Российские университеты XVIII – первой половины XIX века в контексте университетской истории Европы

Андреев Андрей Юрьевич

В целом же, благодаря тесному общению с Веймаром, где живут знаменитые писатели, университет «поддерживает и расширяет общую циркуляцию знания». [808]

Французские власти вняли доводам великого поэта и не тронули Йенский университет, который, тем самым, избежал неблагоприятной судьбы, постигшей в те же месяцы соседний университет в Галле. После вывода французских войск саксонские князья при участии самого Гёте продолжали поддерживать университет, а в 1821 г. он получил новый устав (взамен средневекового, действовавшего с 1653 г.) и вместе с ним официальный статус государственного учреждения. [809]

808

Разбор записки Гёте как отражения позиции круга немецких неогуманистов см.: Walther H. G. Reform vor der Reform. Die Erfahrungen Wilhelm von Humboldts in Jena 1794 bis 1797 // Humboldt International. Der Export des deutschen Universit"atsmodells im 19. und 20. Jahrhundert / Hrsg. von Rainer Ch. Schwinges. Basel, 2001. S. 33—35

809

Bauer J. Die Universit"at Jena zwischen Tradition und Reform // Die Universit"at Jena. Tradition und Innovation um 1800. S. 57—61.

Пути

и сложности модернизации университетов в эпоху наполеоновских войн в связи с вмешательством французов в политическую жизнь Германии хорошо показывает история университетов Вестфальского королевства (1807–1813). Это абсолютно новое, не имевшее исторических корней образование было создано Наполеоном из «нарезки» северо-западных германских земель, принадлежавших ранее Пруссии, Ганноверу, Брауншвейгу и Гессен-Касселю.

Вестфалия задумывалась как «образцовое» государство, которое должно было показать передовые пути развития для всей территории бывшей Священной Римской империи и одновременно укрепить стратегическое влияние Франции в этом регионе. Столицей королевства стал город Кассель, а корону Наполеон вручил своему брату Жерому. 7 декабря 1807 г. король огласил конституцию, которая упраздняла остатки «старого режима»: крепостное право, сеньориальные суды и иные формы автономных привилегий для отдельных лиц или корпораций (коммун, цехов, церковных учреждений и т. д.). Также вводилась система разделения властей, свобода предпринимательства, другие гражданские права. Король Жером особо подчеркнул, что у новой, «созданной победой» страны нет прошлого с его предрассудками и, следовательно, ее организация будет основана на принципах «разума и эффективности». [810]

810

Berding H. Napoleonische Herrschafts-und Gesellschaftspolitik im K"onigreich Westphalen. 1807—1813. G"ottingen, 1971. S. 17—21.

Понятно, что такая провозглашенная сверху модернизация государства не могла не затронуть высшего образования. В Вестфальское королевство вошло пять протестантских университетов – Галле (от Пруссии), Гёттинген (от Ганновера), Гельмштедт (от Брауншвейга), Марбург и Ринтельн (от Гессен-Касселя), которые теперь должны были вписаться в новую систему отношений с государством. Для управления этой системой из Касселя учреждался пост генерального директора народного образования, который по персональной рекомендации Наполеона занял Иоганн фон Мюллер, знаменитый швейцарский историк и общественный деятель, принадлежавший к научным и литературным кругам Веймара, Вены, Берлина. [811] Это назначение, безусловно, благоприятствовало университетам. Мюллер учился в Гёттингене в пору его расцвета, в середине 1770-х гг., где среди его учителей были А. Л. Шлёцер и X. Г. Гейне. С последним Мюллер, уже будучи на посту директора, поддерживал переписку и старался укреплять авторитет Гёттингена как мог, сдерживая наступление на права и внутреннюю жизнь университетов, вытекавшее из общего направления политики вестфальских властей.

811

Johannes von M"uller – Geschichtsschreiber der Goethezeit / Hrsg. von Ch. Jamme, O. P"oggeler. Schafihausen, 1986.

