Рота уходит в небо
Шрифт:
— Кто такой Шах? – спросил Ланевский.
Ему объяснили. Кратко посоветовавшись, офицеры решили было позавтракать, но «зеленка» за высотой содрогнулась и буквально окуталась огненными «грибами» многочисленных взрывов. Оглушительный грохот лишил на некоторое время способности что-либо понимать. Внезапность и, главное, необъяснимость происшедшего ошеломили всех. Люди растерялись.
Бойцы непроизвольно попадали на дно окопов. Из ушей некоторых сочилась кровь. Санитары кинулись по траншеям оказывать посильную помощь. Первыми пришли в себя офицеры.
— Что
— Насколько я понимаю, рванула «зеленка», – сказал Егоров. – Но как? Почему? Почему рвануло все сразу?
— «Чушка», – коротко бросил Ланевский.
— Не понял.
— «Чушка», – повторил Жора. – Чехам каким-то образом удалось доставить в лес ликвидатор минных полей.
— Что еще за «чушка»?
— Не встречались? Интересная и очень полезная штука. Выстреливается этакая болванка, которая тянет за собой кабель приличного сечения. Этот хвост представляет собой пороховой заряд, при падении на землю взрывается по всей длине и вызывает детонацию установленных мин. Из сего следует, что им удалось провести противоминный маневр. Так что, господа, мы получили еще метров двести открытого фронта, с явными преимуществами той стороны.
— Но крупных сил сосредоточить там невозможно.
— Тем не менее заноза нам в задницу приличная. Надо корректировать схему обороны.
— Зачем? Они детонировали мины в лесу, но еще осталась полоса перед высотой. Да и сил у нас не хватит полноценно укрепить все стороны, даже используя, Жора, твой взвод. – Егоров по-своему оценивал обстановку. – Сейчас возьму с собой отделение и пройдусь по чертовой «зеленке». Посмотрим, откуда они взбираются из ущелья.
— Предлагаешь зачистку?
— Именно.
— Логично, – поддержал Егорова Ланевский.
— Хорошо, – принял решение Доронин, – но только ты, Валера, останешься здесь. А в остальном действуй, как считаешь нужным.
— Ну здесь так здесь. Связист? Дай связь с Малой.
Он вызвал незаменимого Голикова, и тот, поняв с полуслова командира, увел небольшой отряд в развороченные и дымящиеся заросли раненого леса. Задача десантников состояла в том, чтобы провести разведку. Обнаружив противника, определить его численность. Мелкую группу – уничтожить, с крупными силами, свыше взвода, в огневой контакт не вступать, отойти на позиции. При отсутствии боевиков выйти к ущелью, определить места их подъема, по возможности сделать тропы непригодными для дальнейшего использования.
Но едва отряд Голикова скрылся в зарослях, как тут же попал под плотный огонь противника. Стреляли со всех сторон. Стало очевидным, что в «зеленке» успела сосредоточиться внушительная банда. Десантники залегли, открыв ответный огонь. Голиков связался с командиром.
Егоров понял, что произошло непоправимое. Он поторопился, не просчитал обстановку, как делал это всегда, и в результате послал своих ребят прямо в засаду. Валера, услышав грохот развернувшегося боя, застонал. В это время его и вызвал сержант:
— Командир, в «зеленке» крупные силы, мы зажаты с трех сторон. Духов до черта. Приняли бой. Как понял, командир?
— Понял,
— Нет. Это исключено. Мы в прямом контакте. Есть потери.
— Держитесь, иду на помощь.
— Не делай этого, командир, людей погубишь! – кричал в рацию раненый сержант.
Но Егоров ничего не слышал. Сорвав трубку «ТАИ», он коротко бросил:
— Все ко мне! – И, подняв со стола автомат, скорее потребовал, чем обратился к Доронину: – Дай взвод! И прикрой огнем.
— Не дури, Валера! Нельзя идти в «зеленку».
— Не дашь? Хер с тобой! Пойду со своими.
Доронин схватил Егорова за грудки:
— Стоять, капитан! Никаких движений! Ты не в себе. Своим в «зеленке» уже не поможешь, остальных погубить хочешь?
— Лапы убери, старлей! Ты охерел? Там – пацаны мои. – Егоров был в бешенстве, почти в истерике.
Огонь в лесу стал затихать, прозвучал вызывающий сигнал рации. Валера бросился к ней.
— Слушаю, Егоров!
— Командир… все… конец… команд…
И тут же чей-то чужой ломаный голос:
— Камандир? Егоров? Слишишь миня?
— Ты кто, тварь?
— Я? Э-э, я тот, кто резать тибя пришел, свинья русский. Зачем молчишь? Ругайся, да? Тут твоя еще есть один-два живой, сейчас башкам резать будим, тибе кидать будим. Ха-ха-ха, – рассмеялся в эфир ненавистный голос.
Егоров побледнел, сжал аппарат с такой силой, что задрожала рука. Почти не разжимая губы, он произнес:
— Тебе конец, сука, я достану тебя в аду, ублюдок, понял меня, тварина?
В ответ только сильнее смех.
Пока Егоров разговаривал с неизвестным, Доронин вызвал корректировщика:
— Огонь по «зеленке», прапорщик, залпом, понял? Быстро!
— Есть.
Корректировщик оперативно определился по карте и местности, связался со штабом артдивизиона. Через несколько минут над высотами прошелся легкий шелест, и лес вздыбился от разрывов мощных, 152-миллиметровых снарядов. Первая волна артналета, практически без перерыва, сменилась второй, третьей, превращая лесной массив в горящий ад, выхода из которого не было никому. Огонь велся настолько плотно и близко от позиций по всему фронту «зеленки», что личному составу пришлось укрыться в траншеях от летящих во все стороны расплавленных осколков, камней, фрагментов деревьев. Налет длился не более пяти минут. Затем наступила тишина, только клубы дыма от горящей древесины и ядовитая пороховая гарь густым туманом накрыли то, что недавно называлось «зеленкой».
Егоров наблюдал через амбразуру блиндажа работу артиллеристов, продолжая держать в руке рацию. Когда все закончилось, он поднес ее ко рту:
— Ну что, тварь, поговорим?
Ответа не последовало.
— Вот так, тварь. Теперь ты на небесах головы будешь резать, вонючка черножопая.
Он бросил рацию, сел за стол, сжал руками голову. Доронин и Ланевский не успокаивали капитана, понимая всю бесполезность слов.
Пораженный в самое сердце гибелью посланных им лично подчиненных, Егоров должен был справиться со своей болью сам. Его оставили одного.