Российский колокол № 3–4 (40) 2023
Шрифт:
Саня утвердительно кивнул головой и поежился от воспоминаний.
– Ну вот, – рассудительно продолжал правдоруб. – Она же обязательно с ними сцепится. Орать начнет, драться кинется. Еще зашибет кого. А если насмерть? Сядет потом за убийство, а я – передачи носи? – Подумав, Горшок предусмотрел иной вариант развития событий, тоже его не порадовавший. – А вдруг они в драке Танюху убьют? Я вдовцом останусь-тоже ничего хорошего.
– Понятно, Витя, – упавшим голосом пробормотал Саня. – Как говорится, прости и прощай…
– Не торопись, – спокойно продолжил Горшок. –
– Да на хрена мне психолог! – взвился Саня.
– Это тебе так кажется, что не нужен. А на самом деле тебе просто необходимо поговорить об этом.
– Все, Витя, я пошел!
– Я вообще-то квартирный вопрос имел в виду. Сам же сказал, что тебе жить негде. – Он бестрепетно набрал номер начальника и печально сообщил: – Петр Иванович, я сегодня на работу сильно опоздаю или вовсе не приду. Пока я на даче был, меня соседи залили. Горячую воду включенной оставили, всё на меня протекло. В ванной кафель с одной стороны отошел, в кухне на шкафах дерево вздулось. На потолке большое пятно растекается. А в коридоре…
Про коридор начальник слушать не стал, и Горшков удовлетворенно заключил:
– Ну вот, сейчас пойдем.
– Ой, Горшок, ты опять, что ли, наврал? Типа «время поменял»?
– Я никогда не вру, – возразил Витя. – Меня вправду соседи залили. Еще на старой квартире. Давай собирайся – и двигаем.
– Далеко? – поинтересовался Саня.
– Как сказать, – рассудительно протянул правдоруб. – Два этажа пройти.
«От Горшка-два вершка», – подумал Саня и оказался прав.
От горшка два вершка
Едва ли кто-то в трезвом уме и твердой памяти мог заподозрить, что на четвертом этаже панельной пятиэтажки в далеком спальном районе ведет прием дипломированный психолог!
Повеселевший Мурзин легко проскочил четыре лестничных пролета и остановился возле обшарпанной двери, хранившей на себе отпечатки чьей-то грязной обуви разных размеров.
– Клиенты, – поймав удивленный взгляд товарища, пояснил Горшок.
Дверь открыла маленькая девушка – на вид совсем ребенок. Это и была психолог (психологица, психологиня – Саня запутался в терминологии), владелица гипотетического приюта для бездомного скитальца.
– Это соседка моя, Катя, – представил хозяйку Горшок. – А вот мой друг Саша. Учились вместе. Пусть он у тебя за шкафом поживет.
Саня вежливо кивнул и внимательно осмотрел девушку с головы до ног.
Катя с высоты своего небольшого роста окинула Мурзина цепким и безрадостным взглядом в обратном порядке: с ног до головы. Потом недовольно заметила:
– Что он, таракан, что ли – за шкафом жить?
– Он – мужчина в полном расцвете лет и сил, – веско заявил Горшков.
– А я мужчину не заказывала, – фыркнула Катя.
– Ему жить негде, – пояснил Витя.
– А я причем? – возмутилась психологиня. – У меня не ночлежка, а служба психологической помощи населению.
– Сама подумай: вот придут к тебе приставы… – начал правдоруб.
– Не придут, – отрезала Катя. – У меня с Михалычем из налоговой договоренность.
–
– За что убивать? – поразилась психологиня.
– Ну, не знаю. Им виднее. А друг мой тут из-за шкафа как выскочит…
– Да что за шкаф у вас такой? – не выдержал Саня.
– Какой надо шкаф, – уверенно парировала психологиня. – Какой у всех психологов в кабинете ставят.
Неожиданно и резко прозвенел дверной звонок.
Катя вздрогнула и стала поспешно заталкивать друзей в комнату, длинную и узкую, как пенал.
– За шкаф, быстро! И тихо сидеть!
Тут Саня и увидел широкий неуклюжий полированный шкаф, отгораживающий от небольшого комнатного пространства темный угол, где Мурзину предстояло (предположительно) провести ближайшие дни и ночи. За шкафом находилось два жизненно важных предмета: тумбочка с треснувшей верхней крышкой и старая продавленная кушетка, застеленная веселым голубым пледом с изображением разноцветных животных. Задевая друг друга плечами, Саня с Горшком с трудом уместились на кушетке и замерли в ожидании клиента.
– Здравствуйте, Катерина Петровна! – раздался из прихожей дребезжащий женский голос.
– Здравствуйте, Антонина Матвеевна! – вежливо отозвалась Катя. – Рада вас видеть! Как вы сегодня себя чувствуете?
– Неважно, дорогая. Невестка огорчает: готовит плохо, убирает небрежно. Но, главное, внучка грубит. Вчера намазалась, накрасилась, надела эти ужасные джинсы в обтяжку, с дырками, через которые всё видно. Ну абсолютно всё! Я говорю ей: «Олесечка, ты в этих джинсах, прямо как настоящая “б”». Это я ей так одной буквой намекаю, что она, молодая девушка, неприлично выглядит. А внучка мне всё это ужасное слово прямо в глаза и выложила! «Ты что, – говорит, – бабка, хочешь сказать, что я… это слово?» И так громко, вслух слово произносит! А я ей отвечаю: «Нет, милая, конечно, нет. Но что я могу сделать, если ты на нее так похожа?» Вы представляете?!
Ответа Кати друзья не расслышали, но описываемые события живо представили. Они толкали друг друга локтями и зажимали рты, чтобы не помешать психологическому тренингу.
А посетительница продолжала.
– Очень тяжело находиться рядом с представителями другого поколения, с иной системой ценностей. Но, думаю, я смогу это пережить с вашей помощью. Я чувствую себя значительно лучше после наших упражнений. Особенно после «Поплавка».
– Конечно, Антонина Матвеевна! Пусть будет «Поплавок», – покорно ответила Катя. – Ложитесь на диван и устраивайтесь как вам удобно.
Скрип диванных подушек возвестил о том, что клиентка готова к свободному плаванию в психологическом море.
Катя монотонным голосом начала причитать:
– Когда все вокруг кажется ужасным, наступает отчаяние, теряются силы, хочется сдаться, нет веры в себя, отсутствует всякое желание, одолевает безразличие, человеку необходим хотя бы лучик уверенности и надежды, чтобы разогнать мрачные мысли и чувства, придать уверенность, подавить свой страх…
Горшок за шкафом назидательно прошептал: