Росток
Шрифт:
— Дурное разве?
— Бог воинов… — покачала она головой. — Покоя нам более не будет. Твои слова нам не простят. А будь уверен — теперь молва по всем концам света о них понесет весть.
— Я достал из пыльного мешка прошлых лет то, что там давно лежало. — пожал плечами зять.
— Но ведь мог не доставать. Зачем ты это сделал?
— Чтобы собрать всех наших в единый кулак, мне надобно было им что-то предложить. То, что стянет их воедино, как бечевка веника.
— Это кровь. Много крови. Гёты так живут. Сарматы. Нам такой же судьбы ищешь?
— А то, как мы
— Надо же… а тут услышали. — скривилась Мила.
— Услышали. Потому хотели. Да некому сказать было. Устали люди терпеть. А если иначе жить, то драться надо. Насмерть. Ломая лица врагам и всем тем, кто хочет нас жизни хорошей лишить. Понимаешь? Ради того, чтобы дети и бабы в покое жили, а не засыпали с трепетом. Не придет ли набег? Не угонят ли в рабство? Не ограбят ли не те, так другие? Если же драться, то надо стоять сообща. Ибо мало нас. Поодиночке всех перебьют.
Мила промолчала.
— Разве я не прав?
— Прав. — с огромным трудом ответила она, смотря на зятя ОЧЕНЬ сложным взглядом. — На скользкую дорожку ты встаешь… князь. Поостерегись, а то шею не свернешь.
— Как будто у меня есть выбор… — усмехнулся ей в ответ Беромир.
Часть 1
Глава 10
167, август, 6
— Ненавижу! — прорычал ученик из Красных волков. Тот самый заводила, что воду мутил.
Свадьба свадьбой, но ведун провел традиционное уже построение с распределением нарядов. Вот в какой-то момент этот парень и сорвался, бросившись на Беромира с кулаками. Но его, конечно, подхватили за руки, не пуская шалить.
— Тяжко ты вчера перепил… — покачал ведун головой.
— Ненавижу! — ревел тот.
— Что это с ним? — спросил кто-то.
— Видимо, одержимость. Если сейчас пена ртом пойдет — точно она будет. — с видом знатока сообщил ведун.
— Одержимость?
— Это когда дурные духи захватывают власть над телом. Иной раз — полностью. А бывает, что просто разжигают страхи, навязчивые мысли и прочее, подталкивая на те или иные поступки. Нашептывают всякое, сводя с ума.
— Я не одержим! — взвился парень.
— А что это за духи? — поинтересовался друид.
— Души смертных, дела которых оказались не завершены или их что-то терзает. Из-за чего они оказываются слишком крепко связаны с нашим миром и не могут его покинуть. Большинство из них безвредны. Но не все.
— И зачем они это делают? Просто по зловредности своей?
— Каждая сгубленная жизнь делает их сильнее. — чуть помедлив, ответил Беромир, выдумывая на ходу. — Это воплощает их в противоестественной жизни. По-разному. Баньши, джины,
И, видя, как слегка побледнели все присутствующие, дополнил:
— Но не стоит волноваться. Редкий беспокойный дух добирается до такого воплощения. Даже вот так проказничать могут лишь те, что не меньше тысячи лет идут дурной дорогой. Что немало, ибо за ними охотится сама Мара, если те таким начинают промышлять. Она ведь отвечает за мир между живыми и мертвыми.
— Я не одержим! — вновь выкрикнул парень, хотя и не так уверенно.
— Ты хотел-то чего? — поинтересовался у него Беромир. — Тебя настойкой обделили, что ли? Или муравей за промежность укусил? Чего разорался-то?
— Вызываю! Я вызываю тебя и обвиняю перед лицом Перуна! Убийца! — выкрикнул ученик, с трудом сдержавшись, чтобы не перейти на слишком высокие ноты.
— Эко тебя развезло, — покачал ведун головой.
— Я в своем праве!
— Это так, — хмуро кивнул Борята. — И остальные лидеры «клубов» Перуна с ним согласились.
— И кого же я убил? — улыбнулся Беромир.
И тут парня прорвало.
Он говорил, буквально захлебываясь в своих словах, рассказывая о том, как они искали родичей, отправившихся пройтись по реке, да поглядеть: выжил ли кто. И вообще — какие разорения. Но так и не нашли даже концов.
— Их убил ты! Ты! — выкрикнул он в самом конце.
— Трудный случай. — покачал головой ведун. Прямо подтверждать или отрицать обвинение он не спешил. Просто высмеивал порыв парня.
— Вызвав в круг и с таким обвинением он в праве тебя убить, — серьезно произнес Борята.
— Но он не сказал, почему так решил. Разве это справедливо?
— Верно, — кивнул друид, как и остальные ведуны.
Парень замешкался.
— Ну, что молчишь? Рассказывай.
— Я… я…
— Ты это ты. Я это я. А вот он это он. Давай ближе к сути дела.
— Гадали мы. И духи подсказали нам ответ.
— И все? — расплылся в улыбке Беромир. — Вы нашли их тела? Вы нашли их вещи? Может быть, видаков сыскали, которые могут предстать перед нами?
— Нет. Но я уверен — их убил ты! Ты!
— Хорошо. Пусть нас Перун рассудит. — кивнул ведун.
— Это будет плохой бой, — хмуро пробурчал Борята. — Я знаю, как силен ты в копьях. А он — нет.
— Слышишь, что он говорит? Ты можешь отказаться, — повернувшись к этому парню, произнес Беромир. — А я сделаю вид, что ничего не слышал.
— Нет! Перун на моей стороне! Дерись! Насмерть!
— Как знаешь…
Разделись до порток. И, взяв копья, вступили в круг.
Беромир выбрал свое — кованое. А он его под шумок всей этой возни с железом перековал, сделав покрупнее с хорошо выраженным клинком. Из-за чего оно было под стать «крылатым копьям» IX-XI веков, которыми можно и колоть, и даже рубить.
Да про граненый подток не забыл. И древко из ясеня. Хотел его сделать клееным, да руки пока не дошли. Но и так выглядело очень неплохо. Внушительно…