Ротмистр Гордеев
Шрифт:
– Не без этого, штабс-ротмистр.
– Тогда давайте проверим, кто из нас лучше стреляет. И, если пари выиграю я, то вы передадите нам пару пулемётов, если нет…
– Достаточно, как вас по батюшке?
– Николай Михалыч.
– Достаточно, Николай Михалыч. Мне нравится ваше пари. А наказание я вам обязательно придумаю! – злорадно потирает руки полковник. – Но потом, когда вы проиграете. Например, примирю вас с Вержбицким.
Ради этих пулемётов я готов даже на дружбу с долбоклюем адъютантом, поэтому
– У меня в саду нам никто не помешает, жену и прислугу я извещу, - входит в деловой раж Ванновский. – Из чего будем стрелять?
– Каждый из своего револьвера. У вас ведь наган?
– Да.
– И у меня тоже наган. Думаю, так будет честно: револьверы у нас одной марки.
– Согласен.
– Тогда попрошу вас принести мне два больших гвоздя и молоток.
Он уходит в дом, чтобы отдать распоряжения и возвращается с тем, что я просил.
В конце сада стоит деревянный сарай, вколачиваю в него наполовину длины оба гвоздя, отхожу шагов на двадцать.
– Выбирайте ваш гвоздь, господин полковник.
– Вот этот, - показывает он.
– Отлично. Итак, стреляем отсюда. Кому из нас понадобится меньше выстрелов, чтобы загнать гвоздь по самую шляпку, тот и победил.
Ванновский переводит взгляд с сарая на меня и обратно.
– Ну что ж, жребий брошен, Рубикон перейдён. Кто первый?
– Уступаю эту честь старшему.
Полковник принимает стойку как в тире, вскидывает руку с револьвером, прицеливается и делает выстрел. Бах! Пуля попадает в шляпку гвоздя и вбивает его на несколько сантиметров.
– Моя очередь.
Бах! У меня результат аналогичный.
– Неплохо, Николай Михайлович, неплохо! Вижу у меня появился достойный соперник. Да, можете называть меня Сергеем Петровичем.
– Благодарю вас, Сергей Петрович.
Если первый блин не был комом, то на второй промазываем, причём оба.
– И на старуху бывает проруха, - смеётся Ванновский.
Ему определённо нравится это мужское развлечение.
Исправляем досадные промахи с третьего выстрела. Пока идём ноздря в ноздрю.
– Что будем делать, если получится ничья? – спрашивает полковник.
– Надеюсь, у вас есть ещё гвозди?
– Пока есть, но таким макаром мы можем все гвозди в доме перевести.
И всё-таки мне удаётся победить в этой схватке, когда на пятом выстреле Сергей Петрович мажет, и его пуля уходит в молоко, а я загоняю свой гвоздь по самую макушку.
– Эх! – вздыхает полковник. – Обставили вы меня, Николай Михайлович! Позор на мою седую голову!
Его лысеющая шевелюра не содержит ни единого намёка на седину.
К счастью, зла на меня Ванновский не держит, забирает с собой в дом, где мы с ним и в компании его очаровательной супруги потихоньку приговариваем пару графинчиков водки. Само собой, мадам Ванновская пьёт шампанское.
В расположение я приезжаю
– Эка ж вас угораздило, - шепчет Кузьма, раздевая меня и укладывая в постель. – Небось намаялись, сидючи за решеткой, захотели отдохнуть, да сил не рассчитали.
Не могу сказать за полковника, но к утру моя голова просто раскалывается. Я просто мечтаю о живительной ракии из фляжки Николова, только где её здесь достать?
Но служба есть служба, спихивать свои обязанности на Бубнова я не собираюсь, поэтому провожу со взводом учебные занятия, а после обеда все массово садимся изготавливать ручные гранаты. Там, на передке, они нам ой как пригодятся.
Жаль, что по-прежнему сплошная кустарщина, но лучше уж с такими гранатами, чем без них. Почти все мои солдаты уже видели на что способны эти смертоносные штуки, поэтому относятся к процессу с понимаем. В какой-то степени теперь от гранат зависит их собственная жизнь.
Ближе к вечеру меня вызывают на пост, выставленный у входа в деревню. Вижу несколько подвод, загадочно накрытых рогожей. Подводы сопровождают люди в чёрном, то есть – мореманы. Сердце радостно бьётся в груди: замолвил за меня словечко, Ванновский, не обманул полковник Генштаба.
– Кто такие?
– Вашбродь, вы штабс-ротмистр Гордеев? – спрашивает один из мореманов.
– Он самый.
Лицо морячка кажется мне знакомым. Точно! Я вспомнил его.
– Жалдырин, ты что ли?
Во время моего нахождения в госпитале мы с этим водяным неплохо погоняли демонов в монастыре.
– Так точно, господин штабс-ротмистр. Приказано доставить вам два пулемёта «Максим» и поступить в ваше распоряжение инструктором по пулемётному делу.
– Знал бы ты, братишка водоплавающий, как ты порадовал меня сейчас!
Бойцы помогают сгрузить с подвод «Максимы», я прикидываю, кого бы назначить в пулемётные расчёты. Вдобавок в голове зреют первые мысли, как бы облегчить эти тяжеленые хреновины, на которые у меня весьма амбициозные планы.
Опять подряжаю кузнеца, причём за свой кошт, чтобы он вместо неподъёмных лафетов и больших броневых щитов склепал бы кое-что покомпактней.
Водоплавающему инструктору мои соображения нравятся.
– Этак же можно за собой «Максимку» руками тащить.
– Да, а заодно использовать не только на специально оборудованных позициях, но и скажем, в чистом поле во время атаки.
Принимаю соломоново решение прогнать через курсы пулемётчиков весь личный состав. Заходим как обычно издалека – с матчасти.
Жалдырин оказывается неплохим инструктором, в нём нет характерного для мореманов чувства превосходства перед «серой скотинкой» и прочими сухопутными недосуществами, он умеет объяснять толково и доходчиво и почти не дерётся, когда кто-то умудряется облажаться.