Роза и тис
Шрифт:
– Что ты говоришь. Мод!
– Спроси у капитана Норриса. Он постоянно здесь, а, как говорится, со стороны виднее.
Обе дамы выжидающе смотрели на меня.
– Мне так не... – начал было я, но передумал. – Впрочем, пожалуй, вы правы, миссис Чартерис!
Я неожиданно припомнил многозначительность некоторых взглядов и незаконченных фраз, произнесенных миссис Карслейк, и подумал, что такое вполне возможно, несмотря на кажущуюся невероятность подобного предположения. Она не только не предприняла ничего, чтобы пресечь
Подумать только, как непригляден мир, в котором мы живем!
– Уж если кто и сможет убедить Милли Барт, так это капитан Норрис, неожиданно сказала миссис Бигэм Чартерис.
– Нет! – воскликнул я.
– Вы ей нравитесь. К тому же у инвалида всегда привилегированное положение.
– О, я с тобой полностью согласна! – горячо поддержала леди Трессилиан, обрадованная подобным оборотом, освобождающим ее от неприятной обязанности.
– Нет-нет! – продолжал я протестовать.
– Сейчас Милли помогает украшать Длинный Амбар. – Миссис Бигэм Чартерис решительно поднялась с места. – Я пришлю ее сюда. Скажу, что здесь ее ждет чашка чаю.
– Не буду делать ничего подобного! – снова выкрикнул я.
– Будете, будете! – невозмутимо сказала миссис Бигэм Чартерис недаром она была женой полковника. – Мы все должны что-то предпринять, чтобы не допустить в парламент социалистов.
– И помочь нашему дорогому мистеру Черчиллю, – подхватила леди Трессилиан. – Особенно после всего, что он сделал для страны.
– Теперь, когда Черчилль выиграл для нас войну, – сказал я, – ему нужно писать историю этой войны – ведь он один из лучших писателей нашего времени! – и хорошенько отдохнуть, пока лейбористы окончательно осрамят себя скверным управлением в мирное время.
Миссис Бигэм Чартерис отправилась в Длинный Амбар, а мы с леди Трессилиан продолжали нашу беседу.
– Черчилль заслуживает отдыха, – повторил я.
– А вы представляете, что могут натворить лейбористы – воскликнула леди Трессилиан.
– Представляю, что и другие могут натворить не меньше. После войны очень трудно ничего не натворить! Вам не кажется, что было бы лучше, если бы на выборах победила не наша партия? – Я услышал звуки приближавшихся шагов и голоса. – Все-таки лучше было бы вам самой поговорить с Милли Барт. Услышать такие вещи от мужчины ей будет неловко.
Однако леди Трессилиан решительно затрясла головой.
– Нет! – сказала она. – Нет-нет! Мод права. Лучше всего это сделать вам. Я уверена, она поймет.
Очевидно, «она» относилось к Милли Барт, однако сам я очень сомневался в том, что «она» поймет.
Миссис Бигэм Чартерис ввела Милли Барт в комнату, точно большой эскадренный миноносец, конвоирующий торговое судно.
– Ну вот! – оживленно сказала она. – Налейте себе чашечку чаю, садитесь и развлекайте капитана Норриса.
Агнес, ты мне нужна. Что ты сделала с призами?
Обе
– Что-то случилось, да? – Милли было явно не по себе.
Не произнеси она этой фразы, я бы, пожалуй, увильнул от возложенной на меня миссии. Вопрос, заданный Милли, помог мне выполнить поручение.
– Вы, Милли, очень славная женщина. Но вы когда-нибудь задумывались над тем, что многие люди отнюдь не такие славные?
– Что вы имеете в виду, капитан Норрис?
– Послушайте, Милли, вам известно, что о вас и майоре Гэбриэле ходят неприятные слухи?
– Обо мне и майоре Гэбриэле? – Она удивленно смотрела на меня, и лицо ее медленно покрывалось краской от Шеи до корней волос. Это меня так смутило, что я отвел взгляд. – Вы хотите сказать, – неуверенно произнесла Милли, – что не только Джим... другие тоже говорят?..
– Когда идет предвыборная кампания, кандидату приходится быть особенно осторожным, – назидательно вещал я и сам себе был противен. – Он должен избегать, как говорил Святой Павел, даже видимости зла. Понимаете?
Такие обычные в другое время поступки, как пригласить даму в кафе или встретить ее на улице и поднести покупки... этого достаточно, чтобы люди начали злословить.
Милли смотрела на меня испуганными карими глазами.
– Но вы мне верите? Вы верите, что ничего не было?
Он никогда и слова не сказал! Только был очень-очень добр.
Больше ничего! На самом деле – ничего!
– Ну конечно, я вам верю. Но кандидат не может позволить себе даже быть добрым. Этого требует нравственная чистота наших политических идеалов, – добавил я с горечью.
– Я бы никогда не причинила ему вреда! Ни за что на свете!
– Разумеется, Милли! Я в этом уверен.
– Что я могу сделать, чтобы все исправить? – Она умоляюще смотрела на меня.
– Я бы вам посоветовал... гм!., держаться в стороне, пока не пройдут выборы. Постарайтесь, если сможете, чтобы вас не видели с ним вместе.
– Да, конечно! – Милли кивнула. – Я вам так благодарна, капитан Норрис, за то, что вы мне сказали. Я никогда бы не подумала... я... он был так добр ко мне.
Милли встала, собираясь уходить, и все бы кончилось благополучно, не появись именно в этот момент на пороге Джон Гэбриэл.
– Привет! Что тут происходит? Я прямо с собрания.
Говорил, пока в горле не пересохло. Херес есть? Виски сейчас нельзя: дальше у меня встреча с мамашами, а от виски сильный запах.
– Мне пора идти, – сказала Милли. – До свидания, капитан Норрис! До свидания, майор Гэбриэл!
– Подождите минутку! – остановил ее Гэбриэл. – Я пойду с вами.
– Нет-нет! Пожалуйста, не надо! Мне... мне нужно спешить.
– Хорошо! – воскликнул Гэбриэл. – Раз нужно спешить, я откажусь от хереса.