"Рот Фронт!" Тельман
Шрифт:
Рынок находился неподалеку от дома, сразу за церковью святого Николая. Наведывался сюда только простой люд, потому что товар здесь стоил недорого, а продавцы мало чем отличались от покупателей по достатку - лишнего не запросят...
Походив по рядам и справившись о ценах, отец обычно говорил Эрнсту, что почем, и уходил в пивную. Мальчик ловко управлялся с весами и быстро считал в уме.
Соседи частенько говорили Иоганну Тельману:
– Лучший товар - твой сын.
– И, смеясь, добавляли: - Сколько за него запросишь? Купим за любую цену - такой головастый парень!
Однажды,
– Что вы хотите купить?
– робко спросил он.
Матрос внимательно посмотрел на Эрнста, взъерошил ему волосы, улыбнулся.
– Ну, здравствуй, Тедди! [6]– сказал он.
– Будем знакомы. Меня зовут Хорстом.
6
Тедди (англ.) – медвежонок.
– А меня Эрнст Иоганн.
– Может быть, и так, - засмеялся матрос.
– Но ты настоящий Тедди. Вот сейчас я покажу тебе твоего двойника.
Хорст раскрыл деревянный сундучок, покопался в нем и достал золотистого плюшевого медвежонка.
– Глянь-ка, шерсть у него точно такая, как твои кудри. И такой же, как ты, крепыш. А что зовут его Тедди, так про это даже на бумажке написано. Бери себе на память. Да бери же!
И как раз в это время у прилавка оказалась неразлучная троица: долговязый Томас Блекерт, Антон и Вилли по прозвищу Мячик - мальчишки с соседней улицы.
– А ведь они и вправду похожи!
– с ехидцей заметил Вилли Мячик.
– Вылитые близнецы!
– подтвердил Антон.
– Тедди! Настоящий Тедди!
– приплясывая, завопил Томас Блекерт.
И вся троица теперь выкрикивала на разные голоса:
– Тедди! Тедди!
Так это забавное прозвище и пристало к Эрнсту Тельману на всю жизнь.
Оранжевые, желтые и багряные листья сухо пощелкивали под ногами, словно были выкованы из тончайшей разноцветной меди.
Небо над головой отливало слепящей синью бабьего лета, и на этой синеве седыми длинными волосками изредка проплывала паутина.
Эрнст возвращался домой из школы в замечательном настроении - он получил две пятерки по немецкой истории и по арифметике.
Открыл дверь и замер на пороге.
В комнате за столом рядом с отцом сидел незнакомый человек, полный, с большими залысинами и пышными каштановыми усами. В руке у него дымилась трубка. На столе стояли кружки пива, тарелки с сосисками и тут же непонятно зачем лежал капустный кочан.
Гость с любопытством оглядел мальчика.
– Сколько тебе лет?
– дружелюбно спросил он.
– Десять, - четко, как на уроке, ответил Эрнст.
– А я бы ему дал все
– Гость повернулся к отцу.
– Крепкий парень, в тебя.
– Да и смекалкой бог не обидел, - не утерпел похвастаться отец.
– С понятием растет. Мы его Эрнстом [7] недаром назвали. Слушай, сынок, товарищу Курту нужна твоя помощь.
Эрнст вопросительно взглянул на гостя: может, поднести чего-нибудь или сбегать в лавку?
– Я должен передать в Киль кое-какие бумаги, - сказал Курт.
– Но самому мне туда ехать нельзя.
7
Эрнст (нем.) – серьезный.
– Значит, поеду я?
– обрадовался Эрнст.
– Один?
– Нет. К тебе приедет парень из Киля.
– Почему ко мне, а не к отцу?
– удивился мальчик.
– Этот человек не должен появляться у вас в доме, - спокойно пояснил Курт.
– Он придет к тебе на рынок, и ты отдашь ему вот этот кочан капусты.
Эрнст озадаченно посмотрел на обыкновенный, довольно большой кочан и перевел взгляд на отца:
– А бумаги?
– Они - здесь.
– Отец потянул кочерыжку и вытащил ее, как пробку из бутылки. Внутри кочан был плотно нашпигован бумагами.
– Я понял, папа.
– Эрнст восхищенно покрутил головой.
– Хитрый кочан!
– Запомни, - погасшей трубкой Курт ткнул мальчика в грудь, - к тебе подойдет рабочий из порта и будет изображать пьяного. Но ты не смущайся.
Нахмурив крутой лоб, Эрнст внимательно слушал и запоминал...
В коридоре послышались тяжелые шаги. Кто-то остановился у двери камеры. Поднялся глазок.
Эрнст Тельман отвернулся, подошел к стене и стал рассматривать водяные разводы на серой краске.
«Когда же впервые я узнал об этой тайной жизни отца?»
И мгновенно в памяти ярко вспыхнул случай из еще более раннего детства.
...В то утро он проснулся от громких голосов. Двое чужих людей перебирали пивные кружки в посудном буфете, заглядывали зачем-то в пустые бутылки и костяшками пальцев стучали о стены. Третий из них, маленький и усатый, покрикивал:
– Матрац, матрац хорошенько прощупайте!
– Прощупали уже, он будто гвоздями набит, все руки искололи!
– Распороть!
К ногам матери жалась маленькая Фрида. Глаза у нее были круглые от страха. А в углу, прислонившись спиной к изразцовой печи, стоял отец. Скрестив на груди руки, он угрюмо смотрел в окно.
Эрнсту было непонятно, почему молчит мать, только шевелит губами - наверно, читает молитву? Почему отец, такой большой и сильный, не прогонит этих горластых непрошеных гостей, которые перевернули все вверх дном?
– А ну взяли, а ну разом!
– орали незнакомцы, отодвигая от стены тяжелый шкаф. Потом один из них толкнул отца в плечо.