Роза и лев
Шрифт:
Внезапно де Люси обернулся, и глаза его, словно два раскаленных вертела, пронзили Джоселин.
— А что, как вы думаете, мадам, скажет ваш папаша по поводу этого казуса?
Джоселин бросило в жар.
— Пока он в неведении.
— Пока! — нахмурился де Люси.
— Я сочла нужным известить сначала лорда де Ленгли. — Джоселин старалась держаться храбро под взглядом всемогущего фаворита короля. — Я подумала, что, если мессир де Ленгли даст мне эскорт, я догоню леди Аделизу и смогу убедить ее вернуться.
План ее выглядел весьма наивно, но это было единственное, что пришло ей в голову.
— Мудрая мысль, мадам, но вряд ли она осуществима. Пелем имеет фору в несколько часов, а уж если каким-то чудом вы их настигнете, он просто пошлет вас к черту. Благодарю вас за совет, мадам, но мы им не воспользуемся.
Джоселин молча кивнула. Что бы она ни предложила, все равно будет только хуже. Слова, произнесенные де Ленгли, не растопили лед, который сковал ее сердце.
— Я ценю, леди Джоселин, ваши добрые намерения, — сказал он. — Вы всегда будете в списке моих друзей, а их уж не так и много. Я ваш должник…
— Тогда умоляю, простите мою сестру! Аделиза не заслуживает милосердия, я знаю, но она совершила свой поступок не со зла. Она боится вас настолько, что готова была лишить себя жизни… Я опасалась, что такое случится в эту предсвадебную ночь.
Де Ленгли с иронией вскинул брови.
— Неужели смерть и чистилище не страшнее нескольких ночей, проведенных со мной в брачной постели?
— Конечно, нет! — в панике вскричала Джоселин. — Вы, милорд, заслуживаете самого высокого уважения. Но моя сестра… она… всегда…
Где это проклятое слово, коварно ускользающее от Джоселин?
— Чувства правят ею, — произнесла она наконец.
К ее удивлению, Роберт де Ленгли расхохотался.
Она смотрела на него и чувствовала облегчение. Она ожидала от него припадка бешеной ярости, немедленного порыва пролить кровь ее отца, брата, может быть, даже ее смерти, как гонца с плохими вестями. А он лишь смеялся.
— Чувства! Как хорошо вы мне все объяснили, мадам. Я вспомнил, что говорил вам однажды — будь вы дипломатом, вам был бы обеспечен успех при дворе.
Он быстро, энергично и, казалось, с легкой душой завершил процедуру облачения в одежду и доспехи, попутно отдавая ей распоряжения:
— Поторопитесь, мадам! Скоро рассветет, а ваше присутствие в моей спальне вызовет толки. Представьте это послание сэру Монтегью — пусть он продерет очи — и скажите, что он первый, кто узнал о бегстве своей дочки. Клянусь, мои люди не проболтаются, что вы прежде побывали у меня.
Джоселин поспешила к выходу, но он схватил ее за запястье.
— He опасайтесь за участь своей сестрицы. Что бы обо мне ни говорили, я своих жен не убиваю!
Прикосновение его руки заставило ее замереть. О, если бы оно длилось вечно! Но Роберт
— Бегите! Надеюсь, ваши ножки легки…
У двери возник оруженосец, преградивший ей путь.
— Проводи миледи! И постарайся, чтобы вас никто не видел, — распорядился Роберт. — Спешите, мадам, — произнес он ей на прощание.
Переступая порог, Джоселин оглянулась.
— Простите нашу семью за все горести, причиненные вам. — С этими словами она исчезла, убегая от темных с золотым ободком глаз хищника.
Де Ленгли расслышал ее невнятно произнесенную фразу. Ее порыв весьма его озадачил. Он спросил у де Люси:
— А как ты считаешь, Джоселин Монтегью способна на какие-нибудь чувства? Или ею правит только разум? Она хитра, как змея, и рассудительна, как мудрец.
Королевский фаворит ответил ему правдиво:
— В чувствах я не разбираюсь. Когда каждый день разбираешься в спорах о владении землей, то любое слово, каждый взгляд и все прочее выглядит фальшивым. Слушай, какого черта ты спрашиваешь всякие глупости? Сейчас не время!
Меньше чем через час весь замок Монтегью забурлил от разлившихся, как весенний паводок, слухов.
Стефан метался в ярости, безуспешно решая задачу, которая решения не имела. Поймать и наказать Пелема означало лишь то, что король восстановит против себя лордов восточного побережья. А бездействовать и тупо смотреть в потолок было еще хуже. Самый верный его рыцарь — Роберт де Ленгли, доказавший мечом и талантом полководца, что способен отстоять королевские интересы, теперь проникнется к нему, королю Англии Стефану, презрением.
Он созвал совет. Властные бароны, не совсем еще отошедшие от похмелья, не слишком притворялись, что озабочены проблемами своего монарха. В ожидании выхода короля они поправляли свое здоровье.
Джоселин замешалась в толпу служанок, обносивших знатных гостей элем, и выслушала немало грубых оскорблений в адрес своей сестры. С пустым бочонком она зашла на кухню за новой порцией эля. Она терпеливо ждала, когда струя из наклоненной бочки заполнит его до краев, и тут ее отец ухватил дочь за шею жесткими, словно костяными, пальцами.
Джоселин ударила его по руке, отчаянно сопротивляясь, как загнанный лисицей заяц, и, освободившись от унижающей ее хватки, спросила:
— Что тебе понадобилось, отец? Или свадебный пир недостаточно хорош и ты не утолил свой аппетит?
— Идем со мной, девчонка. Нам надо серьезно поговорить…
Прикосновение его руки было ей отвратительно — совсем недавно точно так же он сдавливал ей горло и хлестал по щекам, когда она принесла ему весть о бегстве Аделизы. Утренняя сцена была свежа в ее памяти. Если дела на королевском совете пойдут совсем плохо, то лучше ей держаться от отца подальше.