Рой
Шрифт:
– И часто им приходится работать? – поинтересовался Владислав.
– При мне – ни разу, – ответил Эрген. – Может, на начальных этапах, когда только-только проникали в бункер, было актуально, а сейчас это уже не требуется.
– Открывай! – крикнул в сторону дота сопровождающий сталкеров.
Тяжелые ворота медленно раздвинулись, ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель могли пройти люди, и, как только они проникли внутрь, створки тут же начали сходиться.
Оказалось, что пропускная система устроена умнее и за внешними толстыми воротами обнаружилась еще одна аналогичная преграда, образовывающая «предбанник».
Вторые ворота требовалось
А вот за вторыми воротами начинался забетонированный арочный коридор, в котором легко могли разъехаться пара машин, освещаемый фосфоресцирующими панелями, дававшими голубовато-зеленоватый свет. Точнее, это оказались емкости из прозрачного материала, а в них плавали светящиеся микроорганизмы.
– Неплохо придумано… – оценил Роев техническое, хотя, скорее, биологическое решение по освещению подземелья, в условиях, когда пользоваться электричеством проблематично, ибо хоть до бункера, где вырубалась электроника, было далеко, но работа РЭБ добивала и досюда.
Света панели давали немного, но его вполне хватало, чтобы отчетливо разбирать дорогу. Более того, создавалось впечатление, что панели начинали светить ярче при приближении к ним людей. Впрочем, Роев не удивился, если бы это было так, ведь даже на земле некоторые микроорганизмы начинали светиться сильнее, если их потревожить.
– Побежали!
И сталкеры побежали трусцой, толкая тачки с грузом. Благо коридор шел с небольшим отрицательным уклоном и тяжесть после набора скорости не ощущалась.
– А чего, собственно, бежим? – через минуту спросил Роев.
Не то чтобы он быстро устал, все-таки физическая форма у космонавтов на уровне спортсменов-профессионалов, и атрофии мышц из-за длительного космического полета не наступило благодаря серьезным и регулярным тренировкам, да еще стимулятор действовал, но эта торопливость ему была не совсем понятна.
– Таково требование наших хозяев, чтобы мы двигались по «зеленой зоне» на максимальной скорости и продвигались по «желтой зоне» тоже не особо задерживаясь. Тем более что идти до «красной зоны» не близко, и затратим мы при неспешной прогулке часов десять минимум.
– Ничего себе, – слегка обалдел Владислав от расстояния в пересчете на пять километров в час «неспешной прогулки». – Да как они узнают, особенно последнее?! Неужели осведомители есть?
– Все проще, – усмехнулся Эрген. – Мы сами на себя стучим. Возьмут любого из нас, вколют сыворотку правды, и мы расскажем, двигались ли с максимально возможной скоростью или же сачковали, оттягивая время.
– Ясно. И какое наказание?
– Вечер кошмаров. Выясняют под сывороткой все твои страхи, потом колют тебе специальный препарат, провоцирующий галлюцинации, сажают под колпак, и тот как-то генерирует все то, чего ты больше всего боишься. Некоторые сходили с ума.
– Вот черт… – Роева аж передернуло всего от отвращения. Он, если честно сказать, до ужаса боялся змей, и ему хватило лишь на мгновение представить, что находится в яме с этими шипящими пресмыкающимися, как захотелось немедленно прибавить скорости.
Желание поделиться своей задумкой по поводу изготовления ключа-дубликата с Эргеном, дабы он помог с материалом для ключа и инструментом, у Роева также пропало.
«Может ведь под сывороткой правды и сболтнуть, – подумал он озабоченно. – А хуже всего то, что я сам на себя могу легко стукануть. Только в том и спасение, что человек
Владислав поморщился из-за того, что если действовать в одиночку, то создание дубликата изрядно затянется. Рисковать же в таком деле не хотелось.
«Все равно надолго задерживаться нельзя, – подумал он озабоченно. – Надо подготовиться и уходить в рывок».
На бег с остановкой у первого препятствия – новой двери – пришлось затратить примерно час.
«Это примерно пятнадцать километров», – оценил Роев расстояние.
– За этой дверью начинается непосредственно бункер, сейчас будет так называемая «желтая зона» – очищенные от живности и растительности сектора. Но клювом щелкать все равно не стоит. Мало ли какая пакость пробралась и свила гнездо? Такое иногда случается. Особенно всякая плесень быстро разрастается, некоторые виды… точнее, практически все так или иначе опасны. Впрочем, ты об этом уже в курсе.
Роев кивнул. В методичке довольно много было посвящено именно плесени. Некоторые виды были настолько агрессивны, что за несколько недель могли разъесть стальной клинок, создавалось впечатление, что тот побывал в кислоте, а через несколько месяцев от него и вовсе ничего не оставалось…
Так что оставалось лишь удивляться тому, что в бункере за много тысячелетий уцелели двери, отсекающие один сектор от другого. Да, их довольно сильно «поело», где-то почти насквозь, но они все еще исправно исполняли свои обязанности, отделяя один сектор от другого, и не их вина, что сектора все же оказались «заражены», просто «зараза» пробралась другими путями. Не иначе был использован какой-то особо стойкий и даже ядовитый для плесени сплав.
Скрипнула дверь, и пулеметчик с огнеметчиком нацелили свое оружие в проем, но стрелять не пришлось.
– Норма… – глухо пробормотал кто-то из них.
Когда вошли непосредственно на территорию бункера, Роева вдруг начало ощутимо потряхивать. Такое с ним было во время первых боевых вылетов во время второй чеченской. Все-таки время от времени самолеты сбивали, не так часто, как вертушки, но случалось. У боевиков имелся внушительный арсенал из «стрел» и «игл», даже, говорят, «стингеры» были – типа американская гуманитарная помощь. Опять же никто не застрахован от серьезной поломки… Но на войне Владиславу повезло, даже ни разу не пеленговали, а из артзениток если и стреляли, то он об этом был не в курсе, так как ни одной пробоины в его «граче» не было.
Эрген заметил его мандражное состояние, но ничего не сказал.
– Заходим…
Первыми внутрь юркнули краснокожие аборигены, двигавшиеся налегке без тачек. А то мало ли, вдруг какой сектор заполнили твари, пробравшись из глубин бункера по какому-нибудь не выявленному и не перекрытому дублирующему техническому лазу или вентиляции. Такое, как Роев уже знал, тоже случалось, и не раз.
А следом в так называемую «желтую зону» вошли остальные и закрыли дверь.
Владислав оказался в коридоре так называемого блока – изолированной группы лабораторных помещений в пять этажей. Каждый этаж делился на пять коридоров, с одним поперечным коридором в центре. Этажи соединялись двумя сквозными лестничными пролетами с лифтами. Один находился в центре блока, а второй у выхода из блока.