Росстань
Шрифт:
— Да что ты выдумываешь?! Ну, конечно же, рад! Даже очень.
Лахов замолчал, подбирая слова и не находя их.
— И тебе нечего мне больше сказать?
— Да
— Ну говори тогда. Я же тебя целую вечность не видела!
Лахов понимал и сам, что ведет совсем не тот разговор; надо бы пригласить Ксению к себе или бежать к ней навстречу, но сейчас не находил легких и радостных сил это сделать — одеваться, бежать, потом куда-то идти, что-то говорить, — мучился совестью и ощущал близкую и невозвратимую потерю: ведь Ксения все поймет.
— Ты знаешь, — сказал он неожиданно для себя самого, — у меня сейчас срочное дело. Как только я его столкну, сразу же тебя найду. У меня ведь есть твой адрес…
— Хорошо, — сказала Ксения, в трубке послышались короткие и далекие, как с летящего над землей спутника, сигналы.
Лахов еще какое-то время держал трубку в руке, потом осторожно положил ее на рычаг, сигналы
Лахов подошел к окну, опершись локтями на подоконник, долго смотрел на каменный мешок двора, на молчаливых людей, идущих по асфальту, на облака, на позолоченные купола реставрируемой церкви. Когда он вернулся к столу, чай в кружке уже остыл, отдавал прелыми вениками, и Лахов сходил на кухню, вскипятил чайник на газе. Пора было браться за работу, сделать хотя бы болванку будущей статьи. Лахов достал блокнот, пошелестел его листками, придвинул к краю стола тонкую стопку чистой бумаги, но к столу не сел, отключил телефон и снова оказался у окна, привалился плечом к косяку и закрыл ладонью лицо.