Российские этюды

Дараган Владимир Александрович

Я все время ходил как под наркозом. Девять часов разницы во времени мне до конца преодолеть не удалось. Многое, что происходило вокруг, я относил на счет моего обалдения и всерьез об этом не задумывался. Вот только сейчас, когда я думаю о рассказе, который мы решили написать с дочкой, я стал понимать, что вокруг меня происходили странные события.

У меня есть принцип поведения в незнакомых ситуациях, который нарушать нельзя. Этот принцип простой: не надо сопротивляться намекам судьбы, и тогда все будет в шоколаде. А я повел себя неправильно в самый первый день. Он был уникален для зимней Москвы. В

день моего прилета вместо темного низкого неба сияло солнце, сверкали миллионы сосулек и люди улыбались на улице. Когда я увидел, что «Рабочий и Колхозница» уже освещены прожекторами, а небо еще остается голубым, то я даже застонал от невиданной красоты и уникального кадра. Мне нужно было надеть ботинки, взять камеру и выйти на улицу. Вместо этого я решил, что сделаю это завтра. На следующий день пошел снег, и он шел с перерывами все время, что я был в Москве.

Через час меня пригласили в ресторан, но я решил лучше провести время среди мистических книг. Это была вторая ошибка. Я мог взять себя в руки и пойти куда угодно. Вместо этого я полночи смотрел на тени на потолке, слушал странные ночные звуки и ждал, что сейчас что-то произойдет.

Это что-то стало происходить постепенно. Сначала замкнутость комнат в «нехорошей квартире», когда они вдруг соединились в кольцо, из которого я с трудом убежал. Потом чертовщина на крыше. Потом провал в памяти. Я помню, как я дошел от Маяковки до Большого театра, но потом я вдруг оказался у здания ФСБ. Я туда идти не собирался, это я точно помню.

Потом я решил, что не буду ходить в книжные магазины. Дескать, есть электронные книжки, и я приноровился их читать. Но однажды я проходил мимо книжного магазина «Москва» и зашел туда, сам не знаю почему. Меня окутывал какой-то туман, я очнулся и увидел, что держу в руках книгу о ведьмах и чудовищах! Я никогда не подходил к полкам, где стояли такие книги!

А это странное окружение врачей среди разных компаний. Я никогда так много не общался с врачами. И очень странные слова профессора, что он, как врач, слишком много знает, и ему стало очень нравиться общаться с людьми, пока они живы. Сроду он так не говорил!

После его слов я и решил не ходить с ними в баню. Я хотел донести эти слова в том виде, как я их сумел запомнить после выпитого коньяка. Это была очередная ошибка. Каким образом я заблудился в метро, перемещаясь от Павелецкой до ВДНХ? Такого у меня не было никогда! Но зато на ВДНХ я увидел своего старого школьного друга. Но как-то странно увидел. Когда я к нему подошел, то он исчез. Правда выпито к тому времени было немало.

А потом я каждый вечер звонил этому другу, но все его телефоны были заняты. Бред какой-то! У всех свободно, а у него занято.

А странности в отделе кадров института? Меня как будто ждали, хотя я никуда не звонил и никого не предупреждал.

А ведьмы Левитана? Я ведь их увидел не сразу, выставка большая. Я просто услышал, как кто-то сказал, что он потрясен этим рисунком. И я пошел прямо к месту, где висели эти ведьмы. Как будто я знал, где они висят!

А поездка в Кувекино?

Этот странный таксист, который высадил меня посреди заснеженного поля около газового распределителя и сказал, что это то место, куда я его просил доехать. Меня спас сотовый телефон.

Я еще напишу о некоторых странностях моей поездки. Психиатров прошу руки не потирать. У меня все нормально, в Америке странности прошли. А вот сюжет для рассказа, который мы хотим написать с дочкой, развивается сам по себе. О рассказе я еще напишу. Но моя следующая заметка будет о встрече с Капитаном.

Капитан был всегда суров и справедлив, но в этот день расслабился, и я сразу почувствовал, что реи с веревкой мне удастся избежать.

Машина Капитана

– Все козлы! – сразу дал определение человечеству Капитан, когда я сел к нему в машину. – Ты посмотри, как они припарковались.

Я посмотрел на Капитана. Он почти не изменился, немного волос потерял, но для настоящего капитана это значения на имеет.

– Только немцы делают нормальные машины, – сказал Капитан. – Вот моя прошла 400 тыс км, а я на ее ремонт потратил всего 2000 евро.

Я вспомнил, что это расстояние от Земли до Луны. Потом вспомнил, что Капитан цифры дает с точностью до коэффициента пи = 3,14. Я разделили 400 на 3,14 и решил, что даже для такого пробега сумма ремонта мизерна.

– У меня был движок 450 лошадей, – продолжил Капитан. – Но когда она стала взлетать над дорогой, то я снизил мощность.

Я представил Капитана, летящего над дорогой, и мне такая картинка очень понравилась.

– Теперь смотри, – сказал Капитан и нажал на газ.

Мы вклинились между грузовиками и поехали по обледенелой полосе, где не был убран снег. Машина почти не замечала таких нюансов. Ей было все равно: асфальт или снег со льдом.

– Теперь ты понял, за что я ее люблю? – спросил Капитан.

Капитан много чего любил в своей жизни. В юности он любил играть в хоккей. Сейчас он любит свою машину. Мне нравятся люди, которые умеют любить. Даже если они капитаны.

Фотоуроки

Мы приехали в Царицино, чтобы научиться фотографировать. После последних злоупотреблений я разучился фотографировать, а Капитан немного научился. Так что наши силы были равны.

– Если ты снимаешь пейзаж, то ищи первый план и ставь его в угол, – говорю я, разглядывая пруды.

Капитан наводит на меня камеру.

– Я для первого плана не гожусь. И вообще, людей после 30 можно снимать только если ты умеешь пользоваться фотошопом.

Капитан судорожно водит камерой влево и вправо.

– Если что интересное, то можно снимать и без первого плана, только надо обозначить путь к объекту.

В глазах Капитана появляется тоска. Он поднимает камеру и без разрешения снимает уток на пруду. Я молчу и рассматриваю рыбаков на льду соседнего пруда.

– А если снять вон того, толстого?