Ровесники. Герой асфальта
Шрифт:
– Ради бога.
Мне захотелось его ударить. Со всего маха взять – и стукнуть по этой холеной гладкой щеке. Однако всё тот же гнусавый голос, идущий изнутри, подсказал мне, что это бесполезно. Я ничего этим не докажу и только выдам ему своё внутреннее смятение. Однако выйти из подъезда просто так тоже было неприемлемо.
– Зачем ты это сделал? – Я всё ещё надеялась увидеть смущение Вадима, сейчас это послужило бы целительным бальзамом для моей измученной души.
– Скажи ещё, что тебе не понравилось. – Теперь Вадим смотрел на меня не насмешливо, а просто нахально. Я так и вскипела вся:
– Нет, не понравилось! Скажи спасибо, что я на помощь не позвала! Так маньяки обычно в подъездах на женщин
– Ой-ой-ой…- Канарейка состроил испуганную гримасу. – Несчастные жертвы, по-моему, и ведут себя по-другому.
– Я растерялась!
– Ну да, конечно. От страха перед маньяком. Это жертвам свойственно, я читал.
– Да, я заметила, ты очень начитанный! Мама – та вообще долго теперь от твоей эрудиции не отойдет! Только учти… Эта твоя хвалёная гениальность не даёт тебе права издеваться над людьми!
– Над кем это я издеваюсь? – Вадим нахмурился. Наконец-то. Хоть какой-то сдвиг. И я разошлась ещё сильнее:
– Да над всеми! И больше всего над Виталиком! Он мне рассказывал, как ты у него девчонку отбил! Тебе не стыдно? Зачем тебе это надо? У тебя полно девчонок, неужели тебе их мало?! Или ты садист, тебе радость доставляет друга унижать? Вот я какой неотразимый, никто передо мной не устоит! Да я бы на месте Виталика от такого друга держалась бы подальше! Только он слишком доверчивый и слишком добрый, поэтому и прощает тебя всегда! Но у тебя, похоже, сердца нет! Одной тебе мало было, да?.. Увёл, поиграл и бросил…Теперь за меня решил взяться? Это подло! Ты же такой умный, неужели ты этого не осознаешь?!
– Всё сказала?
Пока я захлёбывалась своим негодованием, Вадим хранил спартанское спокойствие, словно моя обвинительная речь его вовсе не касалась.
– А теперь послушай меня. Виталька – мой лучший друг. И я его люблю. Что касается Олеськи…Ты не знаешь этой истории во всех подробностях, поэтому не тебе меня судить. Эта, как ты говоришь, Виталькина девчонка, была очень хорошей шлюхой. Я о ней раньше знал, еще до того, как Виталька на неё запал. Нет, я лично с ней не спал тогда, но знакомые ребята со Чкаловской говорили. Когда Виталька нас познакомил, у меня и в мыслях не было её уводить. Намекнул, правда, потом Витальке наедине, что из себя его любимая представляет. Он обиделся, не поверил. А она с ним за ручку гуляла, по-пионерски, и параллельно с другими трахаться успевала. Я говорю Витальке, что видел её своими глазами. Не верит, наивная душа. Ну и плюнул я на это дело. Не веришь, думаю, пеняй на себя. Придётся самому наглядным пособием послужить, чтобы убедился наконец. Это труда особого не составило, стоило только пальцем поманить.
Я слушала монолог Вадима и постепенно остывала. Тело больше не сотрясала дрожь, оно слабело, становилось мягким и безвольным. И сам Канарейка, серьёзный и непривычно печальный, выглядел очень мило и приятно.
– Так что ты не думай. Не хотел я Олеську у Витальки отбивать. Просто спасти его хотел. Иногда так надо делать. Сначала это больно бывает, но зато потом гораздо легче переболеть. Как сустав вывихнутый рывком на место ставят, так и здесь то же самое. Лучше быстро и сразу.
