РОЯЛЬНИК. Королевская битва. LitRoyal
Шрифт:
— Тут экспозиция Древнего Египта, — заметила Кристина. Несмотря на негодующие взгляды Кати она старалась держаться возле Ивана.
— Только мумий нам не хватало! — нахмурилась Ната.
Идущие впереди бойцы отряда “Индия” сердито зашикали, требуя сохранять тишину. И не зря. За следующей дверью пряталась голодная тварь. Юка бросилась к ней, замахнувшись катаной, но уже грохнул дробовик. Голова зомби лопнула, как гнилой арбуз. Эхо выстрела покатилось по пустому музею. Ответом ему стал голодный вой и глухое злобное рычание, несущиеся со всех концов.
— Shit! — выругался Сэм.
Командир “Индии”
— Go! Go! — Крикнул Сэм и бросился бежать.
Затрещали автоматы, и двое зомби в форменной одежде музейных смотрителей упали на пол.
Бойцы побежали вперед, с грохотом врываясь в очередной зал. Отряд Димона, движущийся последним, торопливо запирал двери, в которые тут же начинали ломиться идущие по следу зомбаки.
Наконец они добрались до центрального входа. Кристина с Сэмом схватили со стойки рекламную брошюру. Щурясь в слепящем свете фонарика, они вырывали друг у друга бумагу, торопясь понять, куда нужно двигаться дальше.
— Я знаю! — крикнула Кристина. — Это греческие залы. Нам налево!
Пока они выясняли маршрут, остальные бойцы напряженно озирались по сторонам.
— I never thought I'd end up in a museum. (Никогда не думал, что окажусь в музее), — пробормотал чернокожий паренек и посветил фонариком в сторону входа.
Прыгающий луч фонаря вырвал из темноты искаженные голодной злобой лица, прильнувшие к стеклянным дверям.
— What the hell! — взвизгнул он, подскочив от неожиданности и испуга.
Зомби за дверью начали биться о стекло.
Димон схватил паренька за шкирку и потащил за собой:
— Давай быстрее! Двигай!
Позади раздался звон.
— Бегом! Run! Run!
Они опять рванули вперед.
При виде темного силуэта Ваня невольно поднял автомат, но тут же ощутил успокаивающее прикосновение. Катя держала его запястье.
— Это просто статуя, — выдохнула она.
Точно! Ваня пригляделся. Вон еще статуя и еще. Диана с обнаженной грудью и торс греческого атлета. Эх… Погулять бы здесь пару часов.
Сзади раздался вопль.
— They are here! They are here! (Они здесь! Они здесь!)
Кристи дернула его за руку:
— Бежим! За мной!
Промчавшись по залу, уставленному статуями, они повернули за угол.
— Вот черт! Здесь даже дверей нет! — выругалась Ната, окинув взглядом выставочное пространство.
Кристина потянула Ваню в центр зала к большой стеклянной витрине.
За их спинами под руководством Сэма бойцы подтаскивали ко входу большую мраморную плиту с античного саркофага.
— Шмок! — выругалась Кристина. — Я ничего не вижу! Ни чудо-лекарства, ни супероружия. Вообще ничего! Одни долбаные книги! Что это за хрень! — она с отчаянием пнула пластиковый стенд с портретом усатого философа.
Ваня успокаивающе поднял руку. Он светил фонариком сквозь стекло, пытаясь разглядеть выставленную книгу.
— Так… “Die Geburt der Trag"odie aus dem Geiste der Musik”. Издательство 1872 года.
— Ну и что?!
Ната с Катей подошли к Ване. Юка стояла неподалеку, держа катану
— На русском языке работа называется “Рождение трагедии из духа музыки”.
— И что с того?
— Думаю, это и есть подсказка. Так…
Он наклонился над открытой книгой и прочел, сначала про себя, а потом торопливо перевел вслух на русский:
"Чем является музыка в зеркале образности и понятий? Она является как воля… как противоположность эстетическому, чисто созерцательному, безвольному настроению… музыка является — как воля. Ибо для выражения её явления в образах, лирик пользуется всеми движениями страсти — от шёпота симпатии до раскатов безумия. Стремясь инстинктивно выразить музыку в аполлонических символах, он представляет себе всю природу и себя в ней лишь как вечную волю, вожделение, стремление”.
— Полная белиберда! — подытожила Кристина.
Ваня выпрямился и задумчиво почесал затылок.
Бойцы продолжали строить баррикаду у входа.
Сэм с любопытством подошел к ним. Остальные командиры тоже косились в их сторону.
Ваня размышлял вслух:
— Так… Эта книга написана во многом под влиянием дружбы Ницше с Рихардом Вагнером. Ницше считал рождение античной философии величайшей ошибкой, погубившей свободный греческий дух. Сократ, по его мнению, совершил чудовищное преступление, открыв ящик Пандоры в виде рационализма — мышления мелких лавочников и черни. Ослепленные жаждой наживы, они предают свою сущность, предают греческий миф, выраженный в высокой античной трагедии. Вся эта безмерная псевдолюбознательность, ненасытная лихорадка поиска, бездомное скитание, жадное стремление протолкаться к чужим столам, легкомысленное обожествление современности или тупое, безразличное отвращение от всего…
— Ты намекаешь на этих? — уточнила Кристина, многозначительно кивнув в сторону импровизированной баррикады, откуда уже доносился голодный рев.
— Я ни на что не намекаю, — отрезал Иван. — Я лишь пытаюсь восстановить ход мыслей Ницше и, возможно, автора этого квеста.
— Ну и что? При чем тут музыка?
— Ооо! — усмехнулся Ваня. — Музыке здесь отведена центральная роль. Именно она является воплощением могучего духа греческой трагедии. Безмерной, невыразимой скорбью пронзающей человека до самой глубины и одновременно облагораживающей его. Именно в этом и заключалась идея Вагнера и Ницше. Эстетика порождает этику. Обыватель приходит в оперу, слушает цикл “Кольцо Нибелунга” — там суммарно часов пятнадцать музыки — и духовно перерождается. Становится буквально новым человеком — возвышенным и прекрасным, с чистой душой и благородным сердцем.
— Подожди, — скептически фыркнула Ната. — Я, кажется, слушала эту нудятину про Нибелунгов. Там же последняя часть называется “Гибель богов”. При чем тут духовное перерождение?
— Ну так это самое логичное и естественное, — усмехнулся Ваня. — Что-то кончается, что-то начинается. За гибелью неизбежно следует новое рождение. Рождение богов. Точнее, сами люди и станут подобны ушедшим богам и даже превзойдут их.
— То есть искусство спасет мир? — уточнила Ната.
— Как всегда! — улыбнулся Ваня.