Роза алая, роза белая
Шрифт:
— Странно слышать от мужа такое. Я здесь потому, что, несмотря ни на что, я все еще ваша жена.
Для нее ответ был очевиден, ведь девиз ее семьи — «Преданность до смерти». В то время как Робину прекрасно подходили слова, начертанные на гербе рода Хартли: «Хочу и беру».
— Если вы скажете, в чем нуждаетесь, я постараюсь принести это в следующий вторник.
— Так, значит, вы не слышали? — Он напряженно смотрел на нее. — Странно, что столь пикантная новость до тюрьмы добралась быстрее, чем до наперсницы короля.
— Новость? Какая?
—
Моргана не сразу поняла смысл слов Робина и молча смотрела на него.
— Какой поэтичный конец, — продолжал он. — Нас обвенчали по приказу короля, а теперь нас разведет меч его главного палача. Или мне, как изменнику, положен топор? В любом случае я надену новый алый дублет[1] — под цвет собственной крови.
Моргане стало дурно.
— Не шутите над этим, Робин! Здесь какая-то ошибка. Эдуард сказал бы мне...
Лицо Робина злобно вспыхнуло.
— Вы всегда любили его, не правда ли? В других обстоятельствах ваша преданность была бы даже трогательна.
— Вы забываете, что Эдуард не только мой государь, но и опекун. И, если уж говорить о преданности, я всегда была верна своей супружеской клятве.
— Неужели, дорогая? Как мило. Ибо я не могу похвастаться тем же. Но ведь я и не скрывал своих измен.
Как часто случалось прежде, Моргану больно задело его пренебрежение, и, несмотря на добрые намерения, с которыми она пришла сюда, она вспылила:
— Вы бы не оказались здесь, Робин, если бы ваш меч был таким же острым, как ваш язык.
— Тогда давайте помолимся, чтобы топор палача не уступил в остроте моему языку.
— Простите мои необдуманные слова, Робин. Пожалуйста, простите меня.
Робин отошел к узкой прорези, заменяющей окно, всего в один фут высотой и два дюйма шириной, и уставился на темное небо.
— Две звезды. Мое маленькое королевство удвоилось. Раньше я видел только одну. А послезавтра увижу все... а может, и ни одной. Как вы думаете, в аду есть звезды?
— Простите, Робин, — уныло повторила Моргана.
Он резко повернулся к ней, и впервые в его лице не было ни лукавства, ни насмешки.
— Это я должен просить прощения. И не только за слова, но и за многое другое. Я всю жизнь жаждал власти и удовольствий, и вот куда это завело нас обоих...
Робин подошел к жене и положил руки на ее плечи, с несвойственной ему серьезностью заглянув ей в глаза. Что он увидел там? Осуждение? Прощение?
Их брак был сделкой, принесшей Робину прекрасные уэльские земли Морганы, а ей — его защиту. Разумный и выгодный контракт. По крайней мере, так считал король Эдуард. Вначале Моргана надеялась создать семью на пепелище собственных надежд и мечтаний, но Робин прямо из ее постели отправился в объятия любовницы. Он потратил доходы от ее владений на подготовку мятежа и чуть не оставил ее нищей, поскольку обычно человека, приговоренного к смертной казни за измену, лишали всех
Пальцы Робина впились в ее плечи.
— Надеюсь, в следующий раз Эдуард подберет вам лучшего мужа.
— Я никогда больше не выйду замуж. Предпочитаю монастырь.
Он продолжал, как будто не слыша ее:
— Поймите, если я не был таким мужем, какого вы заслуживаете, то просто потому, что любил другую и хотел жениться на ней.
— Я знаю, — тихо сказала Моргана.
— Да, вы знаете, что я хотел жениться на леди Анне. Но вы не знаете, как мучительно желать одну женщину, а жениться на другой.
Ее глаза засверкали, и гнев победил осторожность.
— Вы думаете, только вы любили?
В другое время и в другом месте выражение его лица могло бы показаться комичным. Робину никогда в голову не приходило, что и Моргана отнюдь не в восторге от их союза. Он был явно обескуражен и осваивал это открытие, не очень лестное для его мужской гордости.
— Во всяком случае, вы были мне лучшей женой, чем я вам — мужем.
Воцарилось молчание. Робин взял графин со стола и налил вина в свой пустой бокал.
— Вы не назовете мне его имя? — спросил он, не глядя на нее.
— Теперь это не имеет значения. Он женился на другой. Он мертв.
Она с удивлением обнаружила, насколько правдивы ее слова. Старая боль, которая так долго была частью ее существования, прошла.
Робин поставил бокал. Его мысли уже текли в другом направлении.
— Удивительно, что вы все еще при дворе. Не разумнее ли было удалиться в ваши уэльские земли до окончания этого неприятного дела?
Моргана покраснела.
— Меня привезли ко двору пять недель назад, как «гостью» короля. Предосторожность. Они хотели убедиться в том, что я не вынашиваю вашего наследника.
— И все же он вам дозволил этот визит?
— Он не дозволил.
Долгое молчание, встретившее ее ответ, показало меру его изумления.
— Вы ослушались приказа короля? Она гордо подняла голову.
— Я поклялась вам в верности и не нарушу свою клятву. И я надеялась уменьшить пропасть между нами.
На этот раз пауза была еще длиннее. Странно, думал Робин, как плохо он знает свою жену после трех лет брака. Правда, они провели вместе меньше шести месяцев. Он взял ее правую руку и поднес к губам.
— Ах, Моргана, знать бы нам друг друга получше!
Она искала в его глазах прежний сарказм и не находила ничего, кроме смятения чувств и проблесков уважения. Легкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть.
— Я должна идти.
Она высвободила руку и достала маленький флакон из горного хрусталя с мерцающей темной жидкостью. Последние недели она хранила его для себя, хоть и понимала в глубине души, что ей опасаться нечего.
Моргана протянула флакон, не в силах вымолвить ни слова. Но слова оказались ненужными. Робин удивленно поднял брови.