Роза и червь.
Шрифт:
Папа, папа! Неужели я всё погубила? Неужели я запорола твоё задание?
Забыв, что за ней наблюдают, Зара испустила протяжный полустон-полувопль. Она съёжилась, зарылась в матрас — но нельзя было ни спрятаться, ни отвернуться от того, самого страшного, что предстало перед её сознанием.
От взгляда отца.
От его разочарованного взгляда.
Крышка медбокса мягко чмокнула и начала подниматься.
— Разрешите, док Янг? — послышался смущённый мужской голос.
Над
Какой нестерпимый стыд.
Она позволила эмоциям вырваться наружу, открыла свою уязвимость. Ещё одна ошибка. Хотя… Хотя теперь, когда всё потеряно — какая разница?
Зара приподнялась на локтях и внимательно огляделась.
Всё тот же Ллис, но теперь уставленный рядами медбоксов. Все закрыты. Между боксами прохаживаются врачи в белых дзентаях (а может, и не врачи — без даймона Зара не могла видеть их ауры). Устья полости сторожат боевые роботы классов «мастифф» и «бульдог», у каждого устья по двое. Не уйти.
Зара вновь поглядела на врача. Имя на комбинезоне — «Д-р Гвидион Мейриг» — ничего ей не говорило. Даймон мгновенно выдал бы полное досье, но… Мейриг, Мейриг… Кажется, никаких Мейригов ей не представили там, на приёме. Значит, этот домен оппозиционный — что, впрочем, ясно и так.
— Как самочувствие, док Янг? — тон Мейрига был профессионально-участлив.
— Темновато, — ответила Зара. Она не собиралась ни ругаться, ни гордо молчать. Обычный тон разговора пациента с врачом — вот это будет достойно. — Что-то со зрением или с освещением?
— Хм… Освещение стандартное. Зрение… а, понятно. Вы на Венере адаптировались к более яркому свету. Пока ваш даймон работал, он симулировал для вашего мозга привычный режим освещения. А сейчас… — Интонация Мейрига стала извиняющейся. — К сожалению, мы были вынуждены…
«Чувствует вину, — отметила Зара. — На этом стоит сыграть».
— Что вы со мной сделали? — спросила она, постаравшись, чтобы это прозвучало не слишком надрывно.
— Акустический удар. Ничего страшного. 170 децибел инфразвука. Всего пару секунд, так что никаких необратимых последствий. Были небольшие внутренние кровотечения, но мы это всё убрали.
— И сколько времени я уже…
— Всю ночь. Сейчас 1 августа, восемь утра.
— Значит, акустический удар. — Зара сделала паузу, чтобы глотнуть сока и вспомнить всё, что знала об инфразвуке. Но без даймона в памяти всплывали только жалкие обрывки случайных сведений. — Кажется, инфразвук проникает через любые стены. Вы что, оглушили всю колонию?
— Нет, что вы, — охотно пустился в объяснения врач. — Частоту мы подобрали так, чтобы резонанс возник только в Ллисе. Это ведь
— Вы так рассказываете, как будто идея была лично ваша.
— Кхм… Нет. Я был только медицинским консультантом. Надо же было так подобрать мощность, чтобы всех оглушить, но никого не убить. И потом, размещение генераторов…
Зара почти не вслушивалась в смысл его слов. Гораздо интереснее была интонация, а ещё интереснее — непроизвольная мелкая моторика. Все знаки говорили об одном: Гвидион Мейриг нервничает. Ему не по себе. Его мысли далеко, и мысли эти тревожны.
Что-то у них не так. Да. Не всё прошло гладко.
И чем дальше, тем больше вопросов возникало в её уме.
Почему все пленники здесь, в Ллисе, а не в нормальных больничных палатах? Это в Рианнон-то, всемирно известном центре медицины? Уж не значит ли это, что заговорщики захватили только Ллис и окрестности?
Почему у неё отобрали антенну, когда можно было просто отключить даймона от сети? Уж не потому ли, что не контролируют доступ в сеть?
Уж не… Уж не остаётся ли Гвинед прайм-админом?
— Гвинед не у вас, — вслух сказала она, прервав болтовню Мейрига о фазах, синхронизации и интерференции, и по тому, как дёрнулся Мейриг, поняла — так оно и есть. — Гвинед вышла из зала, — говорила Зара всё увереннее. — Поговорить с Прасадом, да, я вспомнила. И ваш удар её не накрыл. Она вам не досталась. И она контролирует астероид. Вы проиграли, смешные дурачки. — Она встала, радостно улыбаясь перепуганному врачу. — Верните мне антенну и идите сдаваться. Шевелитесь, Мейриг. Будете послушным — так и быть, замолвлю за вас слово перед…
— Я слышу, вы в своём репертуаре, — донёсся чей-то усталый голос из-за спины. — Истероидное хамство, ребяческий блеф. Полное неумение достойно проигрывать.
Зара не спеша обернулась.
Она с первого взгляда узнала Кадваллона Арауна — в своё время просмотрела немало видео из его досье. Лидер оппозиции — высокий, худощавый, наголо бритый молодой человек — выглядел так, как будто не спал больше суток. Его глаза — красные, запавшие, обведённые кругами — горели нехорошим тёмным пламенем.
— Я действительно не умею проигрывать, — спокойно сказала Зара, — а знаете почему? Потому что опыта нет. Здравствуйте, Араун. Выкладывайте, что вы намерены делать, чтобы заслужить моё прощение.
Остановившись по другую сторону медбокса, Араун рассматривал её с неприязненным любопытством.
— Вы всё-таки перепуганы до потери разума, — сказал он. — Всё пытаетесь блефовать, хотя я уже сказал слово «блеф». Ну да бог с ним, я не собираюсь с вами играть в психологические игры.