Рот, полный языков
Шрифт:
Дуайт вошел в квартиру, метким взглядом оценил степень захламленности помещения и цокнул языком.
— Генри, ты живешь хуже, чем те ребята, которым мы помогаем в Гарлеме. Не понимаю, как ты это терпишь. Привет, Элси.
Элси, застегивавшая молнию на юбке, подняла взгляд:
— Привет, Дуайт.
Из-под майки вынырнула голова Хэнка.
— Я живу в мире разума, ты, невежественный дикарь. Этот мир — иллюзия, майя. Он ничего не значит.
— Моя не понимать все эти длинные слова, миста Галлахер, но коли
Хэнк фыркнул.
— Дуайт, ты критиковать меня пришел?
— Что ты, Генри, взгляни.
Дуайт достал из кармана коросиловый мешочек.
— Косяк, — благоговейно произнесла Элси.
— А он вставит?
— Именно это курит Роберт Митчем, — сказал Дуайт.
— Так чего же мы ждем?
Хэнк скинул на пол пару подушек, и друзья шлепнулись на них. Скоро вся комната клубилась голубоватым дымом, запах стоял, как на мексиканской свадьбе.
— Чувствую себя такой туманной, — сказала Элси. — Будто я — песня Синатры [22] .
22
Имеется в виду знаменитая песня Ф. Синатры «Туманно» («Misty»).
Все кивнули, соглашаясь с ней, и сонно улыбнулись.
— Эта штука покруче «кэмела», — заметил Дуайт.
Все трое покатились со смеху.
— Я на работе слышал одну вещь, — продолжил Дуайт. — Какая сейчас самая популярная песня в Париже?
— Сдаюсь, — сказала Элси. — Какая?
— Сияйте, жучки-светлячки.
— Фу, гадость!
— Как твоя работа, Дуайт? — спросил Хэнк, отсмеявшись и сделав пару задумчивых затяжек.
— Недурственно. Мы рушим трущобы и строим новые уютные дома для всех этих бедных ребят. Знаешь, кто присутствовал на открытии последних блоков? Генерал Эйзенхауэр и секретарь Дюбуа [23] . Как же сердцу мило видеть известного белого человека рука об руку с выдающимся черным. Ни при каком ином президенте такого бы не произошло.
23
Уильям Дюбуа — борец за права негров.
Некоторое время они молчали, затем Дуайт спросил:
— Генри, почему бы тебе не поступить на гражданскую службу? Всего два года, а смена обстановки пошла бы тебе на пользу. Знаю, у тебя последнее время что-то не клеится. Черт возьми, да я с прошлого года не видел в журналах ни одной твоей работы. А та — как же она называлась? — «Рейдеры с колец Сатурна». Шедевром ее не назовешь.
— Катись ты к черту, Дуайт. Тебе ничего из моего не нравилось, кроме первого рассказа, после которого ты меня разыскал.
Тут вмешалась Элси:
— Знаешь, Хэнк, а идея не так уж плоха. Тебе надо отвлечься от творчества.
— Точно, послушай девушку, Генри. К тому же, разве тебе не хочется получить избирательное право? Ведь в этом
— Нет. Не такой ценой. Ты же знаешь, это единственное, в чем я не согласен с нашим почитаемым президентом. Как можно давать право голоса только тем, кто был на войне или проходил государственную службу? Это противоречит всей истории нашей страны. Нет, забудь. Я и госслужба никогда не споемся.
— У меня в горле пересохло, — сказала Элси. — Пойду принесу по пиву.
— Правильная мысль.
Элси отправилась на кухню. Вскоре оттуда послышался голос, слега приглушенный, поскольку ее голова находилась внутри холодильника «Келвинатор».
— Хэнк, у тебя закончился «Райнголд».
— А что там есть?
— «Хэмс», «Пабст», «Рэд Кэп», «Блатц»…
— Принеси мне «Блатц».
— А я буду «Хэмс», Элси.
Элси вернулась с тремя бутылками и открывашкой. Едва она откупорила последнюю бутылку, раздался стук в дверь.
— Иисусе! — произнес Хэнк, пытаясь подняться на ноги. — У нас что сегодня, вечер встреч? Кто там?!
— «Вестерн Юнион».
Все невольно вздрогнули из-за рефлекса, выработанного за последние годы войны: телеграммы обычно несли сообщения о смерти. Хэнк, качаясь, встал и пошел открыть дверь.
Человек за ней казался слишком старым для работы разносчика телеграмм. Судя по бирке от «Вестерн Юнион», звали его Г. Миллер. Видимо, догадавшись, что Хэнка смутил его возраст, посыльный сказал:
— Я — хозяин компании. Дело в том, что у нас не хватает людей. К тому же я счел, что найду применение чаевым не хуже, чем любой юнец. У меня, мистер, дома жена, а еще есть бывшая, которая орет, требует алименты.
— Посмотрю, чем могу помочь, — проговорил Хэнк, забирая телеграмму.
Он вернулся в комнату и выклянчил у Элси доллар.
— Спасибо, дружище, — поблагодарил Г. Миллер.
Снова оставшись наедине, трое друзей уставились на телеграмму.
— Открывай ее, Хэнк, открывай же.
Внутри конверта оказалось сообщение следующего содержания:
ВАС ПРИВЕТСТВУЕТ ПРЕЗИДЕНТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ: В СООТВЕТСТВИИ С АКТОМ ХОУГА-УОЛДО СТРАНЕ ТРЕБУЮТСЯ ВАШИ УСЛУГИ. ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ ГОТОВЫ ОТБЫТЬ С ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫМ ЭСКОРТОМ В 17.00, 30 ИЮНЯ 1948 ГОДА. СПАСИБО.
— Ничего себе, это же через час, — воскликнула Элси.
Хэнк потрясен, словно в него ударила молния.
— Не могу поверить. И что им может быть надо от такого конченого литературного поденщика, как я?
— Не знаю, Хэнк, но тебе лучше собираться.
Дуайт и Элси проводили Хэнка в ванную. Поставили его для отрезвления под холодный душ. Благодаря бритвенным лезвиям «Жиллетт», зубной пасте «Ипана» и тонику для волос на вазелине он вскоре стал выглядеть презентабельно, насколько то было возможно.
С полотенцем вокруг талии Хэнк вернулся в комнату. Элси выложила его лучшую одежду: рубашку фирмы «Сумара Спортc», габардиновые штаны со стрелками и аргиловые носки. К сожалению, единственной обувью Хэнка была пара кедов.