Рот, полный языков
Шрифт:
Шарман встала:
— А мне плевать. Мы готовы сражаться за то, во что верим.
Большой Едок оборвал наш спор:
— Кор-би, зачем ты поз-вал меня?
— Ах да. Пора новую пилюлю пробовать. — Я открыл полученный от капитана Озтюрка пакет.
Большой Едок удивился:
— Поче-му сей-час? Мало дней про-шло.
— Сам знаю, что мало. Это особенная таблетка. Защита.
— За-щита? — Большой Едок взъярился: — Кто хочет зла стае?
— Бешеная помесь. — Я пропустил мимо ушей возмущенное фырканье Шарман.
Подумав,
— Я дру-гих приве-ду.
Он исчез под водой, а мы с Шарман остались ждать. Вскоре подвалила стая Едоков.
Большинство Кормильцев — лентяи, они просто сигналят о доставке таблеток и выкладывают их на пирсе — по одной на каждую озерную корову. И если кто-нибудь не получит свою порцию или ошибка в программе вскоре вызовет смерть от внутренних кровоизлияний и тахикардии, Кормилец переживать не будет. Да и чего переживать из-за каких-то помесей? Всегда можно новых наделать.
Но это не по мне. Я своих подопечных всегда кормлю в индивидуальном порядке. К работе отношусь ответственно.
И вот, пока Большой Едок чинно наблюдал издали (он всегда получает дозу последним, заботится о том, чтобы никто в стае не остался обделенным), я одну за другой побросал новые таблетки ламантриям. А они появлялись, проглатывали и исчезали, и казалось, этой демонстрации усатых морд не будет конца.
Я покормил уже половину стаи (двадцать минут, пятьдесят ламантрий), как вдруг заметил краешком глаза молоденькую озерную корову, она приблизилась к Большому Едоку и что-то ему пропищала. Он выслушал и подплыл к пирсу.
И тут произошло нечто немыслимое — Большой Едок ударил меня по ладони, и оставшиеся таблетки полетели в воду.
— Пло-хие таб-летки, — заявил он. — Ко-ровы будут без ума.
— Чего? — растерялся я. — Ты что имеешь в виду?
— Ко-ровы не поплы-вут домой. Поплы-вут на Восьмую ста-нцию.
Восьмая станция — один из искусственных островов, насыпанных в озере Мич в разгаре войны с гиасальвинией. Он уже много лет заброшен, там ничего интересного нет, кроме многочисленных граффити в одном местечке, где в хорошую погоду устраивают пикники.
— Ну, Большой, ты даешь! Вот уж чего не ждал от тебя…
— Боль-шой Едок дол-жен плыть. Дол-жен помочь боль-ным.
— Нет! Погоди! Можно мне с тобой?
Я запрыгнул на реактивные санки. Шарман плюхнулась в седло позади меня.
— Шарм…
— Молчи! Сам хотел, чтобы я с тобой поехала. Только-только интересное началось — неужели ты меня бросишь?
Большой Едок уже поплыл. У меня не было времени на споры.
Я ввел пароль в процессор реасанок и врубил тягу. Мы понеслись по воде, ну в точности Нептун с дочкой, и быстро обогнали Едоков.
А вскоре показалась Восьмая станция, островок в редких пятнышках обветшалых построек, заросших плющом-вощом и прочим бурьяном, чьи семена принесло сюда ветром рьяным.
Когда мы приблизились, удалось все
Шарман узнала их прежде меня.
— Это же Тараканы!
Увиденное мне не понравилось. Я успел повернуть на сто восемьдесят, назад махнул, но тут — стрельба, и я струхнул.
— На берег! Живо! — заорал вооруженный Таракан. Я снова развернул реасанки и высадился. Шарман подбежала к крикливому Таракану.
— Долгоносик?..
Тот нарочито тщательно оглядел мою сестру через оптический прицел. Ствол винтовки — изделия фирмы Ортоптера» — тоже смотрел на нас. Сопротивление бесполезно. Рыпнешься — продырявит дурака, как несчастного жука.
— Вот что, Шарман, я не знаю, что ты тут делаешь, — проговорил Таракан в блистающем крылатом панцире. — не знаю, как ты нас нашла и с какой целью — помочь или помешать. Но мы не допустим, чтобы ты расстроила наши планы. Этим трансгенам больше не быть рабами!
— Что вы собираетесь с ними сделать? — спросил я.
Долгоносик присмотрелся к моей форме.
— А, парнишка из Депобщраба. Шарман, это небось твой братец. Кажется, мы были правы, когда решили не привлекать тебя к операции.
— К какой операции?
— Здешних трансгенов обработал сам Чокнутый Кошак. Новый троп. Теперь они будут выполнять тщательно разработанные инструкции, каждую строго в назначенное время. Все до одного возьмут ранцы со взрывчаткой и отправятся в реку Чикаго. Мы взорвем все коммунальные туннели под рекой и затопим Петлю. И тогда кранты всему киберобеспечению города.
— А как же бедные Едоки?.. — пролепетала Шарман.
— Это малая жертва, чтобы освободить все племя.
— Нет! — закричал я.
— Вредить людям — это нормально, — попыталась разубедить Долгоносика Шарман. — Они заслуживают. Но зачем губить помесей?
— Поздно. Операция начата, ничего уже не отменить. Нам придется взорвать заряды, как только они прибудут на место. Медлить рискованно — взрывчатку могут обнаружить. А значит, коровы не успеют бежать. Ну и что с того, что погибнут? Главное — мы победим. А ну-ка, оба — вон туда, к стенке.
Ох-ох, неважнецкие наши дела. Похоже, этим Тараканам не нужны свидетели…
И тут началось!
Озерная корова — это, конечно, не дельфин, но она способна плыть с чудовищной скоростью и выпрыгивать из воды на изрядную высоту. Оставшиеся в здравом уме Едоки взлетали и падали на скользкий склон, и в каждой ламантрии было не меньше ста килограммов. Они обрушились на Тараканов как девятый вал, спасая своего Кормильца. Сбили Жуков с ног, примяли к мокрому органобетону.
Я бросился к подлецу Долгонсику, пинком расколол его панцирь и ухмыльнулся: ружье у меня, теперь я здесь командую!