Противостоять же этому натиску было трудно. [812] У университетов отобрали независимые источники финансирования: собственные доходы всех пяти академических корпораций были собраны в так называемый учебный фонд, которым распоряжалось правительство в Касселе. Эти средства могли вкладываться в обновление материальной базы университетов, профессора же получали жалование непосредственно из государственной казны – при этом расстроенное состояние вестфальских финансов напрямую подталкивало к сокращению числа профессоров и университетов.

812

О тяжелом положении И. фон Мюллера в вестфальском правительстве см. воспоминания профессора X. Штефенса о встрече с ним в 1808 г. (Ellwein Th. Die deutsche Universit"at: vom Mittelalter bis zur Gegenwart. K"onigstein / Ts., 1985. S. 185), а также письма И. фон Мюллера к профессору К. Д. Роммелю (Роммель К. Д. Спогади про мое життя та мій час. Харків, 2001. С. 89—90).

С введением в королевстве гражданского кодекса Наполеона исчезло право собственной юрисдикции университетов: все их члены подчинялись общим городским судам. Вестфальское законодательство гласило: «Вся гражданская и уголовная юрисдикция университета отменена, университет не должен сохранять никакого рода публичную власть, университетская полиция становится частью гвардии департамента». [813] Одновременно у профессоров отобрали права освобождения от цензуры, от уплаты налогов и даже служебные ранги и титулы, чтобы подчеркнуть их полное равенство с любыми другими гражданами (так, А. Л. Шлёцер в последний год своей жизни лишился права употреблять фамильную приставку «фон», полученную им вместе с российским дворянством от императора Александра I за труды по русской истории [814] ). Ясно, что такая мера больно ударяла не столько по материальному состоянию, сколько по самолюбию ученых. Некоторые видели в этом лишь первый шаг к дальнейшему низведению университетов до ранга лицеев или полному закрытию. [815]

813

Gundelach Е. Die Verfassung der G"ottinger Universit"at in drei Jahrhunderten. G"ottingen, 1955. S. 62—63.

814

Подробнее о связях А. Л. Шлёцера с Россией в царствование Александра I см.: Андреев А. Ю. А. Л. Шлёцер и русско-немецкие университетские связи во второй половине XVIII – начале XIX в. // История и историки. 2004. Историографический вестник. М.,2005. С. 136–157.

815

Gundelach E. Op. cit. S. 67.

Основание для таких суждений давал и тот факт, что французы, занимавшие административные посты в Вестфалии, в принципе игнорировали «академическую свободу», напротив

требуя от профессоров личного контроля за дисциплиной обучающихся у них студентов. Как вспоминал профессор Марбургского университета К. Д. Роммель, когда в 1807 г. трое литовских студентов были заподозрены в том, что помогли бежать нескольким своим пленным соотечественникам, комендант Марбурга «вызвал к себе весь академический сенат и заявил, что все без исключения несут полную ответственность за скандал, связанный с каждым студентом, грозно добавив, что одно его слово императору Наполеону – и университет будет распущен». [816]

816

Роммель К. Д. Указ. соч. С. 79.

В 1808 г. лишь авторитет И. фон Мюллера, которого высоко ценил Наполеон, спас вестфальские университеты от закрытия, причем опасность угрожала каждому из них, включая Гёттинген. [817] В составленном французами обзоре о состоянии финансов Вестфалии за этот год четко значилось, что пять университетов для страны с населением около двух миллионов человек – это непозволительная роскошь, и даже двух было бы «более чем достаточно». [818] После смерти Мюллера в следующем 1809 г. его преемник Лейст все-таки привел план в исполнение. Для сокращения были выбраны университеты в Ринтельне и Гельмштедте, причем если первый из них – вполне заслуженно, то состояние второго было далеко от стагнации: Гельмштедт обладал хорошими профессорами с признанными научными результатами, особенно в области математики. Однако при визите туда короля Жерома студенты своим враждебным поведением вызвали его гнев, предопределив, тем самым, последующее закрытие. Объективно говоря, вместо Гельмштедта сокращения заслуживал Марбургский университет, где в 1809 г. при 30 профессорах учились всего 80 студентов. [819]

817

Отчаяние, охватившее профессоров в то время, ярко характеризуют строки письма, написанного летом 1808 г. восьмидесятилетним X. Г. Гейне своему ученику К. Д. Роммелю: «У нас всех не осталось больше ничего, кроме надежд, которыми мы живем. Неизвестно, что будет с Гёттингеном, точно так же как и с Марбургом. Разве этого заслужил наш добрый университет?» – Там же. С. 92.