– Он её быстро разлюбил? – У меня почему-то охрип голос. Канарейка усмехнулся:
– Опять ты про любовь?...Объясни мне, что это такое? Виталька всегда всё усложняет. Он от природы максималист. Думает, если будет вести себя как джентльмен, это кто-нибудь оценит. А девчонки сейчас капризные и скороспелые. Им всё сразу подавай и в лучшем виде. Поцелуи – в первый день знакомства, секс – во второй. А если нет – значит с парнем не всё в порядке. Либо он импотент, либо гомик. Я Витальке каждый день об этом говорю. Все без толку. Ему бы такую же девчонку встретить, как он сам, с такими же старомодными взглядами на отношения. Олеська ему ни с какого боку не подходила, поэтому я и взял
Меня вдруг охватила обида:
– А я? Я, значит, тоже Виталику не подхожу, раз ты мне такие проверки устраиваешь?! Ты не имеешь права вмешиваться…
– Имею. – Оборвал меня Вадим всё так же серьезно. – На правах старого товарища – имею. Кто ты такая? Я тебя знаю меньше недели, и меня, в отличие от Витальки, так легко не проведёшь. Сама говоришь, какой он доверчивый и, тем не менее, этой его слабостью пользуешься без зазрения совести.
– Я? Пользуюсь?! – Возмущение моё в этот миг было очень искренним. – С чего ты взял, что я им пользуюсь?!
– Хорошо. Давай по-другому вопрос поставлю. Ты его любишь?
Никогда не думала, что такой незатейливый вопрос может застигнуть меня врасплох. Даже на педсовете в минувшую пятницу я не нервничала так как сейчас. Вадим смотрел на меня в упор, и неуютно мне было от этого взгляда.
– Конечно, люблю. – Язык еле шевелился в пересохшем рту. Из глаз Канарейки вновь выплеснулась холодная насмешка:
– Врёшь. Тебе просто делать нечего. А Виталька надёжный, преданный. За ним как за каменной стеной. Он тебя любит, а ты только пытаешься изобразить ответное чувство. Но это перед ним ты можешь играть. Со мной этот номер не пройдёт, я человека насквозь вижу.
– И чего же ты видишь?! – Я была вне себя от ужаса. Как точно он все понял, словно действительно умел читать чужие мысли! – Чего ты видишь?!
– Вижу, как ты на меня смотришь. Можешь, конечно, отрицать, обзывать меня самоуверенным нахалом, наградить меня манией величия и всё такое прочее. Но хочешь, я скажу, о чём ты на самом деле думаешь?
Я потрясенно промолчала. У меня не было слов. А Вадим продолжал как ни в чём не бывало:
– Ты думаешь: «Я такая красивая, так всем нравлюсь – чем я, собственно, хуже этих вертихвосток, с которыми он шляется? Если бы я захотела, я бы его соблазнила как нечего делать, но ведь это вовсе не означает, что я стану его девушкой, потому что он бабник и будет мне изменять. Поэтому гулять я буду с Виталиком, он ведь кроме меня ни на кого больше не смотрит, а мне это льстит. Виталик – классный парень, добрый, милый, а главное, наивный и ему можно вешать лапшу на уши сколько душе угодно…Можно говорить ему все что угодно – он поверит, можно даже думать вовсе не о нём – он не узнает, можно, в конце концов, и флиртануть с другим – он простит, у него же душа святая».. Только знаешь что? – Голос Вадима повышался с каждым словом, звучал всё яростней и злей. – Если Виталька святой, то я – нет. Я всё прекрасно понимаю и на вещи гляжу трезво, поэтому хочу тебя сразу предупредить: обижать Витальку я тебе не позволю. Если ты сомневаешься в своих чувствах, то лучше не пудри ему мозги и скажи сразу, потому что потом он привыкнет к тебе ещё больше и ему будет намного больнее, чем сейчас. А если уж ты всерьёз решила с ним встречаться, выкинь из головы всю свою дурь и не пялься на меня так открыто, потому что снова выступать в роли хирурга мне, знаешь ли, не хочется! Мало удовольствия ставить на место вывихнутые суставы, тем более у человека, с которым дружишь много лет! А теперь пошли…Виталька ждёт.
Последние слова к делу не относились и были сказаны как бы между прочим. Не дожидаясь меня, Вадим распахнул дверь и вышел из подъезда. Я едва успела вслед за ним.
Морозный воздух вмиг остудил моё горящее лицо. И сделал это весьма кстати. Только бы Виталик не увидел меня в таком состоянии. Я уже не знала, что делать и как себя вести. Никогда мне не было так стыдно, никогда еще меня так сильно не унижали – открыто, в лицо. Только бы не заплакать сейчас от расстройства. Этого не хватало ещё… Будь ты проклят, Вадим Канаренко! Как быстро и безжалостно умеешь ты испортить настроение! А ведь так хорошо всё начиналось…