Российский колокол № 3–4 (40) 2023
Шрифт:
– Звоните! – решительно приказал Мурзин.
Он взял из рук Ирины телефон и строгим, «официальным» голосом веско произнес:
– Алла Викторовна, вас беспокоит Александр, муж Ирины. Да, муж. Прошу вас никогда больше не звонить Ирочке. У нее другая семья и другая жизнь. А вы и ваш сын – прошлое, о котором не стоит вспоминать. Надеюсь, вы меня поняли и не будете больше нас беспокоить.
Саня вернул телефон Ирине, которая смотрела на него печально и растерянно, не веря собственным глазам.
Потом прошептала:
– Что же вы наделали?
– Стер негативную ситуацию.
Женщина промолчала. Затем медленно поднялась с дивана.
– Я пойду, наверное…
Саня загородил ей дорогу:
– Нельзя так, слышите! Посмотрите на себя! Вы же как больная живете!
– Я не живу. Устала жить. Да и не больная я – скорее, мертвая.
– Господи! – заорал Мурзин. – Из-за мудака себя хоронить! Вы молодая, красивая!
– Вот ваш гонорар, – перебила его Ирина и протянула деньги.
– Да не возьму я ничего, если вы сами себе помочь не хотите! Купите ерунду какую-нибудь женскую, в парикмахерскую сходите! Или просто пропейте эти деньги-с подругами или с друзьями! Есть же в вашей жизни нормальные люди! Вот с ними и пропейте!
Саня выговорился и замолчал. Женщина положила деньги на столик и молча двинулась к выходу. Мурзин вскочил и засунул скомканные бумажки ей в сумку.
– Подождите! Это важно! Осталось в вашей квартире от него еще что-то живое? Не вещи, а животное или растение, которое вместе покупали?
Он сам не знал, почему сейчас спросил об этом у Ирины. Казалось, кто-то умный и понимающий подсказывает Сане, как ему поступить и что сделать, чтобы растопить лед в глазах женщины, уставшей жить.
Ирина остановилась на пороге и внимательно посмотрела на Мурзина.
– Ну, нет, пожалуй, – неуверенно произнесла она. И добавила: – Может быть, цветок? Ярко-красная герань в горшке. Мы вместе покупали. Он эту герань называл «мещанским символом». Да, цветок.
– Цветок! – обрадовался Саня и скомандовал: – Немедленно убрать цветок! Выбросить, отдать кому-нибудь, подарить! Мне, например, подарите, – предложил он компромиссный вариант и с радостью заметил, как на тонком лице женщины медленно проступает бледное подобие улыбки.
– Спасибо, – тихо произнесла Ирина. – Еще не знаю, как поступлю. Но вам-спасибо!
Мурзин закрыл за ней дверь и посмотрел на часы: одиннадцать. А кажется, целый день прошел… Как же он устал этим долгим-долгим утром!
Долгий-долгий день
В полдень приехала недовольная и уставшая Катя.
– Ты смотри, не забудь – сегодня вечером у нас праздник! Давай Горшку звонить, – напомнил Саня.
– У кого как, – невесело отозвалась психологиня. – Мои два праздника со мной навсегда, и в этот вечер тоже.
В подтверждение зазвонил телефон.
– Да, моя лапочка! – заворковала Катя. – Что сделал? Ах ты, свинья такая! Подожди, я скоро приеду, уши тебе надеру, скотина! – Потом грустно добавила: – Вот такой он, вечный праздник материнства – чтобы жизнь медом не казалась.
– Да, – неопределенно заметил бездетный Мурзин и уточнил: – Есть еще на сегодня желающие подвергнуться психологическому воздействию?
– Да. Но позже, после обеда.
– Хорошо! – обрадовался Саня. Сложного случая после грустной Ирины он сегодня уже бы не выдержал. – Ладно, Катя, счастливо тебе со спиногрызами разобраться. Вот, держи! – Мурзин протянул ей несколько крупных купюр.
– Куда столько?! – удивилась и обрадовалась психологиня.
– А как же! Мы, питерские, не жадные!
Катя засмеялась и поспешила домой, к детям. А Саня расположился на диване в ожидании «очень простого случая».
Через два часа раздался звонок, возвестивший о приходе долгожданной клиентки. Ею оказалась уже знакомая Сане Антонина Матвеевна, страдающая от ценностной несовместимости с молодым поколением. Она нисколько не огорчилась отсутствием Кати. Похоже, клиентке было все равно, кому именно жаловаться на своих близких.
На этот раз невестка возмутила пожилую женщину оскорбительным поздравлением с юбилеем:
– Представляете, она мне сказала: «Как прекрасно, что вы в вашем возрасте сохранили острый ум, зрелую память и здравый рассудок!»
– Ну и правильно, – одобрил Мурзин, не постигший глубинной сути ситуации.
– Как это правильно? – воскликнула Антонина Матвеевна. – Вы поняли, молодой человек, что именно было сказано? Она радуется, что я еще не сошла с ума и память не потеряла!
– Конечно, радуется, – подтвердил Саня. – Она же любит вас, переживает. – И добавил некстати: – Моя бабушка в последние годы болела, никого уже не узнавала. Подхожу к ней, а она смотрит куда-то в стенку и чужими именами меня называет, все время разными. Вот это страшно! А у вас – все хорошо. Вы здоровы, близкие рядом. Любят вас, заботятся.
Антонина Матвеевна в растерянности замолкла. Похоже, она никогда не рассматривала сложившиеся семейные отношения в такой плоскости. Но не для того женщина посещала специалиста, чтобы убедиться в отсутствии серьезных психологических проблем! Поразмыслив, она нашла новый повод для обиды:
– И внучка, Олесечка, совсем меня не любит. Я ей купила такие штанишки теплые, чтобы зимой под джинсы надевать. Она меня поблагодарила, поцеловала даже. А вчера я на дачу приехала и вижу: валяются эти штанишки в куче мусора. Выбросила внучка мой подарок!..
– Вот видите! – перебил клиентку Саня. – Внучка вас очень любит! Может, ей эти штаны не понравились или по размеру не подошли. У меня сестра, знаете, как орала, когда родители что-то не то покупали? А ваша поблагодарила и ничего не сказала, чтобы не расстраивать. Спрятала и выбросила потихоньку. Хорошие они у вас: и невестка, и внучка.
Антонина Матвеевна с удивлением и возрастающим интересом смотрела в честные глаза Сани, а он продолжал:
– Вы поймите, не всегда человек может высказать всё, что на душе лежит. Вот я приеду в отпуск к родителям и вижу, что они постарели сильно. Так жалко – а ведь не скажешь, что выглядят плохо. Наоборот, смеёшься, радуешься, а у самого ком к горлу подступает. Подумаешь – не дай Бог что случится! И они тоже улыбаются через силу, хорохорятся, чтобы меня не огорчать. Так и врем друг другу. Ну, может, и не совсем врем – может, мы так любовь свою прячем.