации перегной, когда произошло массовое смешение кровей, тогда и настал Зомбикалипсис. Это очевидная и ответная реакция на расовое смешение. Сами посудите, кто может получиться от кровосмешения белого и негра? Разумеется только зомби. Достаточно подпилить у расы два держащих столба – кровь и почву, и тогда можно встречать вырождение. Это научная мысль, высказанная всеми известными расологами и просто адекватная мысль. Сами посудите, что может дать синтез народов давшего миру Чайковского, Шопена, Глинку, и 50 cent, пятьдесят копеек то есть и прочих реперов? Только зомби.

Он умолк, выпив воды из фляжки. На ее металлическом боку застыли две скрещенные гранаты. Зомби все шли и шли через дорогу, не обращая внимания на костер. Сколько же их было! Засыпающая природа шелестела сотнями ног, стонала хрипами из их носов, пастей и прочих отверстий.

Первым оживился Фен, все-таки ученый:

– Ну, что это за сказки. Во-первых, раз причиной появления мертвецов стала смешения ареалов белых и небелых народов, то почему этого не произошло еще в шестнадцатом веке, при расцвете работорговли? Во-вторых, с чего ты взял, что скрещивание это плохо? Кто самые красивые женщины, разумеется, латино-американки! В-третьих, твоя гипотеза не объясняет того, почему зомби появились именно сейчас, а не пятьдесят лет назад.

Шуруп ухмыльнулся и продолжил, кратко рубя фразы:

– Первое: белые не колонизировали страны полностью, а довольствовались контролем основных экономических позиций, не смешиваясь с коренным населением и не ставя себе задачу – полностью территориально контролировать страну. Исключение Америка, но там белые вели фактически геноцид, не заинтересованные в том, чтобы после делить с кем-то эти территории. Второе: попробуй совместить фрагменты кода из операционной системой “Линекс” и операционной системы “Виндовс”. Получится урод, так и с людьми. Кстати, я не считаю латино-американок самыми красивыми. Третье: деградация и повальное смешение с наступающими ордами произошло именно сейчас. В обществе наросла их критическая масса.

Они спорили еще очень долго. К костру наконец-то приперся довольно свежий овощ и слепо таращился на пламя, высунув от наслаждения разбухший язык. Я со вздохом посмотрел на него: высокий, стройный и худой парень. Я попытался представить его прошлую жизнь. Какой-нибудь студентик юрфака со страничкой “Вконтакте”, ста или ста двадцатью друзьями, часто выпивающий в клубах, но не считающий себя алкоголиком и быдлом. Мечтал о машине и не думал о будущем, в котором он теперь жаждет не гробу на колесах, а о непонятных мне вещах. Слишком чувственных. Заканчивая психологический портрет, я подумал, что он в транспорте слушал на полную громкость в наушниках клубную музыку, носил большие солнцезащитные очки. Они и сейчас на нем, сидят криво, как на пугале.