818

Там же. С. 84.

819

Gundelach Е. Op. cit. S. 68.

Гёттингенский же университет, избавленный благодаря контактам Гейне с Мюллером от первоначальной угрозы закрытия, в результате даже расцвел. Он получил преимущественное финансирование из учебного фонда, позволившее закончить многие его большие постройки. Профессорское жалование повысилось. С помощью префекта Гёттингена был даже разработан особый регламент об университетском суде, делавший его первой инстанцией – «отеческим судом» – по делам студентов (профессора настаивали на этом, приводя аргумент, что значительное количество иностранцев, обучающихся в университете, особенно аристократия, не захочет подвергать себя равному суду с горожанами). [820] Вообще, король Жером очень благосклонно относился к Гёттингену, посетив университет за свое короткое царствование пять раз – ему, безусловно, доставляло удовлетворение чувствовать себя покровителем столь известного в ученом мире учреждения.

820

Ibid. S. 66.

«Оправданию» университетов в глазах вестфальских властей значительно способствовало издание в королевской типографии в Касселе книги «Взгляд на университеты протестантской Германии» (1808). Ее автор, известный в то время французский публицист Шарль Франсуа Доминик де Виллер (литератор и философ из круга мадам де Сталь [821] ), постарался сделать максимально доступным для французов свое понимание устройства, целей и задач немецких университетов. Виллер обосновывал в книге преимущества сосуществования в университете отдельных дисциплин под общей крышей (в противоположность французской системе), доказывал необходимость самоуправления, подчеркивал ценность связи преподавания и научных исследований, как это происходило в Гёттингене. Последний выступал в труде Виллера как средоточие всех лучших черт немецкого университета, а в подкрепление этого мнения автор приводил слова Наполеона о том, что «Гёттинген не принадлежит отдельному государству (Ганноверу), ни даже Германии, но всей Европе». [822]

821

См.: Correspondance / Madame de Sta"el; Charles de Villers; Benjamin Constant. ('Etablissement du texte, introduction et notes par K. Kloocke). Frankfurt a. M., 1993.

822

Villers Ch. F. D. de, Coup-d'oeil sur les universit'es et le mode d'instruction publique de l'Allemagne protestante, en particulier du royaume de Westphalie. Cassel, 1808. P. 48

Таким образом, колебания относительно будущей судьбы протестантских университетов центральной Германии в руках французских властей завершились признанием положительных качеств немецкой университетской модернизации XVIII в. и Гёттингена как главного ее образца.

Среди оставшихся университетов Вестфалии для проведения аналогичных преобразований был избран Марбург (Галле все еще воспринималось как «враждебное наследие» Пруссии). Реформаторы, прежде всего, отбросили старую концепцию Марбурга как незначительного «земельного университета», пытаясь сделать из него крупный научный центр. Распоряжениями Мюллера, а затем Лейста в Марбурге была значительно улучшена материальная база, система финансирования, обновлены программы преподавания, причем не в утилитарном духе, а с точки зрения более адекватного отражения достижений фундаментальной науки. Стоит отметить, что Марбург был единственным немецким университетом, реформированным французским оккупационным режимом, поэтому замечательно, что эти реформы находились в контексте не французского, а немецкого подходов к высшему образованию. [823] Однако планы поставить Марбург в один ряд с виднейшими немецкими университетами рухнули после исчезновения Вестфальского королевства.

823

Cobb J. D. Op. cit. P. 90.